Отцы и дети

Рабочее время в департаменте сбора было распределено с относительно равноценной нагрузкой на три смены: утреннюю, вечернюю и ночную. Между этими тремя не существовало принципиальной разницы, потому что с каждой из них сотрудники возвращались в примерно одинаковом состоянии – при отсутствии каких-либо определённых желаний, кроме как лечь и проспать хотя бы полгодика. Повышенная усталость легко снималась при помощи регенерации, кофе и здорового сна (желательно второе после третьего, конечно), но приходил новый день, и всё повторялось по кругу. А ведь не каждая смена проходила гладко и безупречно, по заранее спланированному графику. Сегодняшний сбор выдался особенно тяжёлым. Младший диспетчер Алан Хамфриз работал в одиночку. Осложнений не предвиделось, но судьба распорядилась иначе. Появление демона оказалось неожиданным, что, несомненно, явилось бы слабым оправданием уклонению от поединка и срыву графика сбора. Не зря же были пройдены долгие годы учёбы в Академии, часы-недели-месяцы тренировок, изматывающая стажировка и прочие прелести диспетчерского образования. Сотрудник был обязан защитить душу от когтей, зубов и прочих частей демонического тела. К несчастью, противник оказался ещё и дюже сильным, так что скучать не пришлось. Хамфриз справился, но несколько переоценил собственные возможности. Алан буквально вывалился из портала в свой кабинет, с трудом проковылял к рабочему креслу, используя стол в качестве поддержки, и упал, прикрыв глаза и тяжело дыша. Таким разбитым он не чувствовал себя с тех пор, когда… впрочем, пожалуй, никогда. Возникало впечатление, будто болит не то что каждая мышца или косточка – каждая мельчайшая клеточка его тела. По инструкции он должен был немедленно отправиться к целителям. По инструкции он обязан был сообщить дежурному о происшествии и сдать плёнки. По инструкции он, в первую очередь, не имел права деактивировать тревожный маячок, который обязаны были носить все недавно приступившие к самостоятельному сбору сотрудники и который срабатывал при появлении демона такого уровня автоматически. Хамфриз был убеждён, что легко справится с ним в одиночку. На вид это был молодой неопытный демон с весьма посредственными боевыми навыками. На деле же всё оказалось не так-то просто. Алан с усмешкой подумал, что Грелль-сан ни за что не принял бы его в аналитический отдел с такими слабыми способностями к простейшему анализу ситуации, противника и собственных сил. С другой стороны, именно куратор привил ему иррациональную тягу к приключениям. Это можно использовать в качестве аргумента, который, естественно, никто не станет слушать. Эмпат немного восстановил дыхание и удобнее уселся в кресле. Всё тело по-прежнему болело, но сил подняться и идти сдаваться в руки целителей совершенно не было. “Жить буду”, - уверенно подумал Хамфриз и провалился… Алан не знал, сколько времени пробыл без сознания. Разбудили его достаточно грубо: Нокс нетерпеливо тряс его за плечо и что-то кричал ему в ухо. От пронзительного голоса диспетчера голова раскалывалась на миллион мелких осколков. Хамфриз вяло отмахнулся от друга, справедливо решив, что это всего лишь сон. Однако Рональд не исчезал, а напротив, принялся тормошить его ещё настойчивее. - Алан, вставай! Спирс в бешенстве. Велел немедленно отвести тебя к целителям, а затем – к нему в кабинет. - Что?.. - мысли в голове эмпата слиплись в густое, липкое желе. Трудно было не только говорить - даже думать. - Как… как он узнал?.. Ведь я же… Он совершенно точно выключил маячок. Совершенно… точно?.. - Ты задержал сдачу плёнок на целый час! Где тебя вообще так… разукрасили?! Хамфриз повторно отмахнулся от друга и попытался встать. Уже в следующее мгновение он понял, что держится