Автограф для Фила

Баки был задумчив и тих: за два месяца жизни без криокамеры и обнулений к нему постепенно стали возвращаться воспоминания о прошлом, о том времени, когда он ещё не был Зимним Солдатом. Музей только подтвердил, что Капитан Америка не солгал, и они действительного были друзьями десятилетия назад. Его самого звали Джеймс Барнс — Баки. Иметь имя внезапно оказалось важнее всего. Зимний Солдат был просто солдатом, машиной, исполняющей приказы. Джеймс Барнс был человеком, он умел испытывать эмоции, и Баки отчаянно хотел стать им вновь. Слежку за собой он распознал с лёгкостью, да и агент, «пасший» его от самого музея, особенно и не таился. Солдат в такой ситуации ориентировался бы на распоряжения свыше: сбежал или убил бы преследователя. Но грубое устранение потенциальной угрозы опасно, если у тебя за спиной нет Гидры, способной прикрыть и спрятать от властей и врагов. Вариант тихо ускользнуть Баки даже не рассматривал — он просто устал бегать, скрываться, обходиться минимумом еды и сна. Он был вымотан и где-то в глубине души даже радовался, что его наконец-то нашли. И Баки решил, что лучше просто поговорить с преследователем. Теперь, когда ему не приказывали и не стирали память, он отчаянно пытался действовать и выживать самостоятельно. В любом случае, если ему не понравится, куда зайдёт разговор, он всегда может уйти. Или убить. Баки свернул в первую попавшуюся кафешку и занял столик в дальнем затемнённом углу. Но темнокожий агент, ведущий за ним наблюдение, не последовал внутрь, а остановился на углу здания и быстро проговорил что-то в крошечную рацию. — Добрый день, что заказывать будете? Баки настолько сосредоточился на происходящем за окном, что на отвлекшую его пухленькую официантку посмотрел крайне недобро, но потом нехотя скосил глаза в меню. — Кофе. — Какой? В нашем кафе представлены… — Два латте, пожалуйста. От тихого и приятного голоса, прозвучавшего рядом, вздрогнули оба. Возле столика стоял мужчина в строгом костюме. На первый взгляд он не казался опасным, но, посмотрев ему быстро в глаза, Баки был готов поспорить на здоровую руку, что этот человек — серьёзный правительственный агент. О его возможностях говорил хотя бы тот факт, что он умудрился просочиться в кафе незаметно для Баки, который точно знал, что задняя дверь заведения заперта, висящий над главным входом колокольчик не звенел, а в зале до этого посетителей не было. Впрочем, сейчас один из столиков неподалёку заняла мрачного вида азиатка, и Баки с первого взгляда оценил, кто здесь его самый серьёзный противник. — Два латте мне и моему… другу, — повторил мужчина растерявшейся официантке. — О! Ещё, пожалуйста, ваш фирменный пирог с патокой с собой. — Вы не мой друг, — хмуро заметил Баки, когда девушка поспешила выполнить заказ. Мужчина в ответ чуть грустно улыбнулся ему и легко пожал плечами. — Вы Джеймс Барнс — лучший друг Стивена Роджерса. — Вы ошибаетесь. — Я? Нет. Ведь я тоже его друг. Баки недобро улыбнулся: — Ещё один друг, которого он считал погибшим, а потом узнал, что тот жив, но несколько не в себе? — Не совсем так, я всего лишь тот друг, которого он до сих пор считает мёртвым. — Я вас не помню, вашего портрета не было в музее, — задумчиво заметил Баки. — Вот Стива… Я практически всё про нас вспомнил. — Я не настолько старый друг, мистер Барнс. Да, у меня есть небольшой подарок. Через стол к Баки скользнула папка с русской с надписью «Том №1» и печатью «Засекречено Щ.И.Т.». «Он из Гидры?! Опасность!» — Баки напрягся и принялся сверлить агента недобрым взглядом. Агент моментально прочитал его реакцию, кротко улыбнулся и пояснил: — Я из Щ.