Лёха Санин

— Как интересно! Нет, нет, не останавливайтесь! Я не помешаю, уже ухожу! Сорри, дорогой! — голос звенел и ломался от набежавших слёз, когда Алексей, сделав шаг назад, закрыл дверь квартиры, которую они снимали вдвоём с Маратом последние полгода. По ступенькам вниз, не ждать лифт, закусив губу, бороться со слезами, и ни в коем случае не оглядываться на крик Марата за спиной... 1 Лёха Санин уже в четырнадцать лет понимал, что он не такой, как его одноклассники в маленькой Преображенке. Прислушиваясь к разговорам старших, почти поголовно отсидевших в своё время на северных зонах, он не мог и надеяться, что его поймут и примут таким, каким он себя ощущал... Толерантность? Ха! Да где было искать эту толерантность? У скотника Фили, что цедил щербатым ртом «пидрррр» на любого, кто пытался им командовать? У председателя сельсовета Власенко, что пытался не дать захиреть деревеньке в двести дворов, заматывался при этом так, что и родную жену узнавал только по голосу (громкому и скандальному)? Или эту самую толерантность мог проявить отец Лёхи, в те несколько дней в году, когда не был вматину пьян? Не испытывая иллюзий, парень замкнулся в себе и ждал, мечтая о том времени, когда, окончив школу, сможет уехать в Красноярск, на учёбу. И вот там, в большом городе, мечталось парнишке, он сможет, если не наладить свою личную жизнь, то хотя бы найти себе партнёра, и его бедные руки смогут отдохнуть — так рассуждал Алексей, зубря уроки и пытаясь собрать в кубышку хоть какие-то копейки, перепадающие ему от родителя или от подработки в колхозном хозяйстве. Три года, три чёртовых года он жил этой мечтой. Июнь 2002 порадовал хорошим дипломом, жаркими деньками и случайным попутчиком, что смог подвезти Алексея до Красноярска и сэкономить тому деньги за билет. Агроинститут гостеприимно распахнул свои аудитории перед Саниным Алексеем. Вступительные экзамены были успешно сданы, получено койко-место в общежитии, и жизнь постепенно налаживалась. Вечерами так было приятно прогуляться по набережной, зайти в парк Горького, выпить стакан ледяного лимонада и смотреть на гуляющий народ, причисляя и себя к горожанам... Вот только иногда, уловив косые пренебрежительные взгляды в свою сторону, Лёха начинал стесняться своей старенькой и явно не модной одёжки, своих кроссовок, купленных в сельпо по большому блату, на деле же считающихся в городе чуть ли не стыдными обутками, наравне с галошами. Срочно требовалась подработка, и желательно с зарплатой сразу. Сосед по общаге пропадал все дни где-то, в ожидании начала занятий, вечерами выбираясь то в кино, то в клуб. И явно не имел финансовых проблем. Вот к нему-то, после долгих колебаний, и обратился Алексей за консультацией по поводу работы. — Автомойку найди и устраивайся работать, — на удивление спокойно посоветовал сосед. — Я так же делаю. Пока в день работаю, а учёба начнётся, на ночь перейду. Родаки не могут мне помогать сильно, нужно будет самому как-то крутиться... Если есть такое желание — могу поговорить за тебя со своим шефом, — дружелюбно откликнулся парень. Алексей усиленно закивал головой, улыбаясь в тридцать два зуба, и вскоре вопрос о трудоустройстве был решен положительно. Первый день на мойке вымотал мальчишку психологически. Физически парень был крепок, но вот стремление всем угодить, желание успеть и смочь всё, что нужно и не нужно делать, с непривычки далось тяжело. Администратор Ольга его похвалила, выдавая обговоренные пятьдесят рублей ученических, и позвала завтра приходить, вселив надежду, что всё у него получится, и он молодец. Перебегая дорогу, чтобы успеть на свой автобус, Лёха чуть не попал под колёса серебристой ауди, но выскочив на бордюр, прижал руку к груди и шутовски поклонился, улыбаясь притормозившему водителю, заскочил в салон автобуса. Солнце светило в глаза, и Алексей улыбался ему, и жмурился, как сытый кот на завалинке, пристроившись на задней площадке салона. В этот миг он любил всех окружавших его и не видел, каким взглядом провожал его водитель ауди... На следующий день процесс обучения пошел веселее — уже многое получалось в работе, наставником поставили опытную девушку, не первый год отработавшую на мойке, и вечером, когда Алексей подошел за своим ученическим полтинником, он был приятно удивлён, что ребята из смены ему выделили ещё две сотки за отличную работу. Он влился в коллектив, научился несложным хитростям, присущим данному производству, и работа стала не в тягость. Дни летели и летели, и вот уже сентябрь не за горами, и пора переходить в ночную смену, а днём грызть гранит науки. Партнёра для секса так и не нашлось, да и по большому счёту и не искалось — новые события, люди, обстановка закружили парня и отвлекли от своих, немного всё-таки надуманных проблем. Первое сентября. Алексей так и не изжил с возрастом какое-то трепетное отношение к этому дню. Утром, вырядившись как денди (в его понимании), парень, внутренне трясясь, отправился в стены Альма-матер. Всё было не так уж и страшно, как рисовалось в воображении студента. Ознакомительное занятие, разговор с однокурсниками, экскурс по коридорам и аудиториям корпуса, — и вот уже счастливый Алексей сбегает по ступенькам, махнув напоследок рукой старосте группы. — Мля!.. Ударившись об кого-то со всего маху, Лёха резко повернулся, чтоб успеть увидеть, как весёленький брелок и связка ключей блестящей рыбкой улетают из руки, их сжимавшей, и исчезают в мутной луже у крыльца института. — Упс!.. Дико извиняюсь! Я... Я не специально, я сейчас найду ваши ключи, — забормотал Лёха, стаскивая кроссовки и примеряясь, с какого края лучше войти в вонючую лужищу. Но рука, схватившая его за воротник, явно не давала это сделать. — Куда собрался, дурилка? Найди дворника, он лопатой весь мусор выгонит на берег, и ключи тоже. — Говоривший смотрел на Лёху с ироничной усмешкой, не отпуская руку. Тут Лёша почувствовал горячие фаланги пальцев на своей шее и покраснел, как маков цвет, переступая разутой ногой на грязном асфальте. Мужчина не был студентом, чуть седоватые виски убеждали в этом, хотя гладкое, волевое лицо и явно подкаченное тело не выдавали его истинного возраста. — Да, действительно, я так и сделаю... Спасибо за совет... Я сейчас... — зачастил Лёха, нащупывая кроссовок и мечтая провалиться сквозь землю от стыда. Рука, разжавшись, дала столь необходимую свободу, и парень рванул к корпусу, чтоб найти дворника. Вернувшись через полчаса с мрачным пенсионером, вооруженным метлой, Алексей был раздосадован тем фактом, что потерпевший спокойно стоит у злополучной лужи и с улыбкой смотрит на их приближение. Ни жестом, ни взглядом он не выражал нетерпения или негодования, чего так опасался Лёша. Манипуляции с метлой и мутной водичкой дали свой результат, и вскоре ключи от машины, сполоснутые и высушенные в туалетной комнате первого этажа, вернулись к своему владельцу, с кучей извинений. — Ладно, ладно, прощаю... Но... только с одним условием, — мужчина улыбнулся и продолжил, — я шел поздравить своего бывшего преподавателя с началом учебного года, а теперь, видимо, опоздал. Не волнуйся, я не в упрек! Просто время моего перерыва подходит к концу, а я и не пообедал, ожидая тебя и дворника. Так что, твоя святая обязанность не дать мне умереть голодной смертью и пообедать в моей компании. Отказ не принимается. — Э-э-э... Ну, наверное, ладно, можно, — занервничал парень, — только, только у меня нет денег с собой. Я ж не знал, что так получится... некрасиво, — опять заалел Лёха. — Блин, вот откуда ты такой дремучий взялся-то? — Лёха распахнул глаза и непонимающе уставился на мужчину, — если Я тебя приглашаю, то и платить должен Я! Простые правила хорошего тона. Только и всего. — А... Ну да, я так и подумал, ага, — пробубнил, смутившись, Лёха. — Пошли, мыслитель, время тикает не в нашу пользу, — развернувшись к дороге, бросил мужчина и, не оглядываясь, зашагал к припаркованному джипу. Алексей все глаза проглядел на дорогу, примостившись на краешке кожаного сиденья в шикарном салоне Лэнд Крузера. Поработав на мойке, он уже немного представлял себе, СКОЛЬКО может стоить такая машина, и ужасно себя почувствовал, когда только представил, во СКОЛЬКО ему бы вылилось восстановление комплекта ключей к такому авто. И облегчённо выдохнул, вызвав недоуменный взгляд от водителя. — Всё нормально? — Э... Ну да, нормально. Просто я впервые на такой машине в качестве пассажира еду, — улыбнулся парень. — Вот как. А в каком качестве не впервые ездил? Водителя? — усмехнулся мужчина. Алексей рассмеялся искренне и открыто, вызвав ответную улыбку у мужчины. — Ага, у нас в колхозе есть «недорожник» в одну лошадиную силу — кобыла Сонька, оправдывающая свою кличку на стотыщпроЦентов — если она хочет спать — идите нафиг со своими понуканиями. — Так я правильно понял — ты не городской? — Не, я сельский. — А зовут тебя? — Лёха. Алексей Санин. Студент. — Кхм... Нда уж. Причудлива игра твоя, господи. Веселишься там, видимо? — пробормотал мужчина непонятные фразы, не спеша ответно представиться и ухмыляясь в ответ на вопросительно-удивленный взгляд Алексея. Тем временем, они подъехали к ближайшему кафе и остановились на площадке перед входом. Мужчина заглушил мотор, вынул ключ и, повернувшись всем корпусом к Алексею, представился: — Я Саша. Александр Лёшин... Только не ржать! — Он