на ногах исключительно благодаря услужливо принявшему часть его веса на своё плечо Ноксу. Под взволнованное бормотание блондина они дружно поковыляли в корпус целителей. Регенерация справилась со своей задачей буквально за пару часов. Целители немного ускорили процесс, так что из-под их опеки Алан вышел уже совершенно здоровым, но ещё не совсем бодрым. Эффективного лекарства от недосыпа, помимо, собственно, самого сна, не было даже у прогрессивных шинигами. Нокс трусливо ретировался, как только убедился, что с другом всё в порядке, и он направляется получать заслуженный нагоняй. Рональд малодушно промолчал о том, в каком состоянии был Уильям Т. Спирс, когда сцапал его за воротник и обманчиво спокойным голосом изложил настоятельную инструкцию к действию. Не хотел заранее расстраивать и так достаточно несчастного Алана. Хамфриз знал, что разговора с начальством ему не избежать. Даже если он нагло проигнорирует приказ явиться в кабинет, ему обязательно устроят разбор полётов дома. Он может сбежать на служебную квартиру - это неплохой вариант. Но что дальше? Прятаться от Уильям-сана вечно он всё равно не сможет. О том, чтобы скрыться от Алого Жнеца, не стоит даже и мечтать. Звуки собственных шагов гулко отдавались в его сердце, пока он медленно плёлся по коридору в кабинет Уильяма Т. Спирса. “Ну, подумаешь, сразился с демоном… - размышлял эмпат. - Это же входит в обязанности диспетчера - защищать собираемые души! Ну да, отключил маячок (Рональд уже давно научил его этому трюку, хотя Алан искренне недоумевал, зачем это вообще может понадобиться). Ну, так зачем зря волновать дежурного и начальство? Ситуация не представляла опасности для жизни. Наверное. Первые минут пять…” Собственно, чего он боится? Не убьёт же его Уильям-сан, на самом деле, раз уж приказал предварительно посетить целителей. В том состоянии, в котором он вернулся со смены, добить его было гораздо проще и милосерднее. К тому же, когда ты уже пару раз умер, страшиться очередного конца даже как-то неловко. Возле двери с табличкой “Руководитель департамента сбора Уильям Т. Спирс” Алан почувствовал себя совсем уж неуютно. Он всегда спокойно заходил в этот кабинет (в отличие от доброй половины, а то и двух третьих всего департамента), но сейчас его мало-помалу начало подтачивать чувство вины и буквально суеверный страх перед тем, что ждало его там, по другую сторону двери. Нечто глубоко внутри подсказывало, что эти чувства очень даже рациональны, и лучше исчезнуть отсюда, пока не поздно. “Соберись, - тщетно пытался внушить себе диспетчер. - Тебе нечего бояться”. Подсознание отказывалось верить столь наглой и неприкрытой лжи. Хамфриз был близок к тому, чтобы трусливо убежать и спрятаться под столом в своём кабинете, когда дверь безжалостно открылась, не оставляя шансов на побег. Увидев лицо Спирса, эмпат понял, что надо было всё-таки забаррикадироваться в служебной квартире. Тогда у него, вероятно, был бы шанс выжить. Теперь же его дальнейшее существование стояло под огромным вопросом. От начальника веяло таким арктическим холодом, что, казалось, даже стены в коридоре покрылись инеем, а дыхание превратилось в невесомый парок. - Диспетчер, - каждым слогом вбивая по гвоздю в крышку эмпатова гроба, сказал Спирс, - прошу войти. Алан проблеял что-то невнятное, и ноги, скорее на автомате, против его собственной воли, внесли его в кабинет. За спиной с негромким щелчком захлопнулась дверь, забирая всякую надежду на спасение. Он попытался поднять взгляд на начальника хотя бы для того, чтобы вовремя заметить, когда секатор потянется к его горлу, но не смог. Геометрический рисунок на ковре внезапно оказался крайне занимательным – оторваться от созерцания его не представлялось