И.Т.а. — Он уничтожен, его больше нет, — с сомнением протянул Баки. — Щ.И.Т. сейчас находится в стадии, хм, реинкарнации. И простите, я же не представился — Филипп Коулсон, его новый директор. Но вы можете называть меня просто — Филом. По-дружески, — он лукаво улыбнулся. — Можете называть меня просто Баки, просто Фил. Но что вам вообще от меня нужно? Такое, — Баки ткнул пальцем в наскоро пролистанную папку, — не дают посмотреть за просто так. — Ничего особенного. Я хочу, чтобы вы отправились сейчас со мной. У мистера Роджерса скоро день Рождения. Мне хотелось бы сделать ему приятный сюрприз и подарок. Баки дружелюбно фыркнул: — Вы будете отличным сюрпризом. — А вы подарком. В припаркованном у кафе джипе азиатка заняла место водителя, рядом с ней на переднем сиденье сел Коулсон. Сам Баки занял место на заднем сиденье, где уже расположился второй агент, следивший за ним от музея. — Познакомься — это агент Мелинда Мэй. Та выразительно промолчала, когда Фил указал на неё. — И агент Антуан Триплетт. — Для коллег — Трип, — произнёс тот с открытой улыбкой. — Запомню, — сухо отозвался Баки. Когда Коулсон сказал, что они едут к автобусу, Баки почему-то представил большой трёхэтажный чёрный автобус. Реальность же превзошла все его ожидания: вместо автобуса на взлётном поле, куда они приехали, их поджидал самолёт. Баки вышел из машины последним, огляделся по сторонам, анализируя обстановку и на всякий случай прикидывая возможные варианты отхода, но ничего опасного не заметил. Их уже встречали: у открытого грузового отделения стояли трое молодых агентов, которые без опаски и с огромным любопытством принялись рассматривать Баки. — Агент Скай — наш личный хакер. Агенты Лео Фитц и Джемма Симмонс — наши инженер и биохимик. Настоящие короли лаборатории, — с явной гордостью в голосе представил их Коулсон. — Сержант Джеймс Бьюкенен Барнс, но лучше просто — Баки, — скромно представился он в ответ. Если честно, он испытывал неловкость от пристального внимания, но старался держаться, лишь слегка сжимал и разжимал кулак металлической руки. — Скай, устрой нашему гостю экскурсию по самолёту. Покажи, как всё у нас устроено и где он сможет расположиться. И потом, Баки, навести ФитцСиммонс, им чрезвычайно сильно хочется осмотреть тебя. — Коулсон посмотрел на него с чем-то во взгляде, напоминающем тревогу, Баки ещё плохо разбирался в человеческих эмоциях. — Это будет полезно и для тебя самого — не выглядишь абсолютно здоровым. Баки кивнул, а Скай нахально схватила его под локоть человеческой руки и потащила внутрь мимо ярко-красной припаркованной машины. — Это Лола — любимая тачка Коулсона. Он катал меня на ней два раза, эта старушка даст фору многим современным. И да, её никому нельзя трогать. Странные рисунки, которые были выцарапаны на стенах, она охарактеризовала: — На Коулсона иногда что-то находит и он рисует, рисует, рисует эти овалы и прочие фигуры, нам уже надоело перекрашивать стены, так что он пока страдает от отсутствия поверхностей для самореализации. Баки отметил для себя эту странность, но не стал комментировать. Самолёт они обошли достаточно быстро, даже заглянули в кабину пилота, которую уже заняла Мэй, и весь её облик, когда она посмотрела на Баки, говорил: «Ты нравишься Коулсону, но это не значит, что ты нравишься мне. Я не одобряю твоё присутствие на борту. Поэтому ко мне лучше не подходить. Убью». У Мэй был настоящий талант выдавать монолог одним взглядом и лишённым эмоций лицом. Наконец Скай нерешительно замерла возле одной из дверей: — У