Западня

Хэйтем уверенно сидел в седле, держа поводья обеими руками, и спокойно продвигался на лошади вдоль улиц того старинного Нью-Йорка, еще не застроенного высотками, как в 21 веке. Здесь все было уютненько и аккуратно. Своим властным взглядом тамплиер оглядывал каждого жителя и стражу, а те лишь виновато отводили глаза, словно пытаясь найти другую точку для осмотра. Но как же можно сделать это, если едет персона, на которую не смотреть просто невозможно. Он одним своим видом притягивал любого. Его боялись и уважали за мастерство и ум одновременно. Мужчина остановил коня и слез с него, абсолютно не теряя при этом своей стати и все той же уверенности. Левая рука его по привычке легла на рукоять острой сабли, убранной в ножны, а другая открыла дверь таверны. Его мгновенно обдал теплый, но в то же время грязный пивной запах, ор людей и крики каких-то девушек, к которым приставали, но нет. Сейчас ему не до девушек. На верхнем этаже была назначена встреча с его сыном - ассасином. Цель их разговора не ясна, но он мешал ему и тамплиер давно бы уже убил его. Не мог. Почему? Ведь Коннор так похож на мать - глаза, скулы и даже тот же взгляд. Каким бы холодным и расчетливым мужчина не был - здесь им двигали сантименты, которые он ни коем образом не мог засунуть в себя. Поднявшись по ступенькам, он выбрал нужный и удобный для разговора с сыном стол - в дальнем темном углу, и уселся поудобнее на стул, надвинув темно-синюю треуголку на глаза. По улице старого Нью-Йорка ехал мужчина на черной как смоль лошади с единственной белой меткой на морде. Человек был весь в оружии, плечи чуть ссутулены, капюшон надвинут на лоб так сильно, что тень от него полностью закрывала лицо. Весь этот загадочный образ двигался по направлению к таверне - одной из тех забегаловок, где бывают все и никого не волнует человек с соседнего столика, пока тот не перейдет границу твоего. Коннор, так звали молодого наездника, остановившись у конюшни, которая принадлежала трактиру, и отдав лошадь молодому парнишке, быстрым и уверенным шагом направился в сам трактир. Как и всегда, на первом этаже был бар и столики для простых рабочих и их шлюх, а этажом выше были места для более знатных людей. Именно здесь и совершались сделки, подписывались договоры, решались какие-то дела, о которых не должны были слышать посторонние уши. Оказавшись как раз на втором этаже, Коннор оглянулся и заметил фигуру мужчины в треуголке за столиком в самом дальнем углу. "— Удивительно, — подумал про себя ассасин. — Я бы выбрал тот же стол.." Мужчина не мог перестать удивляться тому, как же они похожи с отцом, ведь именно им приходился ему Хэйтем. Ассасин подходит к столику и присаживается напротив тамплиера. Мужчина коротко кивает головой в знак приветствия, даже не привставая с места. Кстати он относился к тем людям, которые просто так, без толку, рот свой не открывают. — Я до последнего думал, что ты не придешь сюда, — колко бросает тамплиер, опираясь обоими локтями рук о край дубового стола, что был словно отполированный, в отличие от тех, что на первом этаже - заляпанных и воняющих пивом. Он любил выпить, но не напиться в хлам, чтобы на следующий день ничего не помнить. — А, нет. Не струсил. Пришел, — продолжал Хэйтем, оглядывая из-под треуголки своего сына, которым в глубине души гордился. Кровь одна. И навыки, что тот приобрел, хоть и на другой политической стороне, были благодаря его генам. Не будь их - не было и задаток никаких. Вышел бы хилым и умер бы в первую зиму. А тут явно было видно - чей сын. Внешне они были не очень похожи, однако черты, если присмотреться были одинаковыми – цвет кожи путал следы их явного родства. — Я пришел на минуту позже назначенного времени и лишь потому, что твои люди задержали меня и мне пришлось устроить небольшую драку. Ты лишился 5 отличных бойцов, — Коннор был зол на отца, зол с самого детства, за то, что бросил мать, за то, что она умерла по его вине, за беды, причиненные его племени, за всех тех мерзавцев, которые были приближенными отца и творили ужасные вещи в стране. В конце концов он был зол, потому что сам Коннор был ассасином, а его отец тамплиером и это было одним из ключевых моментов для молодого мужчины. — И уж кем-кем, а трусом ты меня называть не имеешь права. Если бы я был трусом, твоей бы жизни ничего не угрожало. Но мать...