возможным. Спирс некоторое время молчал, чем поначалу сводил младшего с ума. Напряжение в воздухе с каждой секундой становилось всё более осязаемым. Неминуемый взрыв приближался, играя на нервах, отбивая всякую способность мыслить хоть немного рационально. Возникло ощущение, будто в окнах сейчас задребезжат стёкла, один за другим полопаются канаты, скрепляющие реальность, и мир разлетится на миллиарды тонких осколков, а потом… эмпат просто перестал бояться. Как будто кто-то взял и отключил эту опцию. «Хотите казнить – не тяните время! – со злостью подумал Хамфриз. – Я не сделал ничего, в чём мне следовало бы раскаиваться. Я защищал вверенную мне душу, как сумел, – это мой долг как шинигами!» Сложно сказать, в какую сторону ушёл бы разговор, если бы Алан сказал всё это вслух (и был бы это, в конечном итоге, разговор, а не рукоприкладство), однако эмпат благоразумно держал свои мысли при себе и в полном молчании ждал приговора. Где-то на задворках сознания он вяло удивился, почему именно эти слова пришли ему в голову: «казнить», «приговор»… От них веяло чем-то очень знакомым. Будто бы воспоминания из прошлой жизни. Подобные мысли у него долго не задерживались. Временами Хамфризу дико хотелось узнать, что же там, на его плёнке, но каждый раз, когда любопытство захватывало его ум, он останавливал себя, придерживаясь мудрого принципа «меньше знаешь – крепче спишь». - Диспетчер Алан Хамфриз, за грубейшие нарушения рабочей инструкции, техники безопасности и порядка оповещения об экстренной ситуации, представляющей опасность для жизни и здоровья сотрудника, вы отстраняетесь от полевой работы сроком на четыре месяца. Я также закрываю вам доступ на землю на аналогичный срок и назначаю принудительную производственную практику в аналитическом отделе. Вы можете приступать с понедельника. До конца недели вы находитесь на больничном, и я настоятельно не рекомендую вам появляться в департаменте, даже чтобы выпить кофе с диспетчером Ноксом. У него будет много очень работы. - Уильям-сан!.. «Домашний арест?» - успел подумать Хамфриз, прежде чем возмущённо вскинул голову. Он ожидал наказания. Он ожидал строгого наказания. И всё же его непреодолимо тянуло протестовать изо всех сил. Не то чтобы он расстроился по поводу работы в аналитическом отделе – своего куратора он нежно любил, и раз уж выдержал стажировку, то что ему аналитика, работа с бумажками, сводками, прогнозами… Аж зубы свело! Но доступ на землю – это уже слишком! А как же сладкие булочки из маленькой кондитерской в центре Лондона? А как же нежный аромат цветущей сакуры? Как же ярко-алый закат над Дунаем? Как же… Мятежные слова застряли в горле, когда эмпат встретился взглядом со Спирсом. Эту буйную, пугающую зелень на радужке он видел несколько раз. Куратор, как правило, широко ухмылялся, демонстрируя острые зубки, и пребывал в некоем, не совсем понятном Алану предвкушении, завидев изумрудные оттенки в глазах Уильяма. Хамфриз же так и не разобрался, что конкретно они сулят, но сейчас он почувствовал, что, вероятно, это к лучшему, и ему совершенно не хочется избавляться от невежества в данном вопросе. Алан не столько видел, сколько чувствовал безудержный гнев Спирса, рвущийся наружу. Ярость, подобно зверю в клетке, металась из угла в угол, пробуя на прочность крепкие барьеры самоконтроля, тщательно возведённые жнецом. Младший также чувствовал, что зверушка уже достаточно преуспела, чтобы любое его неосторожное слово моментально выпустило её наружу. Знакомство представлялось эмпату крайне неприятным. Возможно, Хамфриз предпочёл бы вернуться к демону и сразиться с ним снова вместо схватки с тем, что бушевало сейчас перед ним. «Если ты снова ошибёшься в анализе, ты себе этого не простишь», - строго