каждого из нас своя отдельная комната-каюта, есть две гостевые, но они пока не отремонтированы. Есть свободная, вот эта, она рядом с моей комнатой, поэтому если что, ты можешь позвать меня в любой момент. Займёшь её? Тут раньше жил мой надзирающий офицер, мы не трогали здесь ничего, можешь выкинуть всё ненужное или то, что просто тебе не понравится. Баки быстро осмотрел место, в котором ему предстояло жить в ближайшее время. Никаких фотографий или личных вещей там не было: простая, почти спартанская обстановка, тщательно заправленная койка, складной столик, закреплённый у стены, распахнутый шкаф с одеждой на полках и парочкой деловых костюмов на вешалках во втором отделении. Баки вытащил наугад серую футболку с коротким рукавом, прикинул на глаз. Футболка была чуть длинновата. — Сойдёт. Услышав, как за спиной тихо и судорожно вздохнула Скай, Баки обернулся и увидел в её глазах странное выражение — не грусть, а какую-то глухую тоску. — Он умер? — уточнил Баки. — Офицер, что жил здесь до меня. — Нет, но лучше бы умер, — с внезапным ожесточением резко ответила Скай. — Он был из Гидры, внедрился к нам, втёрся в доверие, а сам… А сам попытался в конце убить Фитца и Симмонс! Его звали Грант Уорд. Баки кивнул, принимая информацию к сведению. Но лёгкий характер Скай не давал ей долго предаваться меланхолии, поэтому она сделала делано-серьёзное лицо: — Так, сержант Барнс, Коулсон назначил меня ответственной за вас, ведь фактически это он и имел в виду, поручая мне присмотр за вами? Я даю вам отмашку привести себя в порядок и спуститься в лабораторию, ФитцСиммонс уже заждались, наверное. Баки, если честно, не особенно желал оказаться в руках учёных, работали ли они Гидру или Щ.И.Т. — не важно. Но он понимал, что ему и его механической руке требовался осмотр. Да и выбора у него не было, раз это сказал сам Коулсон. Неприятная, запрограммированная привычка беспрекословно подчиняться опять сработала, и он стал приводить себя в порядок — так, как понимал это. Снял толстовку и стащил заскорузлую от грязи, пота и засохшей крови футболку. Оставшись голым по пояс, он замер посреди каюты. Обычно после этого его быстро обмывали, отправляли на обнуление и засовывали в криокамеру. — Оу, чува-а-ак! Жуткий протез. Баки, сверливший взглядом стену, посмотрел на Скай. Та, очевидно, была смущена и старалась не пялиться на него так откровенно, как раньше. — Кажется, тебе необходимы более чёткие указания. Эм. Душевая комната у нас находится в конце коридора, возьми с собой полотенце с полки. Футболку, джинсы, бельё там. Надеюсь, с душем ты сам справишься, или мне лучше позвать э-э-э, Трипа? Максимум, что лично я могу сделать — это обрезать твои лохмы. Баки, который не мылся самостоятельно долгие десятилетия, неуверенно склонил голову. Он собрал все, что перечислила Скай, и самостоятельно лишь добавил опасную бритву Уорда. Тому она явно больше была не нужна, а сбрить щетину Баки внезапно посчитал для себя весьма важным. Раньше он любил гладко выбритый подбородок. Когда раньше? Он не доверял своей памяти, которая подкидывала ему разные события, а он не мог уверенно отнести их к определённому периоду своей жизни. — Я буду у себя. — Скай вновь указала на соседнюю дверь. — Ты заходи, если что. Баки промолчал и отправился принимать первый душ в своей новой жизни. — Я же говорил, что они поладят? — Коулсон мягко улыбнулся, но Мэй по-прежнему оставалась предельно сосредоточенной. — У него теперь есть опасная бритва, и я не доверяю ему. — Я верю, что с нами на корабле Джеймс Барнс, а не Зимний Солдат, иначе бы я не допустил