как ты посмел так с ней поступить?! — начал расходиться ассасин. Каждый раз в разговоре с этим человеком он не мог не упрекнуть его в смерти матери, но лишь слово вылетало из его уст, как он начинал расходиться и закипать, так что каждый разговор грозился вылиться в потасовку с оружием. Тамплиер молчал, смотря как молодой юноша закипал изнутри, как венки набухли на его руках, а костяшки побелели от стиснутых кулаков. Он чувствовал это напряжение, и оно ему нравилось, ведь такой, как он, постоянно в этом - это его подпитка, его жизнь и его слабость одновременно. Не мог он переносить равнодушия в его сторону, а Коннор был прекрасным источником этих чувств. О, молодая кровь. Ведь раньше и он был таким..хотя нет, в его возрасте у тамплиера уже была та холодность и расточительность, с коими качествами он стремился к назначенной цели. — Не я учил этих людей, что напали, а значит отличными они называться не могут, — спокойно произнес мужчина, ни на тон не повышая голоса. — Я не отдавал того приказа. Ее смерть не на мне - мы уже это обсуждали, Коннор, — отрезал Хэйтем. И это была чистая правда. Он любил его мать, очень сильно. Но не мог остаться. Цель в жизни была намечена задолго до нее, а ее взять с собой было бы опасно..в любом случае им было не по пути. Но роман их был таким страстным..он до сих пор помнил запах ее тела и стоны в пещере. В паху сразу становилось так жарко, лишь при одной мысли о той ночи. — Успокойся. Я уверен, этим людям вокруг не стоит видеть тебя в гневе. Ведь это может показать тебя со слабой стороны. Так ведет себя лишь тот, кого загнали в угол, — низким баритоном говорил Хэйтем, быстро преодолев возбуждение, готовое разгореться внутри него с новой силой. Не за тем он пришел сюда, чтобы выслушивать упреки и придирки человека, который его бросил и обрек на гибель его деревню. От слов про слабость ассасина словно окатили ледяной водой, он мгновенно собрался и расслабился, но лишь внешне. Внутри же этого мощного молодого тела была натянута тугая стрела, которая только и ждала спуска. — Я пришел сюда не за этим. А ты, как я погляжу, только и ждешь, что получишь адреналина и страха, м? Может хватит уже? Хочешь быть мне отцом - так ты опоздал. Раньше надо было думать, а теперь не лезь со своими советами. Наглость этого паренька зашкаливала, хотя наглость была подкреплена отвагой, мужеством и бесконечной верой в свободу. За это он и боролся, ради народа и его свободы он убивал и убивает, он незаметно рушит власть Британии, один, без чьей-либо помощи. Ради свободы всего народа он должен убить и отца. — Так зачем ты меня позвал сюда? Чтобы поглумиться надо мной? — зоркие и внимательные глаза скользнули по отцу, оценивая и как он выглядит, и как себя ведет. Ведь ничто не сдерживало того от убийства сына, как впрочем и сына ничего не сдерживало от убийства отца. — Или ты хочешь просить прощение за маму? — с наглой усмешкой плюнул Коннор. — Просить прощение за то, чего я не совершал - не буду, — так же спокойно отозвался мужчина, абсолютно не теряя хватки. — Я позвал тебя с целью союза. Мы ведь хотим одного и того же - или я не прав? — тамплиер скрестил руки на груди, откинувшись на спинку стула. — Ты хочешь свободы. Свобода порождает хаос. Я же хочу правил, чтобы люди знали, что им можно, что нельзя. Та же свобода. Просто ограниченная моральными рамками, иначе они начнут делать, что хотят и где хотят. Ты лишь рушишь, а я предлагаю тебе стратегию, — без спешки объяснил Хэйтем, наблюдая за реакцией сына. Хоть тот внешне и был спокоен, мужчина, подобно охотнику, чувствовал бьющееся сердце внутри, что готово было выпрыгнуть наружу. На мгновение в голове тамплиера появились картинки, где он заставляет Коннора сделать ему минет, и тогда Хэйтем окончательно понимает, что власти над сыном он хочет другой. И далеко не политического характера.. Хотя предложение отца было весьма неплохим, да и сам Коннор понимал, что в одиночку ему не справиться, но всё же то, что сделано было когда-то давно не могло заставить ассасина примириться. Мужчина ни за что на свете не перешел бы на сторону тамплиеров, как бы ни уговаривал бы отец. Хэйтем был мудрым политиком, но огонь и страсть часто выдавали его. Вот и сейчас метис заметил, как сглотнул его противник, как тяжело опустились веки и на мгновение сжались кулаки. В силу своей "работы" Коннор часто общался с людьми, и часто ему приходилось отрывать мужчин от связи с