свёл брови и прищурился. «Ржать? Да я дышать забыл как, от сложившейся ситуации! Это что же получается? Я ЛЁША САНИН, а он САНЯ ЛЁШИН? Ничего себе кульбит выдался! Двусмысленность какая-то нереальная. И как теперь реагировать на это? Посмеяться? Или рассердиться? Вот Саше, видно, не до смеха, вон как брови свёл. Он что ли злится? НА МЕНЯ? Мля! А я-то причём? Родичи его прикололись над дитём, как и моя маман, выбирая папахена ребёнку. А нам только посочувствовать можно. Во! Точняк! Сочувствуем! Со-чув-ству-ем! Всем телом со-чув-ству-ем!.. Мля!!! Тело-то причём, урод? Счас запаришься объяснять мужику, чего у тебя ширинку прёт в его сторону! Мудак, Лёха, успокойся уже! Давай, вспоминай папахена ужратого в хлам... Во-от, во-о-от та-а-ак, маладэц! И давай, какую-то реакцию выразь уже...» — Вот и познакомились. Очень приятно, — сложив руки на коленях, чопорно произнёс Лёша и улыбнулся буквально уголками губ. — Да? И всё, что ты скажешь? — Мужчина не отводил взгляда от лица Алексея, и тому стоило неимоверных усилий выгнуть невозмутимо бровь и поинтересоваться холодным голосом: — А что ещё можно сказать при знакомстве? Только выразить свою радость. Это просто правила хорошего тона. — Вот стервец, уел, мелкий, — рассмеялся Александр и мотнул головой в сторону входа, — пошли уже, а то сдохну тут с тобой, если не от смеха, то от голода, гарантированно. Кафе было обычной забегаловкой, и мужчина не вписывался в его интерьер, явно выбрав эту кафешку только из-за того, что был не в обычной компании, а с бедным студентом. Хотя именно поэтому Алексей чувствовал себя в своей стихии и не комплексовал по поводу своего пустого кошелька — уж в этом кафе он мог себе кое-что позволить приобрести, что и собирался сделать, пробираясь к столику у окна. — Мне, пожалуйста, чай и два пирожка с картошкой, — горделиво озвучил свой заказ Лёха и перевёл взгляд с официанта на своего соседа. — Мясо нам, картошечку, салатики какие-нибудь, вина белого два бокала, и, конечно, чай и пирожки, и побыстрее, пожалуйста, не обижу, — не глядя в меню, проговорил мужчина и улыбнулся вслед упорхнувшему официанту. — Я так понял, ты первокурсник? — Да, я только поступил. — Значит, никого из преподавателей не знаешь? Я вот учился у Николая Михалыча, и сегодня к нему шёл, пока не произошло наше эпохальное столкновение. — Улыбаясь, мужчина всем видом показывал, что не злится и не обижен на события, их столкнувшие, но Алексей был другого мнения. — Я ещё раз хочу извиниться. Так глупо получилось. — Извинения приняты. Пока заказ несут, может, расскажешь о себе? Откуда ты, кто твои родители, что-нибудь, чтоб тупо не сидеть, пялясь в столешницу? — Я? А чего интереснее столешницы вы видели в своей жизни? — иронично спросил Лёха, крутя в руках солянку. — В моей вот, точно ничего интересного нет и не было, о чём бы хотелось рассказать. Вот если о малой родине — так я о ней часами могу говорить. Село наше на двести дворов, недалеко от Красноярска, на Мане. Знаете, где это? — Давай на «ты»? А то от твоего «выканья» ощущаю тебя своим подчиненным. Не против? — Да нет, наверное, давайте, ой, давай на «ты», — разулыбался Лёха. — Так что там про малую родину? — Село наше красивое, хоть и загибается, работы нет, молодежь в город поуезжала. А я б остался, но учиться надо. Природа там чудесная, такой воздух! Я первое время в городе дышать не мог вашим воздухом, задыхался от вони. Теперь принюхался вроде... А... про меня только можно разговоры разговаривать? А вот если мне про вас, про тебя интересно что-нибудь узнать? Тогда как быть? — А у меня всё до зеркально-наоборот. Рассказать можно море вещей, но, боюсь, они тебе будут неинтересны, в силу своей специфики — чисто деловые интересы и бизнес съедают всё мое свободное время. И кроме офиса и производства я мало что вижу — в театре-то был года два, а, не, три года назад, да. Город через окна машины вижу. И с друзьями-то не всегда получается встретиться. — О, как оперативненько, спасибо, дорогой, за скорость. Лёш, принимай свои пирожки. — Спасибо, — прошептал парень, когда его нос учуял сногсшибательный запах жареного мяса. Конечно, пирожки были «по карману», но какой же дурак откажется от прожаренного мяска? Лёха дураком не был, и мысленно уговаривая себя — типа, кто пригласил — тот и платит, всё честно, придвинул к себе блюдо с шашлыком, под одобряющим взглядом Александра. Вот так, болтая ни о чём, парни уничтожили всё заказанное, и даже злополучные пирожки подверглись делёжке, предварительно разломанные Лёшкою. — Алексей, спасибо тебе за продуктивный обед, — встав из-за стола и направляясь на выход, сказал Александр, но остановился, увидев, что Лёха и не думает вставать и идти с ним на выход. — Поедем? — Эммм. Куда? — Отвезу тебя куда тебе надо, и на работу мне пора, — пояснил Саша, уже чувствуя, что парень откажется. — Да не надо, я тут чуть посижу ещё, да поеду на автобусе — студенту надо привыкать к общественному транспорту. — Привыкать надо, только ведь я тебя увёз в дальний район, и ты вряд ли так хорошо знаешь город, чтоб спокойно вернуться в общагу. Ты в общежитии же живёшь? — Лёша утвердительно кивнул и вздохнул, вспомнив состояние своих карманных финансов, кои явно вынуждали на пеший променад. — Вот и я о том же, Лёш. Я тебя завёз, я же и вывезу, давай, чтоб совесть не мучила потом. Давай, соглашайся уже... Лёха, понимая, что предложение не лишено смысла, чуть сдвинул брови, изображая мыслительный процесс, и утвердительно мотнул головой, расплываясь в улыбке и направляясь вслед за Александром к машине. Джип затормозил у входа в общагу, Лёша уже собирался протараторить слова благодарности, вкупе с очередным извинением, и ретироваться из салона, когда Александр, вдруг сжал его запястье, останавливая: — Алексей, я так понимаю, друзьями ты ещё не обзавёлся в городе? А мне с тобой было сегодня приятно пообщаться. Предлагаю, конечно же, эгоистично думая только о своём хорошем времяпрепровождении, встретиться ещё раз, сходить в... куда-нибудь. Ты как на это смотришь? Лёха замер. «Так не бывает, чувак! Мужчина твоей мечты сам, САМ приглашает тебя встретиться! Лови удачу, парень! Завлеки его, заговори, отвлеки, по голове дубинкой — и в пещеру!!! Да, жаль только, пещеры нет у меня. Блин, что ж это делается-то — мужика привести некуда даже!!! Так, Лёшик, киваем, чтоб не выглядеть полным кретином, и пробуем хоть словечко произнести...» — Я-то не против. А когда? Завтра? — Давай завтра, около шести я сюда же подъеду, а там решим, куда можно сходить, лады? — Лады. Тогда до завтра. — Лёшка с замирающим сердцем вылез из машины и долго стоял на обочине, уже мечтая о завтрашнем дне. 2 — ГЛАВНОЕ ЧТОООБЫ... ГЛАВНООООЕ ЧТОООБЫ... КОООСТЮЮЮМЧИК СИДЕЛ! — во всю мощь лёгких пел-орал Лёха, судорожно вытряхивая содержимое своего шкафа, достаточно, кстати, скудное, в поисках подходящей одежки для вечернего свидания. Да, именно так воспринимал обещанную встречу мозг мальчишки. И никто бы его не переубедил в этом... Клаксон авто рявкнул под открытым окном Алексея в тот момент, когда парень собирался выйти из комнаты, устав от ожидания. Лёха рванул к окну и с улыбкой оглядел прилегающий двор и асфальтовую площадку, что служила стоянкой паре-тройке авто студентов, и на которой грозным хищником выделялся Touareg Александра. Мужчина вышел из авто и, сняв темные очки, стал оглядывать окна общежития, почти сразу выхватив взглядом мордочку какого-то пацана на третьем этаже. Вглядевшись и не опознав в нём Леху, Алекс пробежал взглядом ещё выше, и в крайнем верхнем окне увидел улыбающегося мальчишку. Помахав ему зажатыми в ладони очками, мужчина постучал пальцами по запястью, поторапливая парня. Того не пришлось просить дважды, и уже через пару минут Лёха выскочил из дверей общаги и с громким свистом оглядывал фольксваген Александра. — Ух ты, какой агрегат! А у тебя сколько машин? А ты кто? Бандюган? Или миллионер подпольный? — смеясь спрашивал мальчишка, обходя вокруг авто и восхищённо его осматривая. — Я-то? А давай я про себя в пути расскажу? Выдвигаемся? — Ага, поехали. — Лёшка вскочил в машину, пахнущую новой кожей. Авто рвануло по-спринтерски и, с пробуксовочкой войдя в поворот, вылетело на проспект, вливаясь в поток машин. — Ты, Алексей, задал важный вопрос сейчас, — степенно начал мужчина, не отрывая взгляд от дороги, — тебе стало интересно, кто я. Но, тем не менее, даже не получив ответ, ты уселся в машину к абсолютно незнакомому тебе человеку и едешь абсолютно неизвестно куда. — По мере произнесения фраз, улыбка на лице Алексея таяла, а в глазах проявлялась тревога. — Тебя интересовало, не бандит ли я. Нет, я ни в коем разе не бандит, даже наоборот, я бы так выразился. — Голос мужчины был тих и спокоен, и это ещё больше пугало Лёшку. — Я бизнесмен. И занимаюсь добычей и доставкой, так сказать, донорских органов. Ну, это знаешь, пересадка почек, сердца и прочего ливера. Конечно, не всегда честно добытого, но за те деньги, что платят за трансплантацию, на многие вещи начинаешь смотреть сквозь пальцы, или вообще стараешься не смотреть. Ведь на сумму, вырученную за операцию по пересадке, скажем, почки, можно безбедно жить семье из трёх человек в течение полугода. Особенно, если почка взята у молодого здорового донора. И кстати, их две, что существенно поднимает стоимость