его на борт. Мэй многозначительно на него посмотрела, но, как обычно, предпочла промолчать. Душевая кабина оказалась необыкновенной, восхитительной штукой. Это не сравнить с тем, когда тебя просто окатывают ледяной водой из шланга и выдают новый комплект одежды — здесь можно было самостоятельно регулировать напор и температуру воды. Такая малость, как тепло и чистота, и Баки почувствовал себя по-настоящему живым. За протез он не боялся — просто замкнул пластины плотно, чтобы внутрь не попала вода и его не закоротило. Однажды он так делал, чтобы проплыть под водой и установить взрывной механизм на подводную лодку врага. Баки не помнил подробностей той операции и только усилием воли запретил себе пытаться вспомнить остальное — это была миссия Зимнего Солдата, не его. Он отчаянно пытался дистанцироваться, отделить себя и его. Был Баки — и был робот, машина, не-человек. Машине стирали память и отправляли в холод. Баки желал помнить себя и стремился к теплу. Но вот прямо сейчас его больше беспокоила не самоидентификация, а протез, вернее, место, где он соединялся с телом — оно слегка покраснело, а старые шрамы припухли. И Баки не радовала мысль, что от похода в лабораторию никак не отвертеться. Если бы рядом с ним был Стив Роджерс, он бы обязательно припомнил, что и в школьные годы бесстрашный Джеймс Барнс боялся врачей и медицинских процедур. Бросив последний взгляд в чуть запотевшее зеркало, Баки убедился, что смыл всю пену для бритья. Затем он вытер бритву и аккуратно положил в коробочку, из которой её до этого достал. Он знал, что за ним негласно наблюдают, и коробку с опасной бритвой убрал в полупустой шкафчик, откуда ранее позаимствовал пену для бритья, шампунь и гель для душа. Там же он увидел растянутую синюю резинку для волос и, немного подумав, всё-таки взял её. Скорее всего, она принадлежала агенту Симмонс: у агента Мэй и у Скай волосы были распущены, а Фил, агент Фитц и агент Триплет не обладали шевелюрой, для которой потребовалась бы резинка. Пожав плечами, Баки собрал волосы в хвост. Предложение Скай подстричься он обдумает чуть позже. Звать её с собой на осмотр Баки не стал, но заглянул по пути в кабину пилота к Мэй: — Я был бы не против, если бы вы, агент Мэй, присутствовали в лаборатории — во избежание каких-нибудь эксцессов, — он запнулся и тихо продолжил. — Я не уверен, что смогу всё время себя контролировать, иногда рука… не слушается. Мелинда чуть сощурилась и оценивающе посмотрела на него, отвернулась, проверила работу автопилота и последовала вслед за облегчённо выдохнувшим Баки на нижний уровень. В маленькой лаборатории на самолёте было не так, как в подземных хоромах Гидры. Симмонс действовала аккуратно и перед каждым своим действием объясняла Баки, что собирается сделать. Он сидел полуобнажённый, но не на кресле, а на мягкой кушетке, рядом была аккуратно сложена футболка. На Баки нацепили кучу датчиков и электродов, чтобы проверить сердцебиение и снять электроэнцефалограмму головного мозга, забрали для анализа кровь из вены. Симмонс колдовала вокруг него достаточно долго, время от времени подходя к столу, над которым висели голограммы, отображающие данные от подключённых к Баки приборов. — В целом, состояние удовлетворительное, общее истощение организма, ЭЭГ мозга показала некоторые изменения, но в том, насколько они серьёзны и опасны, лучше разберутся нейрохирурги, — Джемма искоса посмотрела на Фитца, копавшегося в одном из своих приборов. — Благо, Щ.И.