сказал себе эмпат и захлопнул едва открывшийся рот. - У вас есть возражения? – спросил Спирс тоном, дающим понять, что этот вопрос риторический. - Нет, - тихо ответил Алан, вновь опустив глаза, но украдкой поглядывая на родителя в попытке не упустить момент, когда даже бежать будет уже поздно. - Отлично, - отчеканил Уильям. – Вы знаете, к кому обратиться по поводу практики. Сдайте Косу дежурному и отправляйтесь домой. В качестве чтения на ночь рекомендую правила проведения сбора и техники безопасности. Надеюсь, вы понимаете, что не сможете вернуться к полевой работе, не сдав переаттестацию по этим предметам? Это всё. Вы можете быть свободны. От сухого, холодного официального тона, которым Спирс практически выплёвывал слова, защекотало в носу. Алану хотелось сжать родителя в объятиях, просить прощения, объяснить, оправдаться, убедить, что он не хотел никого тревожить (а то, что это именно тревога спровоцировала вспышку гнева, эмпат знал точно). Да, он ошибся, не рассчитал, не подумал, но он не намеревался, не планировал нарываться на столь опасные неприятности. Говорить и не разжимать рук, что бы ни случилось. Пусть даже придётся прямым ходом (а то и не своим) возвращаться к целителям. Ничего этого Алан не сделал. Он будто примёрз к полу, не в силах ни пошевелиться, ни сказать что-то более-менее адекватное. Слова о сдаче Косы заставили его больно впиться ногтями в ладони. «Молчи, пожалуйста, только молчи», - уговаривал себя жнец, стараясь удержать рвущиеся наружу категорические возражения. Единственным вырвавшимся было: - Не говорите Грелль-сану. Однако, вспомнив, что такое количество запретов скрыть будет весьма проблематично, Хамфриз исправился: - Хотя бы до конца недели. Пожалуйста. Спирс, который уже отвернулся к окну, показывая тем самым, что разговор окончен, ответил не сразу: - Я не самоубийца. Когда с вечерней смены вернулись все диспетчеры за исключением Алана Хамфриза, начальник департамента Уильям Т. Спирс только слегка забеспокоился. Опоздания от пятнадцати минут до получаса были вполне характерны для сотрудников время от времени. Тревожный маячок диспетчера молчал, а значит с ним всё должно быть в порядке. Надоедливое предчувствие подтачивало Спирса изнутри и приводило его в состояние лёгкой раздражённости. Он вообще не любил предчувствовать, предпочитая знать наверняка, опираясь на факты, а не на мифическую интуицию. Когда Алан не появился и через час, Уильям справедливо решил не поддаваться панике, а просто пойти проверить. Возможно, младший вернулся прямиком в свой кабинет и просто-напросто не успел, а то и забыл (поверить в это, учитывая исполнительность эмпата, было сложно, но возможно) сообщить дежурному. Хорошие новости заключались в том, что Хамфриз действительно обнаружился в своём кабинете. Плохие новости… Спирс поспешно отпустил косяк двери, так как ему показалось, что тот сейчас треснет под напором его пальцев – вовремя не сработали защитные барьеры, и капля паники вырвалась наружу. Моментально взяв себя в руки, Уильям связался по браслету с дежурным и запросил информацию по оперативной обстановке за последние пару часов. Ответ пришёл мгновенно: столкновение с демоном полтора часа назад, удачно обезврежен, плёнка собрана, но ещё не сдана в библиотеку, сигнала тревоги не поступало. Спирс снова взглянул на Алана и чуть было не выругался вслух. Он понимал, что должен немедленно доставить младшего к целителям, но почему-то не мог. Уильям редко чего боялся, но в данный момент он боялся самого себя. Рубежи самоконтроля были слабы как никогда. Именно поэтому в коридорах департамента он поймал за шкирку Нокса и отправил его на помощь Алану. Что он будет делать дальше, Спирс к тому моменту ещё не решил. Он честно пытался