операции, — разглагольствовал мужчина, уверенно направляясь в удаленную часть города. Лёха, выслушивая водителя, попытался надавить на ручку двери, безуспешно, впрочем, и с всё возрастающей паникой следил за руками Александра. — Вот ты крепкий, молодой организм, великолепный донор, по всей видимости. Ты не истеришь, не плачешь, как некоторые. И не боишься? — На последнем слове мужчина косо глянул в лицо парнишки, мысленно уже проклявшего эту поездку и скрывающего свой страх из последних сил. — И ПРАВИЛЬНО ДЕЛАЕШЬ! — воскликнул Александр, рассмеявшись и по доброму подмигнув парнишке. — Шутка удалась! — Фуух, ну у тебя и шуточки, я ж реально напрягся. — Неуверенно улыбнулся парнишка. — А ты расслабься и получай удовольствие, — смеясь, ответил мужчина. Авто тем временем въехало в гаражный массив, и смех застыл на губах Лёхи, — всё-таки не до конца он расслабился после «шокирующего признания» Алекса. Кнопки на дверях щелкнули, открываясь, и водитель, выйдя из машины, направился к ближайшим воротам, крутя в руках ключи. Лёшка, не зная, как повести себя в этой ситуации, предпочёл, выйдя из машины, встать так, чтоб между ним и мужчиной находился автомобиль. Алекс скрылся в гараже, и буквально через пару минут взору напрягшегося мальчишки предстала мечта всей их пацанской кодлы — мотоцикл Kawasaki Vulcan. Иссиня-чёрный металл матово поблескивал, а хромированные трубы пускали солнечных зайчиков, норовя ослепить Лёшку, забывшего все свои страхи и приблизившегося к мотоциклу на расстояние вытянутой руки. — Хочешь, покатаю? — Я? Меня? Конечно, хочу! — Только, чур, не пищать, — рассмеялся Саша, перехватив обиженный взгляд мальчишки. — Я? Пищать? Вот ещё. Не девчонка же, — смешно оттопырив губу, проговорил Лёша. — Жаль, — тихо сказал Александр. Так тихо, что Лёшка не расслышал. Нацепив шлем, Алексей уселся за спиной водителя и положил свои руки на талию мужчины, в ожидании поездки. Мотоцикл взревел, и душа мальчишки воспарила... Выбравшись за черту города, Александр, как говорится, «наддал», вывернув ручку газа до предела. Из-за спины раздался восторженный писк. Мужчина улыбнулся и весь сконцентрировался на дороге. Придорожное кафе у заправки показалось отличным местом для остановки. Лёха медленно слез с мотоцикла, неожиданно охнув из-за онемевших мышц на ногах. — Что, затекли с непривычки? Давай сюда свои ноги, разотру, — по-хозяйски распорядился Алекс, прислоняя парня к мотоциклу, и присев, взялся за бёдра, массируя. Лёха закусил губу от столь откровенной картинки, что предстала перед ним: самый притягательный мужчина оглаживал его, присев на корточки перед ширинкой пацана, в которой уже чувствовалось напряжение. В этот момент мужчина поднял глаза и всмотрелся в затихшего парнишку. Серые глазюки что-то искали на лице Алекса, рыскали от линии волос до подбородка, нигде не останавливаясь взглядом. И вдруг! Сцепились! С встречным, вопросительным, снизу вверх взглядом Алекса. Зрачки столкнулись и, расширяясь, потемнели, заполняясь каким-то непонятным, ещё не принятым чувством. Ноздри затрепетали под внимательным взором Александра. И вдруг... Лёшка оглушающе чихнул, разбив всю таинственность взглядов. — Будь здоров! Ты застыл? — Не, нормально, спасибо. — Пошли в кафе, перекусим, да в город нужно возвращаться — вон какие тучи, смотри, ливень будет скоро. Подозвав официантку, Алекс заказал чай, салат и шашлык на двоих, даже не спросив о желаниях парня. Но тот уже спокойно воспринимал хозяйские замашки в лице Александра, тем не менее, демонстративно вытащил из кармана пятисотку и воткнул её в солонку, не глядя на соседа. Тот лишь хмыкнул и добавил к ней свою купюру. Спорный вопрос был решён к общей радости, и парни вернулись к прерванному разговору. Обратный путь не занял много времени, и первые капли дождя застали их у ворот гаража. — Заходи, Лёш, пока не промокли. Переждём тут. — Алекс распахнул ворота и вкатил мотоцикл в гараж, приглашающе мотнув парню головой. Тот не заставил себя ждать и потянул ручку на себя, прикрывая ворота. Вспыхнул свет, освещая серое помещение, и парень оглянулся изучающе. Гаражом данное помещение можно было назвать только потому, что тут находились машины, в количестве трёх штук и квадроцикл, возле которого притулился мотоцикл. В остальном же помещение напоминало элитный автосалон: белоснежные стены, выложенные кафелем, пол из мраморной крошки, яркие светильники под высоким потолком и много, много свободного места. По всей видимости, Алексу принадлежали сразу пять, или даже шесть гаражных отсеков, соединённых в одно помещение. Тут даже был угловой диван из ярко-красной кожи и барная стойка с парой стульев вдоль неё. На стене висел небольшой ЖК-телевизор, а в углу за стойкой Лёха углядел холодильник. — И ты будешь утверждать, что ты не бандюган? — прошептал потрясённый увиденным пацан. В ответ Алекс рассмеялся так заливисто, что парню ничего не оставалось, как присоединиться и окончательно расслабиться. — Я так понимаю, ты теперь не успокоишься, пока не выяснишь, не «бандюган» ли я? Давай присядем, что ли, и я тебе, так и быть, расскажу о себе. Пиво будешь? Или сок? — Пиво было бы здорово, — усаживаясь в угол дивана, сказал Лёшка. Александр достал из холодильника банку какого-то пива и бутылку колы себе и, протянув парню баночку, присел рядом. — Я закончил твой институт пять лет назад, и всё это время бился как рыба об лёд, выбираясь в люди. Буквально полгода назад я наконец-то понял, что моя гонка за благополучием приносит свои плоды, в денежном эквиваленте, в том числе. А так как семьёй я не обзавёлся пока, то смог осуществить свои мечты пацанские. В этом гаражном кооперативе, в основном, владельцами являются работники внутренних органов и бойцы СОБРа. Сам понимаешь, какова тут безопасность для машинок. — Улыбаясь, Лёшка покивал понимающе головой, отпивая пиво. — Вот я и прикупил у пенсионеров их гаражи, двоим осуществил обмен в другом районе города и соорудил себе такую мечту. — Обвёл рукой своё помещение Алекс. — И весь свой таксопарк уместил. Дёшево и безопасно. — А машины-то когда купил? После приобретения гаражей что ли? — Любопытство не давало сидеть спокойно Лёшке и он пошёл осматривать авто. — Почему это после? Ауди уже третий год, квадрик на первую зарплату купили с другом в складчину, а теперь он на ПМЖ в Норвегию укатил. — Присоединился к осмотру мужчина, — Туарег, да, уже после купил. Мотик мне отец на окончание института подарил, и шевролет тоже батин, в наследство остался, — грустно закончил Александр. — Прости, мне не следовало... — расстроился Лёшка, оборачиваясь к мужчине за своей спиной. Близко. Слишком близко эти глаза и губы... Они манят и сбивают с мысли. Слова застыли на языке... В голове образовалась звенящая пустота, когда Лёшка поднял взгляд на губы мужчины и судорожно сглотнул. И у Алекса сорвало башню — протянув руки, он прижал пацана к гладкому боку кроссовера и впился в столь желанные губы, терзая, прикусывая, наказывая их за то, что они такие... Такие маняще-развратные, доступные и столь далёкие. Лёшка обмер и потерялся в ощущениях. Он не противился напору, но и не отвечал. Всем сердцем он прислушивался к своим чувствам и желаниям. Ведь это был его ПЕРВЫЙ поцелуй. Самый первый, самый взрослый. И он испугался того накала чувств, что раздирали сейчас его внутри, что требовали ответить, углубить поцелуй и, может, перейти к более приятным вещам. И в то же время всё его естество кричало: «Стой! Пока не поздно, беги отсюда! Это не то, что ты хочешь и думаешь!». И Лёха поддался, — он оттолкнул Алекса, дикими глазами заметив его расфокусированный взгляд, и рванул на выход, не слыша криков мужчины, не обращая внимания на ливень, что колотил на улице холодными каплями. Он бежал. Бежал от себя, от Алекса, от нынешнего дня, что подарил ему надежду на что-то хорошее в этой непутёвой жизни, от своих мечт и желаний. Бежал, и потоки дождя скрывали горючие слёзы, что лились из серых глаз, склеивая ресницы, застилая глаза и смывая всё, всё плохое и хорошее, не деля. Первая учебная неделя далась парню нелегко: адаптация к учебному процессу, восстановление пройденного материала и бессонные ночи, полные обрывков воспоминаний из этих двух дней, проведённых с Алексом. Много раз парень пожалел о своей импульсивности, и о том, что так по-детски убежал. Но в то же время он понимал, что если бы Алекс захотел его увидеть, то он бы приехал к общежитию, или позвонил хотя бы. И грустно смотря на парковку под окнами, он снова и снова перебирал памятные моменты. В конце концов, парень пришёл к мысли, что получилось всё как получилось, и жизнь продолжается, и надо дальше жить. Вот только все ночи он решил проводить на мойке, зарабатывая денежки и пытаясь забыть... Александр последними словами корил себя за несдержанность. Что на него нашло, он сам не мог понять. Ну вызывал парнишка чувство какой-то нежности, желание защитить и оберегать. Но чтоб вот так, с поцелуями кидаться на парня, по сути, ещё ребёнка, такого от себя он не ожидал. И это злило и пугало неимоверно. Гейскими замашками не страдая, в то же время, относясь к таким субъектам вполне лояльно, мотивируя своё толерантное отношение тем, что «меня не еб*т, кого ты еб*шь, если это не я». Алекс растерялся, тому каскаду чувств, что пролился на него, при появлении в его жизни