Т. не так давно обращался к ведущим специалистам этой области. — Меня пока больше беспокоит рука, — Баки пошевелил протезом. — Я боюсь, что в месте соединения начнётся отторжение. Симмонс деликатно взяла его за плечо, а потом сжала затянутой в перчатку рукой: — Больно? — Нет. Джемма нажала ещё несколько раз, провела пальцем по шрамам, но Баки всякий раз отрицательно качал головой. — Думаю, с этой частью руки всё в порядке, а вот разбираться с механической частью будет Фитц. Тот, услышав своё имя, наконец отвлёкся от приборов и подошёл к Баки. Первоначальный осмотр руки занял больше двух часов. Баки сначала «поднял» пластинки, и летающие приборы Фитца тщательно её просканировали, позволив воссоздать трёхмерную модель. — Проблема вот в этом контакте, — Фитц ткнул в одном месте на модели, увеличивая его. — Он отходит, и руку слегка коротит. Я вполне способен исправить это прямо сейчас. Впрочем, если вы хотите полностью избавиться от руки, то это лучше сделать на базе группе врачей и техников, потому что насколько я понимаю, и Симмонс со мной согласится, рука фактически стала частью организма. — И я к ней привык и не готов расстаться, — спокойно добавил Баки. Он не стеснялся своего увечья, он был нормальным, у него была рука, правда, слишком мощная, и именно это нуждалось в исправлении. — Лучше сделайте, так, чтобы она не представляла угрозы, чтобы я не мог бить сверхсильно, например. Это можно как-то отрегулировать? Фитц задумался: — Мне надо всё проанализировать, — он взял со стола толстый блокнот и что-то быстро записал в нём. — Я примерно представляю, как это сделать, но мне нужно как следует все обдумать, и завтра я дам ответ. А сейчас давайте чинить контакт? У Лео была добрая и открытая улыбка, он был юным, смешным и кудрявым и даже нравился Баки. Он вернул ему улыбку и подтвердил: — Чинить. Вечером Баки постучался в дверь комнаты Скай. Та сидела на своей койке, склонившись над ноутбуком. При виде него она приветливо улыбнулась и вернулась к экрану — Я тут вычищаю всю опасную информацию о тебе из сети. Ты, конечно, не супер-шпионка Чёрная Вдова, но чувак с металлической рукой мелькал кое-где в новостях. Всё самое важное я скидываю на флешку, потом дам почитать тебе на досуге, если надо. А ты нереально крут! — Было бы, чем гордиться, — Баки зябко повёл плечами. — Зимний Солдат — это как моё тёмное альтер эго, и тебе с ним лучше не встречаться. Скай отвлеклась от экрана: — Ты многое помнишь? — Последние три месяца достаточно чётко, а всё остальное — как нашинкованные обрывки, фрагменты, некоторые выпирают, словно смотришь их под лупой, от других остался только запах или звук, — Баки замешкался, подбирая слова. — Если бы моя голова была библиотекой, то там по ощущениям произошёл взрыв, пожар и наводнение, все страницы перепутаны, и я не знаю, какая книга, какая история моя. Скай подбадривающе улыбнулась: — Мы тебе обязательно постараемся помочь. — Немного помолчав, она продолжила, понизив голос. — Не так давно Фитц был в очень тяжелом состоянии. Я уже говорила тебе об... Уорде, — на имени она немного запнулась, и Баки понимающе кивнул. — Но сейчас, благодаря действиям медиков Щ.И.Т.