женщиной, и все чаще с проституткой. Посему возбуждение он умел различать, как и множество других эмоций, которые так тщательно стараются скрывать мужчины. Однако в данной ситуации было совершенно непонятно, почему возбуждение и желание скользнули по телу тамплиера. Стараясь найти ответ, мужчина оглянулся, ожидая увидеть за собой молоденькую официантку, однако никого не было. Вообще никого. Весь этаж был совершенно пуст, а люк, соединяющий два этажа, закрыт. Прикосновение теплых и сильных пальцев к запястью заставило его резко обернуться. — Еще кого-то ждешь? — нарушил тишину тамплиер, аккуратно обхватив пальцами запястье сына, дабы не напороться на скрытый клинок, что был и у него самого, и после чуть сжал. Он потянул Коннора на пол, заставив рухнуть на колени, резко вскакивая со стула. О да, его серые глаза зажглись холодным голубым огнем желания, а тело начало гореть. — Меня не хватает? — ловкие движения пальцев, и он без единой промашки расшнуровал крепление с клинком левой руки Коннора, которую держал. И воспользовавшись полным недоумением и непониманием ситуации, Хэйтем так же лишил и второго клинка сына, отбросив опасное оружие от себя подальше. Однако не дал слабину и сейчас, мгновенно обнажив свой острый наточенный клинок к шее Коннора. — Ты. Отсосешь мне, — властно произнес мужчина, стянув капюшон и сразу же хватая этой же рукой сына за растрёпанные волосы. Чуть надавливая, клинок делает порез на кадыке, но слегка лишь. Ведь совсем уж больно Хэйтем делать не будет - сын как никак. Уж такого поворота событий Коннор никак не мог ожидать. Да и вообще как можно подумать, что его отец хочет его в прямом смысле, хочет, чтобы тот ему сделал минет. Что?! Ассасин зарычал и начал было вырываться, но клинок, приставленный к горлу, сделал первый порез. Было не больно, но чувствительная кожа на шее ощущала, как теплая струйка крови капельками скатывается за воротник. Свет, хлынувший в лицо молодому, ослепил его, лишая возможности сопротивляться. Через мгновение горячий и твердый бугор в штанах Хэйтема оказался на губах у его сына. — Какого черта?! — прошипел парень. — Тебе шлюх не хватает? — Шлюхи - это неинтересно, — коротко и сухо бросает мужчина, расстегивая ширинку и пуговицу штанов. Спускает трусы и вытаскивает давно вставший закаменелый член сантиметров так 19-20, достаточно габаритный, если обобщить. Хэйтем вновь хватает сына за волосы, но скорее властно, нежели больно, и надавливает на голову, заставляя коснуться губами члена. — Соси. Ассасин. — произнес сквозь зубы тамплиер, делая акцент на принадлежности к касте. Сейчас ему не сильно хотелось знать, что это его сын. Просто хотелось. Хотелось видеть, как Коннор обхватывает член и насаживается до конца. Лишь при одной мысли, Хэйтем приподнял верхнюю губу в оскале. Ну разумеется Коннор знал, что его отец прибегает к не всегда законным способам добивания своей цели. Конечно же именно это и продвинуло его так далеко и одновременно это служило причиной ненависти сына. Но вот чтобы так.... — Ты всех так убеждаешь в своей правоте, ублюдок? — зло прошипел молодой мужчина. — Тогда понятно, как я появился на свет. Ты и с ней так обходился? Глаза наливались кровью и огнем, готовым уничтожить все вокруг. Частое дыхание Хэйтема отдавалось в голове ассасина жуткими раскатами грома. Он не выдержал. Парень локтем правой руки резко ударил отца в колено, заставляя того потерять равновесие и скривиться от боли. Одним быстрым движением, подобным дикой кошке, он поднялся на ноги и бросился к своим клинкам, лежащим у другой стены этого проклятого трактира. Быстро среагировав на манипуляции сына, Хэйтем в пару шагов догнал его, подставив подножку, чтобы тот проехался на животе по полу. Мужчина уселся прямо на спину Коннору, схватив за черные, как смоль, волосы и оттянул на себя. — Не сваливай всех под одну гребенку, — спокойно произносит он, смотря тому в глаза, наклонившись чуть вбок. — Твою мать я любил так сильно и нежно, что наверное никто бы так не смог. Она помогала мне в одном деле и была предана мне, в отличие от тебя. Поэтому там все было обоюдно и по-всякому, — Хэйтем отличался богатой фантазией, поэтому секс всегда был разнообразным, нежели у большего количества населения, что умели только "по-собачьи" и при всём при этом учиться не хотели совершенно. Тамплиер же пытался достигнуть того в сексе, чтобы обоим было приятно