Алексея. Выгнав машину под дождь, он поехал за сбежавшим парнишкой, желая объяснить ему что-то, что и сам толком не понимал. Подъехав к общежитию, Алекс нашел взглядом окно, в котором, по его прикидкам, видел парня, и был раздосадован и растерян тем фактом, что в этот момент форточку в окне закрывала полураздетая девушка. Руки вцепились в кожаную обшивку руля, а сердце выбивало чечётку где-то в горле, когда чёрный хищник развернулся и, разбрызгивая грязную лужу, вылетел из двора институтской общаги. Не раз и не два возвращался он сюда потом, глядя в окно заветной комнаты. Девушка мелькала в нём с завидным постоянством, раздражая и зля неимоверно. Так и не разобравшись с ураганом тех чувств, что затопили его, Алекс решил всё оставить как есть, и всё-таки попытаться встретить Лёшку, чтоб вновь убедиться в том, что он его банально хочет, как бы дико для него это не звучало... Александр не верил, что вот так просто, за один грёбаный вечер можно стать геем. Думалось, что это просто какое-то наваждение, недотрах так себя выразил. Но теперь, каждый день, под утро он обязательно видел тот поцелуй и просыпался с жутким стояком, болезненно ощущая невозможность что-либо изменить. Постарался отключиться, расслабиться с друзьями и забыться. Выходные в пьяном угаре пролетели как один миг, оставив в память о себе жесточайшее похмелье и приснопамятный стояк. В среду по звонку явилась жрица-Алёна, вызываемая на такие случаи, когда у Алекса не было постоянной девушки, а желание никуда не девалось. Её услуги дорогого стоили, но каждую копейку она отрабатывала на пять с плюсом. Нынче же, с большим трудом ей удалось довести Алекса до кульминации. — Милый, что с твоим дружком? — глубоким бархатным голосом поинтересовалась Алёна, выпрямляя затекшую спину и обтирая занемевшие губы, — ты, никак, влюбился? Мужчина замер, протянув руку к бокалу с вином, и оглянулся на девушку, что приводила себя в порядок, не глядя на человека, которому кинула такие слова... Тум-дум, тум-дум, тум-дум, — билось глупое сердце. Под веками закрытыми вспыхнуло лицо Лёшика, и «дружок» вновь занял лидирующую позицию. Шагнув к наклоненной девушке, Алекс задрал ей юбку, нащупывая желанный вход и вглядываясь закрытыми глазами в собственные воспоминания. Ушла Алёна довольная... Раздосадованный Алекс вышел на балкон, закуривая. Двор жил своей жизнью: шумели ребятишки на волейбольной площадке, бабки делились последними новостями с соседками на лавочках, какой-то парнишка маялся с букетом у соседнего подъезда. На него тявкала соседская болонка, от полноты чувств взрывая ногами газон. За гаражами подростки передавали друг другу бутылку пива и, вяло матерясь, обсуждали новый кинофильм. Всё было как всегда, и только у Алекса что-то поменялось в душе, что-то, что не могло радовать, что вызывало непонимание и расстраивало. За три затяжки добив сигарету, Алекс для себя решил забыть, забить и не париться. С завтрашнего дня всё будет как всегда, и новый проект на работе как никогда вовремя — позволит заполнить дни работой, чтоб не думать, не вспоминать... И всё к чёрту! И всех! Мужчина вошел в спальню и упал на кровать, накрывшись с головой. 3 Утро началось как обычно, с холодного душа и горячего кофе. Заботы по открытию нового кафе заполнили весь день Алекса, и, вымотавшись за день, ночь он встретил с одним желанием — упасть и отрубиться. И вот в таком круговороте пошла вторая неделя, когда мужчина понял, что всё нормализовалось, и утренние сценки с поцелуями уже не тревожат его. Да и лицо «как его там» он помнит смутно. На торжественное открытие кафе, третьего в его списке собственности, Алекс пошел с молодой, девятнадцатилетней моделькой, красивой и гибкой, но до смешного глупенькой. Да, собственно, не сканворды же он её выбирал отгадывать, а на то, чем собирался занять её вечер, как раз и подходила такая: молодая да гибкая, рассуждал Алекс, выворачивая со стоянки у кафе и поглядывая на пьяненькую девушку на соседнем кресле. Приоткрыв окно с её стороны, он свернул на прямую и длинную улицу, в надежде чуть проветрить девушку, до того, как везти её к себе домой. — Санечка, милый, твоя бейби хочет пи-пи! Ха-ха-ха! Пи-пи! Пи-пи! Ха-ха-ха! — смеялась девушка, всё ещё пьяненько поглядывая на ближайшие кустики. Александр огляделся и подрулил к ближайшему зданию с призывной вывеской круглосуточного кафе. Войдя в помещение, девушка побежала к дверям с вожделенной картинкой, а мужчина прошёл к стойке, профессиональным взором окидывая убранство кафе. Зал был полон, что, учитывая позднее время и не самый посещаемый район города, было, по меньшей мере, странно. Над барной стойкой светилось странное, ярко-красное табло с непонятными цифрам и буквами. Алекс вгляделся, пытаясь уловить смысл в надписях. Р342км, в449кк, м023кр, а411ка, р008ву, м763кр, ничего не объясняли. Вдруг, первая надпись замигала, и раздался негромкий зуммер, привлекая к себе внимание. Девушка и два парня за крайним столиком встали и прошли к дверям, ведущим куда-то за стойку. Через приоткрытую дверь проникали шумы, и Алекс увидел, что соседнее помещение занимает автомойка, чьими клиентами, по всей видимости, и были посетители кафе. Заинтересовавшись столь нетривиальным подходом к привлечению клиентов, он прошёл вслед за парнями и оказался в моечном боксе на 6-7 машин, чьи номера, по-видимому, и дублировались на табло над стойкой. Алекс огляделся, хмыкнув, и уже собрался вернуться в кафе, когда что-то привлекло его в ближайшем мойщике, что вытирал крышу джипа, стоя на заднем колесе, спиной к мужчине. Вот парень повернулся, спрыгнул, сделал шаг вперёд и поднял глаза на стоящего перед ним мужчину. Из-под козырька бейсболки на Алекса смотрели серые глазюки, что так часто не давали ему спать. — Лёшка... — Шаг вперёд, рука на скулу парнишки, вторая ложится на спину, притягивая к груди не сопротивляющегося мальчишку. Глаза в глаза, зрачки расширяются так, что радужка становится черной, губы ловят прерывистое дыхание пацана... — Сашенька! Ауууу! Ну где же ты, дорогой! — прозвучавшая фраза возымела эффект разорвавшейся бомбы: спина парня напряглась, и он испуганным оленем ломанулся куда-то за машину, в то время как дернувшегося в его сторону Алекса ухватила за руку его пьяная пассия. — Ну куда ты запропал, милый? Я там ищу тебя, ищу, а ты тут стоишь себе, скучаешь. А поехали к тебе, а? — Да, поехали, — хрипло согласился Алекс, ещё раз пробежав глазами по помещению и не увидав желаемого. Обиженная девушка осталась у своего дома, так и не поняв, по какой причине её отправили баиньки, а ауди уже возвращалась к автомойке. Но администратор, опрошенный Алексом, ничем не смог помочь в поисках Лёшки. «Был, работал, а сейчас убежал, вроде случилось с родными чего, отпросился на пару дней». Машина, взревев мотором, рванула к общаге, а Алекс, вцепившись в руль, решил во что бы то ни стало поймать пацана. Им было о чём поговорить. Крайнее окно третьего этажа, по причине теплой погоды, было распахнуто, и оттуда раздавались весёлые звуки застолья. Алекс припарковался у выхода и заглушил мотор. Он подождёт. Всё равно его не пустят через вахту. Он подождёт. Заодно продумает, что можно сказать при встрече этому невозможному парнишке. Он подождёт. Решимость всё выяснить раз и навсегда таяла, как первый снег. И в тот момент, когда рука протянулась к ключу зажигания, из-за угла здания вышел Лёшка. Засунув руки в карманы, сгорбившись и смотря себе под ноги, он медленно шёл к входу. Александр пару минут неверяще смотрел на парнишку, потом, отмерев, выскочил из машины и ухватил его за запястье, заставляя остановиться и посмотреть на него. — Нам надо поговорить. Пойдём в машину. Пожалуйста, — шептал Алекс, просяще глядя в глаза Алексея, и выдохнул облегчённо, когда тот в ответ кивнул и сделал шаг к машине. Открыв дверь, он дождался, пока парень сядет и, протянув руку, пристегнул ремень безопасности, под удивлённым взглядом серых глаз. Бегом обогнув машину, занял водительское место, повернул ключ в замке и заблокировал двери. Только потом Алекс смог расслабиться и посмотреть на мальчишку. Тот глядел на собственную руку, лежащую на колене, и казалось, мечтал оказаться где угодно, только не тут. — Я... Я не гей, — выдавил из себя Алекс. Парнишка вздрогнул и втянул голову в плечи. Руки он сжал в замок и отпустил меж колен, так и не взглянув на собеседника. — Только, — продолжал, набравшись смелости Алекс, — по-моему, богу или чёрту начхать, как глумиться над людьми. Надо мной в частности... — он судорожно сглотнул ком, вставший в горле и, не отрывая взгляд от склонённой головы, продолжил, — я хочу тебя, чёрт побери! Лёшка готов был провалиться сквозь пол, от чувства стыда и страха. — Н-но... Я же н-ничего н-не сделал для этого. Я... Я нечаянно, извините, — лепетал, зажимаясь, парнишка, не зная, чего ожидать в следующий момент. Но уж точно не того, что его возьмут за плечи и повернут лицом к собеседнику. Нежно возьмут, ласково повернут... — Ты что, боишься? Меня боишься? — растерянно прошептал мужчина, вглядываясь в замершего мальчишку. — Да я... Я тебя... Чтобы я... Да ты чего?! Он убрал руки от пацана и, взлохматив волосы, откинулся на сидении, прикрыв глаза. В салоне наступила звенящая тишина. Лёшка открыл сперва один зажмуренный глаз, потом второй, и уставился на самого восхитительного