а, Фитц почти восстановился. Он не помнит многое, что с нами произошло, и у него случаются провалы в памяти, но врачи говорят, что он ещё легко отделался — у человека из-за кислородного голодания может случится паралич тела. — Скай снова помолчала, уставившись невидящим взглядом в пространство. — Хотя когда я слышу, как они с Джеммой обсуждают что-то, а он вдруг запинается, хмурится и выглядит потерянным и запутавшимся... Я мечтаю стиснуть горло человека, сотворившего с ним такое. — Внезапно она вскинула на Баки взгляд, в котором были отчетливо видны отголоски боли. — Все, кто находится на этом самолёте — все они моя семья, которой у меня раньше не было. Джемма для меня ближе чем сестра, Лео и Трип — они мне как братья. А Мэй и Коулсон... Они для меня в каком-то роде как мама и папа. Скай перевела взгляд в иллюминатор. Баки чувствовал себя немного неловко от таких откровений и постарался разрядить обстановку: — А теперь ещё и дедушка появился. — Теперь и дедушка, — на автомате повторила, погрузившаяся в себя Скай, затем, встрепенувшись, повернулась к нему. — Стоп, ты сейчас что, пошутил? Серьёзно, чувак, ты оттаял до возможности шутить? Баки на удивление легко давался разговор со Скай, сложно было поверить, что совсем недавно он мог говорить только короткие отрывистые фразы. — Вообще-то я родился в 1918 году. — Я в курсе, видела твоё имя на стене памяти агентов, погибших за Щ.И.Т. Я к тому, что у тебя образ такого хмурого и неразговорчивого парня. И вдруг — шутка. Вздохнув, Баки с кривоватой улыбкой поднял на нее взгляд. — Я вообще-то не всегда был таким. Если бы мы встретились лет семьдесят назад, я бы красовался и флиртовал с тобой, внучка. Скай рассмеялась и шутливо ударила его кулаком в плечо: — Отползай в свою комнату, дедуля. Мне надо дочистить за агентом Романофф, а тебе выспаться. — Будет исполнено! Баки давно так искренне не улыбался. Лет семьдесят точно. С тем, чтобы выспаться, возникла проблема — просто не хотелось. Баки не спал до этого несколько суток, но подремал немного в машине, потом выпил кофе и сейчас чувствовал себя достаточно бодрым. Он не стал бродить по самолёту, только дошёл до той каюты, которую про себя назвал «гостиной». По пути ему встретился тоскливо рассматривающий стены Фил. На приветствие Баки он никак не отреагировал, и тот уже обдумывал мысль позвать кого-нибудь на помощь, когда рядом раздался тихий голос Фитца: — Его лучше не беспокоить, он так постоит несколько минут и потом пойдёт спать, ничего не запомнив. Я — агент Фитц, мы с вами встречались раньше? — спросил он, протягивая Баки правую руку, левой он прижимал к боку коробку с инструментами. — Днём, вы осматривали мою руку, — Баки протянул для рукопожатия свой металлический протез. Фитц зачарованно уставился на него, ослабил захват, и из его коробки вывалились несколько отвёрток и ключей. — Ох, Лео, аккуратнее! — рядом практически сразу возникла Симмонс, помогая другу собрать все, что упало на пол. Затем она посмотрела на Баки и тихонько добавила. — У него всё ещё случаются провалы в памяти, но через несколько дней, когда ты примелькаешься, он тебя запомнит. К тому же у него есть блокнот, куда он записывает, всё, что с ним происходило за день. Эта часть терапии помогает больше всего. — Я вообще-то здесь и всё слышу, — надувшись, пробормотал Фитц. Баки подумал, что это неплохая идея — записывать, но только не то, что происходило с ним за день, а то, что происходило с ним в прошлом. — У вас где-нибудь можно раздобыть тетрадь или несколько листов бумаги? Фил медленно прошёл мимо него в свою каюту, не замечая и не слыша ничего вокруг, поэтому ответил Фитц: — Я бы отдал свой блокнот, но он мне нужен. Знаете, мы прячем от Коулсона все бумаги в кладовке на левой стороне самолёта. На самой верхней полке есть несколько упаковок с чистыми альбомными листами, можете взять себе, сколько потребуется. Спустя некоторое время Баки засел в своей каюте, раскрыл столик,положил на него несколько листов и взял в руки найденный в кладовке карандаш. Он занёс его над бумагой и понял, что не уверен в своей способности написать