и удобно одновременно, поэтому мать Коннора явно приятно удивилась в ту ночь в пещере, когда он начал демонстрировать ей всё, что знал сам. Он привстал с сына и оттянул его от клинков подальше, а сам перелез через него по правую сторону. Мужчина схватил за капюшон Коннора, сдавив горло, и поднял с пола, но только, чтобы толкнуть на ближайший стол. Только вот здесь тамплиер вряд ли будет показывать свое мастерство в разнообразии поз - скорее просто жестко и явно не лицом к лицу. Хэйтем навалился сверху, удерживая того крепкой хваткой правой руки, а левой развязывал шнуровки штанов сына. Коннор уже почти добежал до клинков, как тут споткнулся об отцовские ноги, больно ударившись о деревянный пол и ободрав себе ладони, которые теперь были все в занозах. Он зашипел и попытался привстать, как тут тамплиер уселся ему прямо на спину, прогнув в позвоночнике с отменным хрустом, а после его вновь больно оттянули за волосы. — Она не была ассасином и не знала о твоих намерениях, а если бы знала, то вряд ли стала бы помогать тебе! — сплюнул парень, гневно смотря в глаза отцу. Когда тяжесть исчезла, Коннор попытался вскочить на ноги, но тут же был схвачен за капюшон, и в глазах вмиг потемнело от недостатка воздуха. Он закашлялся, попытавшись вывернуться, но поздно. Вот он уже прижат к столу, а сзади пристраивается отец.. Коннор сгибает ногу в колене, чтобы с силой ударить его между ног по самому сокровенному, но Хэйтем перехватывает ее и заламывает наверх до боли в связках и мышцах. — Не пререкайся со мной, и все будет безболезненно, — услышал ассасин над ухом хриплый отцовской баритон. — А что до матери - она была посвящена в планы. Да, признаю, не знала, какими путями я этого добьюсь, но я уверен, она и не хотела этого знать, — спокойно произнес Хэйтем, пожав плечами, и как раз в этот момент штаны сына с шорохом упали на пол вместе с бельем. Его виду предстала смуглокожая накаченная задница - согласитесь, женскую сейчас такую не найти.. Тамплиер сплюнул себе на пальцы и ввел один, разжимая тугое колечко мышц сына. Он аж задохнулся от того, насколько тот был узким.. Равномерно рассчитывая скорость, Хэйтем растягивал Коннора, а после добавил второй палец, уже явно не сдерживая своих желаний. Движения стали рваными, и поэтому не растянув как того требовалось, мужчина приставил ко входу свой возбуждённый член и толкнулся внутрь. Коннор шипел от неприятного и саднящего ощущения в заднице и пытался уползти, но отец держал его крепкой хваткой, что-что, а Хэйтем явно превосходил его в силе и опыте сражений. Юноша попытался извернуться, как тут член заполнил его целиком и заставил закричать в голос, срываясь на хрип. — Ублю-юдок! И тут же получает смачный шлепок по заднице от тамплиера, а затем еще один и еще, пока на смуглой коже не остается кроваво-красный отпечаток ладони, который жжет еще больше, чем ощущения члена внутри. Хэйтем вбивался, чувствуя как сжимаются и разжимаются стенки, сокращаясь, от чего он закатил глаза, продолжая свои рваные движения. Он вышел и раздвинул ягодицы сына, смотря на растянутую раскрасневшуюся дырку, от чего ухмыльнулся и вновь пристроился, обхватив сильными руками бедра Коннора и сжимая до боли. Тамплиер чуть впился короткими, но ухоженными ногтями в смуглую кожу до крови, оставляя отпечатки в виде полумесяцев. Он хрипло дышал, чувствуя, что скоро кончит.. Коннор обхватил край стола до побелевших костяшек и попытался скатиться вниз, и о да, хватка ослабла, но лишь с целью усадить того на колени. Юноша мгновенно рванул в сторону, но Хэйтем ударил того по губам, заставив кровь хлынуть ему в рот, от чего Коннор сплюнул и поднял глаза на отца. — Я тебя ненавижу. На что тамплиер лишь вскинул брови и схватил за нижнюю челюсть, сдавливая и заставляя разжать ее. Он мгновенно занял его рот кое-чем побольше, откровенно трахая в рот и стискивая темные волосы в своих пальцах. Наконец по телу Хэйтема пробежала дрожь и, он, вогнав член до конца, кончил, заливая спермой глотку сына. Тамплиер прорычал что-то от удовольствия, отпуская патлы сына и нагло хлопая того по щеке. — Вот и прекрасно. Пока ты не согласишься быть тамплиером - я буду трахать тебя. А если никогда не согласишься - в конце концов ты умрешь, — Хэйтем быстро натянул штаны и, отвесив короткий кивок головы, чуть придерживая треуголку, удалился из зала, оставив Коннора всё так же сидеть на полу.