мужчину, что встречался ему. Что-то для себя решив, он протянул ладонь и накрыл своими пальцами сжатый кулак Александра. — Прости... те меня. Мне вообще не следовало с вами так общаться, как с другом. Конечно же, вы не гей... Это я... Простите. — Что? Что ты? — прохрипел Алекс, вглядываясь в парня. — Я... Гей... Я... Это я гей. Простите, — не выдержав всхлипнул Лёшка, зажмурив глаза, пытаясь удержать не пролитые слёзы. — Лешенька, да за что простить-то? Это я, дурак старый, должен прощения просить, на коленях вымаливать. — Не-е-ет, не старый, — разревелся всё-таки Лёшка, — и не-е-е дура-а-ак, ик! И я са-а-ам дура-а-ак! Ик! И я тоже... так хочу тебя, — прошептал последние слова парень, зажмурив глаза. И не видел, каким светом полыхнули черные маслины глаз Алекса, как он вздрогнул и подался навстречу парню. И только впечатавшийся в бедро рычаг скоростей смог охолонить это порыв. Мужчина взялся за руль, завёл машину и, оглянувшись на парнишку, выехал с парковки. В молчании проехали полгорода, завернули в частный сектор Покровского микрорайона и, наконец, остановились у небольшого коттеджа на краю улицы. — Это мой дом, и я буду рад видеть тебя гостем. Пошли. — Не дав передумать ни себе, ни парню, Алекс размашистым шагом вошел в калитку и поднялся на крыльцо, отпирая дверь. Лёша посидел в салоне машины ровно до того момента, как спина Алекса скрылась в доме, а потом кинулся на крыльцо за ним, захлопнув дверь машины. Алекса он нашел на кухне. Тот включил чайник и с нечитаемым выражением смотрел на полку холодильника, видимо, не понимая, что бы хотел там обнаружить. — А есть сосиски? Мне нравятся... — улыбнулся Лёшка. — Сосиски? А! Есть, ты представляешь! — доставая упаковку, восхитился Алекс. Под незатейливую болтовню о гастрономических вкусах, сосиски были сунуты в микроволновку, нарезан хлеб и сыр, чай разлит по кружкам. Парни пили чай, стараясь не думать о том, ЧТО может произойти между ними после того, как будет съедена последняя сосиска и выпит последний глоток чая. Алекс поставил опустевшую чашку на стол и всмотрелся в лицо сидевшего напротив парнишки. — Ты же понимаешь, что если ТЫ не хочешь, то ничего сегодня не будет? — прошептал Алекс. — А... А если хочу? — Лёха поднял свои глаза на спросившего. Мужчина встал из-за стола и протянул ему руку. Мальчишка посмотрел на протянутую ладонь, перевел взгляд на лицо Алекса и, вставая, вложил свои пальцы. Притянув парня к себе, Алекс наконец-то воплотил свою мечту — он прижался губами ко рту мальчишки, и когда тот приоткрыл рот, отвечая, сцепил руки у него на пояснице, чтоб не отпустить, не упустить, не потерять... Спину у Лёхи оккупировали толпы мурашек, а рукам вдруг стало жизненно необходимо притянуть желанное тело к себе, что тот с радостью и сделал. Поцелуй пришлось разорвать из-за банальной нехватки воздуха в лёгких. Восстанавливая дыхание, Алекс уперся лбом в переносицу парня и, боясь открыть глаза, глубоко вздохнул и прошептал: — Лёшиииик. Мальчишка вздрогнул и только сильнее прижался к мужчине, вызвав у того уже вздох облегчения, пальцем провёл по щеке, чуть задевая огладил нижнюю губу и спустился на ключицу. — Я не гей. По крайней мере, не был им... до сегодняшнего дня. Но, чёрт возьми, Лёш, я так хочу тебя, что аж больно. — Глаза открылись и всмотрелись в приподнятое к нему лицо парня. — Страшно. — Закрыв глаза, Лёшка сглотнул, замерев в руках мужчины. — Я боюсь... — Я тоже, Лёшик, боюсь. Боюсь оттолкнуть, обидеть, боюсь сделать тебе больно. — Руки Алекса подрагивали от нетерпения на бедрах Лёшки. — Я ведь с мужчинами... э... ну, не был никогда. — Будешь смеяться, но я тоже. — Лёшка поднял блестящие глаза на лицо Алекса. — Я только читал... и смотрел в инете. Много читал... И смотрел тоже много. А вот практики-то и не получалось. — И по мере произнесения фраз голос всё слабел и слабел, так что, последние слова можно было услышать только очень близко склоняясь к губам парня, что Алекс и сделал. И они вновь целовались. Но как же этот поцелуй отличался от первого. Если вначале губы кусали и сминали, заставляя подчиниться, требуя безоговорочного ответа, то сейчас поцелуй был заполнен нежностью, он не требовал, а дарил ласку, предлагая расслабиться, ответить, отдаться. И Лёшик не устоял. Всем телом он качнулся навстречу ласке, прижался к вздрогнувшему мужчине и что-то неразборчиво простонал ему в рот. Алекс обхватил парня руками и, не разрывая поцелуя, стал небольшими шажками продвигаться к кровати. При падении Алекс смог развернуться, и Лёшка оказался сверху мужчины. Он сам прервал поцелуй и стал крутиться в объятиях, прося его отпустить. Лёшка встал возле кровати, всмотрелся в лицо растерянно замершего Алекса и, закусив губу, стал стягивать с себя одежду, стараясь никуда, кроме дальней стены, не смотреть. Алекс задержал дыхание, наблюдая, как из-под одежды освобождалось стройное смуглое тело. Ни капельки, ни одной мыслью не почувствовал он отторжения или неприятия того факта, что перед ним был парень. Желание узлом пульсировало в паху, сердце как сумасшедшее билось, казалось, где-то в горле, а кончики пальцев немели от возбуждения. И только опасение испугать парнишку удерживало Алекса в неподвижности. Но глаза... Господи, эти глаза выжигали на теле мальчишки горячечные полосы, от этого взгляда кожа парня гудела и плавилась. — А ты... разденься, — хрипато прошептал, смутившись Лёха, протянув руки к ширинке джинсов Алекса. Тот приподнял бедра, помогая спустить штаны, и нетерпеливым жестом вслед сдернул бельё. Мальчишка скользнул вдоль тела мужчины, укладываясь рядом. И они замерли, не в силах продолжить. Глаза в глаза, дыхание переплелось, пальцы замерли в миллиметрах от тела партнера. Но вот Алекс качнулся вперёд, чуть прикасаясь к бедру парня, и границы были смяты, тела рванулись навстречу друг другу. Лёшка сам не понял, как оказался лежащим на груди мужчины, целуя, лаская его, оглаживая всей ладонью твердую грудь и бока, ощущая на своей пояснице рвано двигающиеся руки Александра. Рывок — и тела перевернулись, Теперь Лёшкиным рукам стала доступна вся спина Алекса, с горячей упругой кожей, натянутой, как барабан, и вздрагивающей под пальцами мальчишки. Губы слились, язык Алекса ворвался в рот парнишки, обследовал мягкую пещерку, прошёлся по кромке зубов, чуть толкнулся вглубь и вновь заласкался по краю нижней губы. Лёшка задыхался от переполнявшей его радости и неожиданной нежности к этому мужчине, что, полуприкрыв глаза, самозабвенно выцеловывал парня, сцепив руки у него на пояснице. Но вот руки расцепились и неторопливо, словно боясь спугнуть, опустились на ягодицы парня, тело прижалось, дав почувствовать всю силу бушующего желания в паху. Лёшка улыбнулся буквально уголками губ и развёл ноги, приглашая и принимая Алекса, и прошептал пересохшими губами: — Смазку бы, чтоб не больно было. Или крем какой... — Смазки нет. А вот крем... — Алекс протянул руку к тумбочке и вытянув ящик стал шариться там рукой, поневоле прижавшись своим членом ещё плотнее к мальчишке, чувствуя под собой твердеющий ствол парня и сходя с ума от таких ощущений. — Есть, для рук. С ромашкой. Только, наверно, просроченный. — Плевать! Я тебя хочу! Алексс! — простонал мальчишка, дернувшись всем телом навстречу мужчине, и у того буквально «снесло крышу». С невнятным рыком он встал на колени между ног мальчишки, буквально оторвал, не желающую скручиваться крышечку с крема, и щедро даванув, всей ладонью прошелся по открывшемуся перед ним анусу парня, вызвав приглушенный полувсхлип-полустон. Смазал головку своего члена и, приставив его к входу, без затей стал вдавливаться в парня. Лёшка, припоминая интернет-советы и рекомендации при первом контакте, постарался максимально расслабиться и чуть подался навстречу. Член дернулся и оказался весь внутри. Лёша зажался, непривычный к ощущению наполненности и какой-то тянущей не комфортности в теле. Алекс, почувствовав это, замер, намереваясь даже выйти, если его действие причиняло боль, хотя все мышцы в теле крутило и выворачивало, требуя свою долю удовольствия. Через пару минут Лёшка, привыкнув к новым ощущениям, расслабился и отпустил пальцы, впившиеся в плечи мужчины. Вдруг на грудь упала капля влаги, и Лёшка распахнул в удивлении глаза: над ним, застывший, как памятник самому себе, замер великолепный мужчина, упершись чуть дрожащими руками, в перевитых мышцах, по сторонам от плеч парня. По его телу скользили капли пота, а одна блестела на подбородке, привлекая Лёшку. Он подтянулся и слизнул её, прижав ладошки к влажной спине. Это стало стартом для продолжения движений мужчины, он прижался всем телом к парню, чтоб тут же отстраниться, почти выходя из него и снова углубляясь в тело Лёхи каким-то вкручивающимся движением. По счастливой случайности, сразу заняв такое положение, при котором головка терлась о простату, Алекс смог увидеть как распахиваются и без того большие глазюки мальчишки, как возбуждение мутной дымкой клубится в зрачках, делая их огромными и блестящими. Осознание того, что пацану под ним хорошо, наполнило мужчину радостью и какой-то первобытной жаждой обладания — движения стали чётче, амплитуда их возросла, и, вбиваясь в парня, Алекс наслаждался его восторженными всхлипами, не обращая внимания на впившиеся в его плечи ноготки этой птахи, что забилась на кровати, кончая, и выстанывая: — Ах, Ал... Але-екс-с-с… с-с! Выйдя из тугой глубины, Алекс бурно кончил на живот парню, смешивая их спермы, изогнувшись в спине, откинув назад голову и рыча сквозь сжатые зубы. Потом опустился сбоку от мальчишки на спину и расслабленно выдохнул, сцепляя свою ладонь с пальчиками Лёхи. — Да, такого охренительного секса у меня ещё не было. Лёшик, ты как? — Повернулся мужчина к парню, что лежал с закрытыми глазами, прерывисто дыша, ещё отходя от пережитого экстаза. Тот повернул голову и открыл глаза, затопив Алекса взглядом счастливейшего человека, улыбаясь уголками губ, и пересохшим горлом прошептал: — Суперски. Я умру счастливым. — Эй, чего это сразу умру? Кто ж тебе теперь даст-то умереть, а? — Притянул в свои объятия несопротивляющегося пацана Алекс и поцеловал его в эти подрагивающие губы. — Пошли в душ, и спать. Я тебя никуда сегодня не отпущу, так что, терпеть меня тебе, не перетерпеть, — чуть касаясь своими губами рта мальчишки, говорил мужчина. — Я постараюсь, — засмеялся Лёшка, искрясь и наслаждаясь прикосновениями любимого. 