хоть что-то. Нет, он по-прежнему умел читать, но писать? Зимний Солдат никогда не писал отчётов о выполненных миссиях, за него это всегда делали другие. Поэтому Баки попытался для начала вывести на бумаге своё имя. Когда это получилось, он улыбнулся. Чтобы понять, что не всё в порядке, ему потребовалось некоторое время. «Джеймс Бьюкенен Барнс» он написал кириллицей — по-русски. Некоторое время он молча смотрел на надпись, сделанную на чужом языке, который он, оказывается, знал лучше родного, потом скомкал лист и с лёгким смешком бросил его за спину. Но спустя и полчаса, и час написать своё имя по-английски у него не вышло. В памяти словно стоял блок, и если кириллицей имя выводилось легко и красиво, то латинские буквы писались с трудом: кривились, пузато выпирали или наоборот становились мелкими и нечитаемыми. Но Баки решил, что это не повод сдаваться и что он обязательно должен восстановить навык писать на своём родном языке. Однако воспоминания прямо сейчас настоятельно требовалось перенести на бумагу. У него не было иных вариантов, и оставшиеся до подъёма остальной команды пять часов он потратил на скрупулёзное записывание русским языком всего, что он знал о себе и своём прошлом. Постепенно Баки вписывался в команду. Он по-прежнему больше всего общался со Скай или Коулсоном, но был не прочь понаблюдать со стороны за работой ФитцСиммонс, которые напоминали единый организм и даже фразы постоянно заканчивали друг за друга. Он понимал Фитца и его проблемы с памятью, потому что у Баки тоже с этим всё было не в порядке. Во время визитов в новый секретный штаб Щ.И.Т.а он постоянно заглядывал в медблок, а потом навещал своего психолога. Его всё устраивало, пока он работал и взаимодействовал с командой Коулсона, он доверял Филу и был готов следовать за ним куда угодно. Но встреча со Стивом Роджерсом откладывалась, и инициатором был сам Баки. Он помнил, как в самом начале Фил рассказал, что его ищут и не могут найти исключительно потому, что Баки под опекой и, чего там скрывать, контролем Щ.И.Т.а, малочисленного, прячущегося, но функционирующего. О самом существовании Щ.И.Т.а вообще знали только несколько десятков проверенных людей. — Мы должны уничтожить Гидру, — сказал директор Коулсон, объясняя причины такой скрытности. И Баки был с этим полностью согласен. Иногда они натыкались на опустошённые базы и знали, что здесь до них прошли Капитан Америка с поддержкой или Ник Фьюри. Тот, кстати, достаточно адекватно отреагировал, узнав, кто теперь под началом Коулсона, только во время двух случайных встреч не поворачивался к Баки спиной и всегда держал пистолет в руке со снятым предохранителем. Исключительно в целях профилактики. Баки не испытывал сожаления или волнения, когда забирал жизнь у людей, преданных Гидре. В эти моменты он вновь чувствовал себя инструментом, отрезающим от здорового организма — человеческого общества — очередной гнилой кусок. Он не убивал безоружных — только тех, кто оказывал сопротивление. Остальных забирали или люди из Щ.И.Т.а, или военные, смотря кто успевал прибыть на место перестрелки раньше. В одном из южных штатов они обнаружили мелкую брошенную базу, где осталось только разбитое оборудование. Баки не ожидал от себя такого, но у него случилась истерика, когда он увидел знакомую криокамеру. Скай долго его успокаивала, а потом тихонько спросила: — Ты был там, годами, да? Её передёрнуло, когда он кивнул. Баки в какой-то степени забавлял Коулсон. Он мог с придыханием рассказывать о Капитане Америка, его кумире из детства, с которым ему довелось встретиться и общаться. Баки было интересно, каким стал его старый друг в этом дивном новом мире. Но, кажется, Стив Роджерс и его идеалы были непоколебимы. Коулсон грустил, что так и не смог взять автограф у Капитана, а лучшие карточки из его коллекции были испорчены его же собственной кровью. С Баки он общался достаточно спокойно, но было видно, что он его уважал и искренне считал своим другом. О том, что существовали карточки с ним самим, Баки узнал случайно от агента Марии Хилл, которая однажды заглядывала в штаб Щ.