успокоиться и начать мыслить рационально все те несколько часов, что эмпат провёл за восстановлением здоровья, но в голову приходили исключительно радикальные меры наказания, вроде «посадить под замок на хлеб и воду, и пусть размышляет о своём поведении». «Прекрати! – решительно приказал себе Спирс. – Это всё в духе Грелля. Будь объективен». Объективность с трудом, но поддавалась, так что к моменту нерешительного топтания за дверью Уильям уже значительно успокоился и готов был убить младшего за его выходки чуть менее болезненно, чем пару часов назад. Весь разговор, точнее свой монолог, Спирс держался изо всех сил. Он видел, как сильно Алан хочет возразить, возмутиться, возможно, объяснить свои действия, но мысленно просил его молчать. У него самого не было уверенности, сможет ли он сдержаться на этот раз. Свой «зоопарк», педантично сдерживаемый силой воли и характером, он сам временами немного побаивался. Ему не хотелось бы в приступе ярости покалечить единственного любимого наследника. А такой сценарий был вполне возможен, вздумай эмпат перечить. А потом Алан попросил не говорить Греллю, и Уильям понял, что всё это время боялся абсолютно не того, чего стоило бы. «Зверинец» Алой Леди, в отличие от его собственного, предпочитал разгуливать на свободе совершенно не ограниченно. Грелль не постеснялся бы прибить не только младшего, но и самого начальника департамента хотя бы за то, что недоглядел. К сожалению, избежать священной кары не представлялось возможным, так что Спирс даже немного обрадовался мольбе Хамфриза отложить её до конца недели. Насколько «радость» - вообще уместное слово, учитывая состояние, в котором он находился. Эмпат, не поднимая взгляда, коротко поклонился и двинулся к выходу. Секундный порыв заставил Спирса обернуться и на десять тонов мягче окликнуть: - Алан… Хамфриз обернулся и вопросительно взглянул на начальника. Уильям в несколько шагов преодолел расстояние между ними и молча заключил младшего в объятия. - Ты понимаешь, что Грелль убьёт нас обоих? Покромсает на кусочки, скинет с самого высокого утёса в море и станцует ритуальный танец на останках наших Кос. Алан, не говоря ни слова, покивал, уткнувшись в грудь начальника. - Так что давай сделаем ему сегодня пиццу. Может быть, он подобреет… Эмпат ошарашенно хрюкнул, поражаясь совершенно не свойственной Уильяму наивности. Спирс никогда не позволял себе заблуждаться насчёт Грелля. - Вы на меня сердитесь? – решил принять участие в конкурсе глупых вопросов Алан. - Я в ярости, - запирая последний замок за зверушкой, честно признался Спирс и более серьёзно добавил. – Дороже тебя и Грелля у меня никого нет. Поступая безрассудно, ты пытаешься отобрать у меня самое дорогое. Как ты думаешь, что я делаю с теми, кто угрожает моим близким? - Даже если они и ваши близкие – одно лицо? – рискнул уточнить младший. - Особенно – если одно. Настал черёд Хамфриза терпеть поражение в обороне собственного самоконтроля. Он сделал всё то, что так отчаянно хотел сделать несколько минут назад, больше не в силах сдерживать бушующий ураган чувств внутри. Он объяснял, оправдывался, убеждал, просил прощения – по очереди и вперемешку, громко и тихо, а главное – не расцепляя рук. - Я всё понял, Алан, - сказал Спирс под конец. – Но я не отменю наказание. Прости. - Я знаю. Прощение следует только за наказанием, а не вместо него. - Кто тебе это сказал? – удивлённо поднял брови Уильям. - Угадайте, - хитро ухмыльнулся эмпат. Он узнал эту ухмылку, заметил, насколько она похожа на ту, что он видит ежедневно, на протяжении вот уже многих десятилетий, и готов видеть вечность. Уильяму пришла в голову простая мысль: «А кого же я всё-таки наказал четырьмя месяцами практики в аналитическом отделе?..»