4 Утром пришло осознание содеянного. Проснувшись, Алекс какое-то время лежал, не открывая глаз, прокручивая картинки вчерашнего безумия. Под рукой он ощущал тело Лёшки, прижатое к нему, дыхание пацана чуть холодило левый сосок. Задержав дыхание, Алекс открыл глаза и встретился с пронзительно-серебристым взглядом мальчишки, что уже давно рассматривал его. — Привет, — с улыбкой произнёс мужчина. — Доброе утро. — Улыбнулся Лёшка, вдруг заалев скулами. — Встаём? — Да, мне на учёбу же. — Закопошился Лёшка, прикрываясь покрывалом и пытаясь высмотреть одежду, раскиданную неизвестно где вечером. Алекса рассмешила такая скромность, после всего, что было между ними, и он демонстративно отбросив край покрывала, встал в полный рост, и, расправив плечи, потягиваясь, отправился в ванную, хрустнув пальцами, сжатыми в замок за головой. И, конечно, не из-за восторженного вздоха парнишки, он остановился в дверях, демонстрируя себя на фоне светлой стены, и оглянувшись на него, подмигнув, оскалился «голливудской» улыбкой и плавно перетёк за угол. В ванной он пробыл достаточно долго, собирая свои остатки здравого смысла и репетируя те фразы, что нужно бы сейчас сказать Лёшке, чтобы убедить его в том, что самая лучшая в его жизни ночь была ошибкой. «Ну не гей же я!» — думал мужчина. Поэтому, когда он всё-таки вышел в пустой дом, то первой мыслью была та, что всё правильно, так и надо, и молодец, что сам догадался уйти без скандалов. А где-то в глубине маленький червячок сомнения грыз и грыз душу, не давая спокойно отвлечься на ежедневную рутину. И с большим трудом эти сомнения удалось загнать куда подальше и поехать всё-таки на работу. И опять заваливать себя заданиями, вновь строить свой день так, чтоб сил и времени оставалось только на сон: неглубокий, тревожный, наполненный смутно узнаваемыми образами и предсказуемо заканчивающийся за час-полтора до сигнала будильника нехилым таким стояком. Да, именно так проводил своё время Александр, обрадовавшийся убежавшему парнишке и решившему (вновь) забить, забыть, не вспоминать. Где-то даже удачно... А Лёшка, проводив восхищённым взглядом мужчину, подобрал свои шмотки, натянул штаны и, не зная, чем заняться в ожидании хозяина дома, пошёл на кухню, откуда и вылетел спустя пару-тройку минут, шипя и набрасывая остальную одежду, направляясь к выходу, так как на часах, установленных в панели плиты, ясно было видать, что до начала занятий осталось чуть меньше получаса, а до института ещё нужно было как-то добраться. На занятия он предсказуемо опоздал, чем вызвал неудовольствие препода, в обычной жизни — замечательного, возможно, человека, а в институтских реалиях — жестокосердного дракона, пышущего дополнительными заданиями. Именно ими и наполнил свой вечер Лёшка, стараясь выполнить всё, чтобы сдать уже завтра требуемое учителем. Только на следующий день мальчишка смог выбраться в Покровку, к знакомому коттеджу... И на следующий день... И следующий за ним... С каждым посещением крыльца этого дома настроение парня падало, а глаза наполнялись слезами разочарования, но он всеми силами отгонял их, на что-то надеясь ещё, давая себе срок до завтра… или до завтра опять. Никто не открывал, и свет в окнах не горел, хотя парень приходил и в семь вечера, и уже ближе к полуночи. На пятый день, пнув вновь не открывшуюся дверь, отбив себе палец на ноге, Лёшка посчитал это весомым поводом для взрыва накопленных эмоций. И, присев на крыльцо, дал волю слезам. Он плакал. Сначала сильно, в голос, не успевая вытирать текущую влагу. Постепенно плач стал тише, слёзы тоже замедлились, на место обиде пришла всё выжигающая злость, и уже она диктовала парню как себя вести, как встать, вытерев остатки слёз, презрительно оглядеть дом и крыльцо, что были свидетелями его слабости, и, сплюнув пренебрежительно, развернуться и гордо уйти, не оглядываясь. Что Лёха и сделал, стараясь сдержать вырывающиеся всхлипы... Месяц... Что для Вас месяц, господа хорошие? Кто-то скажет, что это миг, пролетит — и не заметишь, кто-то будет рассуждать про четыре недели, тридцать дней и тридцать ночей. Для Алекса же он растянулся невероятно. 720 часов, 43 200 минут, 2 592 000 секунд он прочувствовал на собственной коже. Как жертва, видя охотника, отсчитывает последние моменты своей жизни, и ей они кажутся длинною в год, так и Алекс смог заметить бег времени, прочувствовать его на себе. Семь минут на водные процедуры, сразу после звонка будильника. Четыре с половиной минуты на утреннюю чашечку кофе и сигарету, десять минут — душ, шесть — одевание, двадцать минут — дорога до офиса. И 600 минут можно не думать, не вспоминать о тёмных, как грозовое небо, глазюках. О родинке на левом плече, что так вздрагивала, попадая под ласку языка. Про шрам на коленке, большой, неровный, который хотелось стереть с льнущего к нему тела... Как много, оказывается, сохранила неуёмная память, того, о чём стоило уже позабыть... Вечерний поход по барам и клубам, что заканчивался предсказуемо: пьяным состоянием ходока, отказом от усиленно предлагаемых услуг мальчиков; несколько закинутых в бардачок визиток милых девочек. И глухой стон в подушку, перед тем, как вырубиться часа так в три-четыре ночи. И вновь в восемь утра бездушный сигнал будильника, и всё по новому кругу... Что хотел забыть Алекс? Наверное, и сам он не смог бы ответить на этот вопрос, настолько противоречивы были те чувства и эмоции, что бурлили в его сознании сейчас. Нравился ли ему Лёшка? Однозначно — да! Получил ли он от секса с ним удовольствие? О! ДА! ДА! И ЕЩЁ РАЗ — ДА! Хотелось ли это повторить? Вот тут сознание давало сбой... С одной стороны, тело неоднозначно реагировало на мысли о продолжении, а вот разум бился в истерике, не желая признавать в собственном хозяине гея. А то, что уже вроде бы произошло, и геем парень уже как бы стал, стыдливо прикрывалось присказкой, что один раз — не пидарас. И малодушничая, Алекс соглашался с доводами разума, и вновь старался загнать провокационные мысли в дальний уголок, предпочитая думать о погоде, природе, бизнесе, но только не о привлекательном парнишке в рваных кроссовках. Лёшка же, вернувшись в общежитие, полночи проревел в кустах за углом, не пущенный вахтером за опоздание, и в этом обвинивший Алекса тоже, к утру твердо решил выкинуть этого гада из головы и сердца. И с садистским упорством стал претворять этот план в действие. Первым делом он сменил комнату в общаге на подселение к одинокой бабульке по соседству. Перевёлся на заочное отделение. И уволился с мойки, пойдя работать официантом в ресторан восточной кухни, куда его звал приятель, тем самым полностью поменяв и места, и круг общения, буквально за какую-то неделю. Молодой чеченец, выказавший ему знаки внимания, обещал стать тем самым буфером, о который должны были разбиться воспоминания о первой, столь недолгой и несчастливой Лёшкиной любви. Зажав сердце в кулак, Алексей улыбнулся ответно, притормозив у столика парня, и постарался быть просто милым. Как ни странно, но отношения с Маратом, столь стремительно начавшиеся, и стали той отдушиной, в которой Лёшка нашел своё успокоение. И хотя до секса у них так и не дошло, Лёша предпочитал встречаться в людных местах и не принимал настойчивые приглашения Марата на загородный пикничок или ночную автопрогулку, отговариваясь то работой, то учёбой. В своей же квартире он мог не опасаться настойчивых ухаживаний парня, что пару раз таки заканчивались жаркими поцелуями и жёсткой двойной дрочкой в полнейшей тишине. Хозяйка квартиры — милейшая и глуховатая бабуся оказалась матерью участкового этого района, и получивший от него в первый же день внушение, Алексей ни под каким видом не стал бы проявлять свою ориентацию при хозяйке, узнав из ежевечерних бесед, каким непримиримым гомофобом был её покойный муж, и что сыночка они воспитали на таких же идеалах. Так что месяц для Алексея пролетел как одно мгновение, и уже будучи уверенным, что почти излечился от заразы под нежным именем Саша Лёшин, парень всерьёз подумывал о том, чтоб уступить притязаниям Марата, и с такими мыслями как-то вечером решился на визит к приятелю... 