И.Т.а, чтобы получить инструкции от Коулсона, а заодно перекинуться парой сплетен о Старке с Мелиндой Мэй. Информацию о карточках Баки запомнил, чувствовал, что однажды пригодится. Однажды Коулсон вызвал всю команду в свой кабинет, обвел их взглядом, а потом открыл ящик стола. — Как вы знаете, сегодня после почти пяти месяцев разбирательств Щ.И.Т. вместо со всеми его бывшими и нынешними служащими был реабилитирован. Во многом это произошло благодаря вашим аккуратным и правильным действиям. Да, считается, что выжжены все гнёзда Гидры, но и вы, и я понимаем, что пока за решёткой не окажутся все сопричастные с ней — Гидра жива. Но я считаю своим долгом вернуть вам их, — Коулсон выложил на стол шесть удостоверений с эмблемой Щ.И.Т.а. — Мне пришлось забрать их у вас в трудную минуту, но сейчас… Сейчас я с радостью и гордостью возвращаю вам их обратно. Скай, предыдущее недолго радовало тебя, но теперь у тебя будет новое с допуском второго уровня. Впрочем, прекрасно зная тебя, я понимаю, насколько он условен. Коулсон улыбнулся, а Скай с трепетом прижала новенькое — второе уже — удостоверение к груди. Фитц, Симмонс и Трип забрали свои с детской радостью в глазах, чуть ли не хлопая при этом в ладоши. На лице Мэй не отразилась ни одна эмоция, но по тому, как она расслабилась, Баки догадался, насколько ей это было важно. На столе осталось лежать ещё одно, и если бы Баки не знал про сюрприз приготовленный ими для Коулсона, он бы решил, что это самого Фила. Но Коулсон посмотрел прямо на него и улыбнулся так широко, как только можно. — Сержант Джеймс Барнс, а это ваше. Как оперативному сотруднику вам присвоен третий уровень доступа. Скай сделала вид, что возмущена тем, что её «подопечный» имеет уровень больший, чем у неё. По тому, как она открыто и искренне засмеялась над его удивлением, он понял, что она это несерьёзно. А потом пришёл черёд Коулсона удивляться, потому что Мэй просто без слов и экивоков вручила ему самому удостоверение. Симмонс только сказала: — Ваше удостоверение было расстреляно, к тому же ваш статус с агента сменился на директора, вот мы и сочли нужным заказать его для вас. Было видно, что Коулсон очень тронут. Он принял свое удостоверение и посмотрел на свою команду с благодарностью. А Баки подумал, что ради него и ради людей, находящихся в этой комнате, готов пойти и свернуть голову Гидре, правительству США, каким-нибудь террористам — всем, кто только посмеет их обидеть. Скай права: они не просто команда, они — семья. *** Коулсон после очередного посещения главной базы Щ.И.Т.а вернулся в свой кабинет. На первый взгляд там всё оставалось на своих местах, но Фил сразу понял, что недавно здесь проводили обыск. Коулсон, доверяя своей интуиции, перепроверил всё несколько раз. Наконец он открыл сейф. Все бумаги в нем остались в том же положении, что и раньше, а вот стопка коллекционных карточек была слегка сдвинута. Он осторожно снял верхнюю, на которой в обнимку с Капитаном Америка улыбался сержант Барнс. На обратной стороне кратко и ёмко, размашистым почерком было написано: «Баки».