5 Тело мальчишки плавилось под умелыми ласками смуглых пальцев, член нетерпеливо вздрагивал, требуя к себе внимания. Марат заставлял забыть весь мир в те минуты, что делил с Лёшкой. Парень был счастлив настолько, насколько можно быть счастливым с человеком, что нравится тебе, с которым приятно общаться, который дарит незабываемый секс и просто не даёт грустить и скучать. Марат держал парочку магазинов с продуктами, был не стеснён в средствах, умел за себя постоять, был общителен и весел. Частенько вытаскивал Лёшку то в кино, то на концерт какой-нибудь группы, или в театр. Настолько отличная от его привычного уклада жизнь привлекала парнишку, заставляла каждый день ждать какого-то чуда, и, конечно, на парня, что это чудо воплощал, Лёша смотрел как на волшебника. Через пару недель их связи, Марат настоял на том, чтобы Лёшка переехал к нему, надавив на больной для Лешки вопрос экономии денег, коль всё равно, почти всё время парни проводили вместе. Мило распрощавшись с бабулькой, пообещав, если что, забегать, Лёха въехал к Марату. Сегодня было ровно полгода их знакомства, и Лёшка, отпросившись пораньше из ресторана, спешил домой, чтоб сделать своему партнёру сюрприз. Нет, он не стал любимым, хотя именно под его руками стонал и извивался парень, но он заслужил хорошее к себе отношение. И хоть про любовь между ними не было сказано ни слова, Лёшка по мере сил старался радовать Марата. Вот и сегодня, на кухне ресторана были куплены столь дефицитные свежие креветки, у мальчишек с мойки выпрошен телефон перегонщика, что привёз с очередным авто пару-другую банок икры и пообещал поделиться за звонкую монету небольшой частью сверкающего чуда. Дома ждала своего часа бутылка дорогого вискарика, а Лёшка с шальной улыбкой на губах заскочив в квартиру, даже не заметил чужую обувь у порога. Из зала доносились сдавленные стоны, Лёшка, удивившись присутствию Марата, подумал, что приятель развлекается порнушкой и, начав расстёгивать джинсы, зашёл в комнату. Два смуглых, обнажённых тела синхронно двигаясь, буквально натягивали на себя третье — белое, рыхлое, туловище вокзального проститута Лёлика, знакомого всем и каждому в их городе. Марат, жёстко впившись пальцами в бёдра Лёлика, что-то весело сказал брату, Руслану, что вбивался в рот, вцепившись в немытые волосы проститута. Лёшку затошнило. Он громко сглотнул, привлекши внимание Руслана, тот громко выругался и мотнул головой Марату, не прекращая движения. Марат оглянулся на дверь, разжал пальцы и отодвинулся от тела проститута. Член бодро кивал гладкой головкой, блестя от спермы и смазки. Почему-то именно вид члена, даже не скрытого презервативом, вывел Алексея из ступора, он моргнул, понимая отчётливо, что и эта страница его жизни с корнем вырвана из книги жизни. — Как интересно! Нет, нет, не останавливайтесь! Я не помешаю, уже ухожу! Сорри, дорогой! — голос звенел и ломался от набежавших слёз, когда Алексей, сделав шаг назад, закрыл дверь квартиры, которую они снимали вдвоём с Маратом последние полгода. По ступенькам вниз, не ждать лифт, закусив губу бороться со слезами, и ни в коем случае не оглядываться на крик Марата за спиной... Он бежал. Он так бежал, будто хотел убежать от всего плохого, что с ним произошло, убежать из этой жизни, что столь несправедлива к нему, и не даёт даже малейшего шанса на то, чтобы Лёшка стал счастливым. Он бежал от такой жизни, и это ему почти удалось, когда мощный джип вылетел из-за угла и бампером откинул парня на дорогу, под колёса проезжающей фуры. Дальнобойщик каким-то чудом смог выкрутить руль, только задев подкатившееся тело по касательной, скрипя тормозами, громко матерясь и судорожно дёргая рычаг ручного тормоза. Водитель джипа, выскочивший на дорогу, замер над телом парня, вглядываясь в залитое кровью лицо, мешал дальнобойщику увидеть, всё ли хорошо с пострадавшим, был отодвинут в сторону, выматерен и заставлен вызывать скорую. Лёха при этом не присутствовал. Какая-то труба втянула его, и тело как будто само плыло по колодцу, приближаясь к ослепительно-белому кругу. Вдруг в стороне проявился чей-то силуэт, и замедлившийся Лёшка узнал лицо своей матери, всхлипнул и потянулся к ней. — Нет! Рано тебе! Иди назад, Лёшенька. Иди, дорогой. — И труба сжалась, потемнела, боль сковала все мышцы, заныли, выворачиваясь от боли ноги, и Лёшка с хриплым вскриком открыл глаза. 6 Белый потолок с россыпью трещин, шторка-задергушка на криво прокрашенном окне, запах лекарств и какой-то аппарат, что стоял у изголовья кровати и противно попискивал, навели парня на мысль, что он в больнице. И подошедший врач только подтвердил эту мысль. — Ну что, герой, пришёл в себя? Отличненько! А то уже напугал нас своей бледной физией-то. Как самочувствие? Как тебя зовут? Помнишь, что произошло? — спрашивая, врач осматривал и ощупывал Лёшку, поглядывая на показания прибора и ища пульс на руке парня. — Помню. Вроде бы. Алексей я. Сашин. Попить бы. — Сейчас, пришлю медсестру, с ней и займётесь всякими непотребствами, как то попить-поесть, на утку сходить. Лежи-лежи! Тебе нельзя сегодня вставать! Лежи, я сказал! Вошедшая медсестра профессионально подсунула под парня утку, поднесла к губам стаканчик с водой и поставила градусник. И всё, казалось, одновременно. — Тут твой приятель к тебе рвётся все три дня, что ты был без сознания. Хотел бы увидеться? — Что за приятель? — удивился Лёха. — Э-э-э, три дня, вы сказали? — Дай-ка вспомнить... Темноволосый, волевой, грубый, но переживающий за твоё здоровье. Никого не напоминает? — всё юморил доктор. — Марат? Это Марат? — Прости, он не представился ни разу. Ни когда его милиция расспрашивала, я его имени не уловил, ни сам он официально не представился. — Нет, Марата я видеть не хочу. Я... я тут по его милости. Почти, — прошептал Лёшка и отвернулся к стене. Доктор постоял ещё минутку и тихо удалился, прикрыв за собою дверь. Из коридора зазвучали голоса, сперва тихие, потом всё более скандальные, пока дверь не толкнули со всей силы так, что она хлопнула по стене, заставив Алексея вздрогнуть и посмотреть в дверной проём. — Лёшик, это я! Лёшик! — шептал его ночной кошмар, не отводя глаз от серых озёр, затопленных болью и воспоминанием. — Не отталкивай меня! Пожалуйста! Последняя фраза что-то надломила в душе у парня, и если до этого он думал гордо фыркнуть и отвернуться, то теперь получилось только всхлипнуть жалостливо и, перевернув кисть ладонью вверх, чуть приподнять пальцы непослушного тела. Алекс в два решительных шага оказался у кровати и тут немного замер, не решаясь притронуться к парню, но потом он взялся за тонкие пальчики и нежно их сжал, опускаясь на край кровати. Глаза глядели в глаза, ведя безмолвный диалог, за которым с интересом понаблюдал доктор, прежде чем прикрыть плавно дверь и отправить медсестру с тарелкой каши на пост, с наказом принести ещё и чай, но попозже, где-то через полчаса... — Заяц, ты как? Ты прости меня... за то. Я так испугался тогда. Испугался, не знаю, своих чувств, вдруг перевернувших весь привычный мне мир с ног на голову... Я же искал тебя, облазил полгорода, спустя месяц. Только ты отовсюду уволился, переехал, выбыл. Я потерял тебя. И смириться не смог с этим. Кружил по району время от времени, наивно надеясь — а вдруг? А тут еду с мыслью о тебе, и так мне погано стало, что закрыл глаза и мотнул головой. Поэтому не смог среагировать на тебя, выскочившего перед машиной... — Это ты меня сбил, что ли? Ничего себе сюжет. — Прости меня. — Алекс нервно провёл рукой по волосам, взлохмачивая и так не идеальную укладку, — я... можно, я буду рядом? Лёшка же в эту минуту вспомнил то самое крыльцо, видевшее его горький плач, свою злость в тот момент, чувство неизбывной тоски, охватившей его тогда. Тут же пришло горькое воспоминание трёх тел, слившихся на уже привычной кровати, и, понимая, что может об этом пожалеть, он произнёс: — Мне теперь жить негде из-за тебя. И работать я не смогу. Как-то так. — Лёшик, я заберу тебя, ты только скажи. — И скажу, Саша, обязательно скажу. Только чуть полегче мне станет, а то голова кружится что-то. — Да, конечно, Лёш, отдыхай, — засуетился мужчина, — может врача позвать? — Нет, я просто отдохнуть хочу. Иди. Мужчина вышел в коридор, аккуратно прикрыв дверь и привалившись спиной к стене, судорожно, с облегчением, выдохнул, опуская тянувшее напряжение последних дней, когда его Лёшик не подавал признаков жизни. «Его»? Когда это он стал его? А заслужил ли он к себе хорошее отношение своим проступком? Ведь фактически, это он пацана трахнул и бросил. Да, да, бросил, скрываясь и избегая не только встреч с мальчишкой, но и просто даже мыслей о нём не допуская. Первое время. А потом плотина, так тщательно строившаяся в душе Алекса, вдруг зашаталась и рухнула. Что же послужило толчком к этому? Мужчина задумался. Да, Брайан. Брайан Кинни. Не смирившись со столь стремительно поменявшейся ориентацией, Алекс штудировал интернет на предмет избавления от затянувшегося вируса пидорастии, смотрел картинки, читал научные и околонаучные статьи о вреде и причинах возникновения ненормального влечения к представителю своего пола. И всё больше убеждался, что его случай безнадёжен — он НЕ ХОТЕЛ милых мальчиков! НЕ ХОТЕЛ брутальных самцов! НЕ ВОЗБУЖДАЛСЯ от откровенно гейского порно, рассматривая его, скорее как видео инструкцию. НО!!! Ему НЕ БЫЛО ПРОТИВНО это всё рассматривать!!! А от непрошеных воспоминаний о дымке в серых глазюках, его дружок начинал вести себя самовольно-стыдно и требовал к себе внимания. Вот в одно такое блуждание по интернету, Алексу и попался ролик из британского сериала «Близкие друзья», про жизнь простых американских геев в славном городе Питсбурге. Слёзы Кинни, сжимающего окровавленный шарф Джастина, выбили воздух из тела Алекса. Он нашёл этот сериал, просмотрел все его серии, находя его то манерно-глупым, то тревожно-ранимым по сюжету. В замедленном повторе глядел на летящую биту, приближающуюся к голове Джастина, глядел на каталку с его телом, и вдруг, чёрт его знает, почему, представил на ней Лёшку... Тело скрутило такой болью, что мужчине пришлось сползти на пол с дивана, заглушая тоскливый вой, что рождался где-то под диафрагмой и трепал всё тело. Слёзы Кинни текли так же, как слёзы Алекса: быстро, неудержимо, так НЕ по-мужски... Он кинулся искать Лёшку, вдруг представив, что за то время, пока они не виделись, что угодно могло произойти с парнем. И боясь этого, и молясь о скорой встрече... И не находя... И вот теперь у него, кажется, появился реальный шанс всё исправить, изменить, и будь он хоть трижды виноват перед парнем, но этот шанс он не упустит. За Лёшкой никогда так не ухаживали. Так, чтоб улавливались отголоски желания, лишь намёки на просьбу. Чтоб ещё не оформившееся в голове парня «хотение» уже претворялось в явь. Это и бесило и волновало в то же время. И быть «стервою» не получалось ну никак — не в характере Лёши было вредничать и привередничать — не научился в детстве, а те жалкие попытки, что он предпринимал, лёжа на больничной койке, Александр воспринимал как само собой разумеющееся и рвался угодить, чем ещё сильнее злил Лёху. И, конечно, парень испытывал чувство стыда, гоняя мужчину то за яблоком, то за бананом, отворачиваясь при его появлении к стене и буркая нечто невразумительное, отвечая на его вопросы. Но ничего поделать с собой не мог: на второй-третий день в больнице, когда Алекс вновь пришёл в палату утром, он застал там медсестру, что делала уколы, и вид обнаженного бедра Лёшки приковал к себе взгляд мужчины. Лёха, увидав это, покраснел и зажмурил глаза, медсестра, не обратив внимания на странное оцепенение посетителя, давно ушла, подтянув пижамные штаны на костлявый зад парнишки, а Алекс всё смотрел в одну точку. И этот взгляд, подсмотренный сквозь чуть сжатые веки, затопил Лёху жаром, вызвал томление в паху и желание. Да, Лёшка-придурок снова желал «не того» мужчину. Того, что уже раз бросил его, и хотя прозвучали слова извинения, Лёха не мог забыть, не мог простить. Но и не мог не желать его! А ещё эта связь с Маратом, когда-то посчитавшаяся удачей, теперь выглядела как-то постыдно. И то, что Александр о ней не знал, делало её в мыслях Лёшки ещё более стыдной и неловкой. — Лёш, я сегодня с врачом говорил, он обещает тебя выписать через неделю, так что на майские будешь дома. — Да? А это где, интересно? На Мане что ли? Так мне там нечего делать так-то, — желчно пробурчал парень в ответ. — Да и не рады будут там мне. — Ну зачем на Мане. Тут, в городе, есть люди, что будут тебе рады. Я так точно буду... Ты же поедешь ко мне, Лёшик? Парень испытующе вгляделся в лицо Алекса, ища ложь в глазах. — Посмотрим. — И отвернулся вновь к стене. И хоть состояние парня уже не внушало тревоги — ссадины затянулись, гематома на левом боку цвела всеми оттенками синего, головокружение не повторялось, рентген сломанных рёбер показывал положительную динамику, а результаты МРТ радовали даже врача, именно Алекс настоял на более длительном нахождении в больнице. Он боялся, что выписавшись, парень вновь пропадёт. А так хотелось поговорить, пригласить Лёшку в свой дом, в свою жизнь. И не отпускать его никуда. Голос разума, так кричащий когда-то о неправильности этого влечения не заглох, но стал настолько тих и немощен, что Алексу с лёгкостью удавалось не обращать на него внимания. А в душе всё чаще появлялась уверенность, что всё будет хорошо. Лёшка собирался. Он уже сложил свои вещички в пакет, опорожнил полку в холодильнике, забрал документы у врача и отправился в душ, в ожидании приезда Алекса. Заходя в палату, он смеялся скабрезной шутке гуляющего по коридору пациента из соседней палаты и энергично протирал волосы, когда ухо уловило чей-то вздох. Резко подняв глаза, Лёшка буквально впился взглядом в расширившиеся зрачки Алекса, выходящего из палаты. Их разделял какой-то десяток сантиметров, и запах туалетной воды мужчины заставил трепетать ноздри парня. Его оголённый торс подвергся пристальному вниманию со стороны Алекса. Он вздрогнул и решительно сделал шаг навстречу парню, притянув его к себе. Губы сошлись в поцелуе, руки оглаживали столь желанное тело, вспоминая, изучая, лаская везде. Лёшка прильнул всем телом к Алексу и самозабвенно отвечал, забыв про всё, что могло бы их разделять. Стук в дверь заставил их опомниться и отодвинуться друг от друга. Лёшка отвернулся, заалев скулами, и стал судорожно натягивать водолазку, когда дверь открылась, впуская посетителя. Марат, улыбаясь, смотрел на то, как появляются из ворота свитера сперва взлохмаченные волосы Алексея, потом прикрытые глаза, и, наконец, всё лицо парня, выражающее недовольство и недоумение его визитом. — Лёх, тебя найти надо было постараться, отвечаю! Я всю братву на уши поставил, пока сын Марии Ивановны не догадался запрос послать по больницам. Ему-то, как участковому, и то не сразу ответ пришёл. Ты как тут, вообще? И выпишут скоро? — Марат? Что ты тут делаешь? Тебе тут никто не рад, знаешь ли,— нервно комкая ворот свитера, прошипел парень. Алекс при его словах напрягся и внимательно вгляделся в гостя. — Да ладно тебе, Лёх, что ты, всё вспоминаешь эту глупость? С Русей играли тогда — я выиграл. Вот и отметили, да перебрали чуть. Всё ж хорошо, чего ты? А я съехал с того адреса, квартиру купил. Кровать взял — на полкомнаты! Вот приедешь, посмотришь, какая классная! — Нет! Я никуда не поеду с тобой! И уходи отсюда, Марат! Я... я не хочу тебя видеть! — Так, значит. — Зло прищурился Марат, придвигаясь к парню, и не обращая никакого внимания на свидетеля их разговора, — кого-то себе нашёл получше, да? Ах ты мелкий пидар, да я тебе... Алекс не стал дожидаться окончания фразы и коротким хуком вырубил говорившего. Повернувшись к парню, немного хриплым голосом спросил: — Ты собрался? — Лёшка завороженно кивнул. — Тогда поехали уже. В дом Лёшка входил чуть ли ни на цыпочках, вцепившись обеими руками в пакет с его немудрёными вещичками. Он не знал теперь, как ему быть. То, что про отношения с Маратом Алекс догадался, было понятно без слов, уж слишком красноречивым было молчание в машине. И по-хорошему, надо было бы уйти отсюда, но тот поцелуй в больнице ещё давал надежду на что-то, заставлял остаться. И Лёшка остался. Остался, чтоб объясниться, оправдаться, быть может, поблагодарить за заботу и уж потом уйти. Хотя, честно, даже не представлял, куда бы можно было пойти в этом большом городе, где у него не было никого ближе этого мужчины, что прошёл сейчас на кухню и чем-то гремел в холодильнике. Лёшка встал в дверях, рассматривая тарелки и тарелочки, что громоздились на столе, и их число неуклонно росло, пополняясь из распахнутого холодильника. — Иди мой руки, и поедим. Я голоден как волк, да и ты, наверное, по домашней еде соскучился, — как ни в чём не бывало проговорил Алекс, в очередной раз выныривая из чрева холодильника. Лёшка кивнул и повернулся к ванной. Сделав шаг, он вернулся: — Это Марат. Я и он были вместе до того дня, как я попал под твою машину. НЕТ! Молчи! — воскликнул парень, пытавшемуся что-то возразить Александру. — Он поступил гадко — приволок проститута к нам в квартиру и дал мне увидеть. Я не вернусь к нему никогда! И нет, я не люблю его! Просто он был заменой тебе! Вот! А сейчас я уйду. И прости меня за... за него. — Парень развернулся и, пошатываясь, не видя, куда идти, из-за выступивших на глазах слёз, двинулся к выходу. Алекс рванул к нему, сжал за плечи, стараясь остановить и не навредить только оклемавшемуся парнишке. — Стой! Я тебя никуда не пущу! — развернув вздрагивающего парня к себе лицом, проговорил Алекс. — Давай поговорим. — Он подтолкнул парня к кухне и дождался, пока тот усядется на пуфик, всё ещё низко опустивший голову и занавесивший лицо отросшими волосами. — Я тебе уже говорил — я не гей! И меня не привлекают мужчины, я проверял, — усмехнулся мужчина на вздрогнувшие плечи парня. — Но и отпустить тебя я не могу. Возможно я всё-таки и гей, но какой-то ненормальный, не как все остальные. Только ты мне интересен и привлекателен. — На этих словах Лёшка вздохнул виновато, а мужчина продолжал свою заготовленную речь, стараясь не упустить ни строчки из вызубренного текста. — Давай попробуем быть вместе. Может у нас и не выйдет ничего, но мне бы хотелось, всё-таки попробовать. А тебе? — голос предательски дрогнул, и последняя фраза прозвучала дискантом. Лёшка сидел, уставившись в стол, и осмысливал всё сказанное Алексом. Его не выгоняли, его не ругали, а хотели видеть рядом. А хотел ли он этого мужчину? ДА! Ещё как хотел! Так может, правильным будет принять его предложение и получить свой кусочек счастья? И, возможно, сделать этого мужчину чуть счастливее? Лёшка поднял глаза и кивнул в ответ на настойчивый взгляд мужчины: — Мы попробуем. Определённо, попробуем.