***
- Берти, мой дорогой мальчик! – в гостиной их радостно встречает невысокая женщина, которой на вид чуть за пятьдесят. Точнее, встречает она только сына, а его спутника предпочитает не замечать. Мать Альберта – Элизабет Кэмпбел – типичная представительница умирающей английской аристократии. Чопорная, набожная, что, впрочем, не мешает ей презрительно относиться к людям «низшего сословия», консервативная до крайней степени. Давно канувшие в Лету традиции, небольшой декоративный садик и сын, так удачно упорхнувший из-под её дряхлого крылышка, – главные ценности в скучной до тошноты жизни. Элизабет заключает сына, которому буквально в пупок дышит, в крепкие материнские объятия, а потом притягивает для поцелуя. Чтобы проделать этот трюк, Альберту приходится сложиться вдвое. Когда приветствие по всем правилам этикета заканчивается, дама мельком глядит на Рики, презрительно поджимает тонкие, обескровленные губы. Если бы взглядом можно было убивать, то Эрсан, безусловно, уже лежал бы на полу, захлебываясь собственной кровью, а хозяйка дома удовлетворенно распорядилась бы, чтобы «этот плебейский труп поскорее вынесли на улицу». Рики не остается в долгу и улыбается ей одной из самых очаровательных улыбок. Он сделал все, чтобы вывести старушку из себя: яркая открытая одежда, открывающая небольшую татуировку на груди, обилие украшений в ушах и на руках, и он даже вспомнил почти забытое юношеское увлечение – сделал яркий макияж – не одному же программисту страдать от этой замечательной встречи, верно? - Берти, дорогой мой, - мать усаживает сына на мягкий диван, и перед ними в ту же секунду, как по мановению волшебной палочки, появляются две ароматные чашечки чая. На самом деле это был бесшумный дворецкий, умело изображающий черное привидение дома Кэмпбел вот уже двадцать лет подряд. - Сегодня к нам заезжала Маргарет с дочерью. Такая прелестная стала.., - мечтательно продолжает старушка, и Рики понимает, куда она клонит. Сложно не понять. - Кто? Леди Маргарет? – с сомнением произносит Альберт, делая небольшой глоток. Сложно не понять, но только если ты не Альберт Кэмпбел. - Нет, её дочь, Анна, - охотно поясняет Элизабет, не отводя взгляда от сына, и, видя, что сын все еще не понимает, добавляет: - Мы могли бы вас познакомить и, уверенна, она бы... - Мама! – наконец-то Альберт прозревает, - Сколько можно обсуждать эту тему? Я его люблю. Мы живем вместе уже два года, и ты не поверишь, даже сексом занимаемся. Почти каждый день. - Альберт! Что ты такое говоришь? – женщина кладет чашку на такое же аккуратное блюдце и хватается за грудь, театрально вздыхая. Она, как и многие вокруг, предпочитала отмахиваться от фактов, которые ей были не по вкусу. У нее это получалось весьма неплохо. Эрсан молча наблюдает за тем, как Элизабет вновь хватает чашку, оттопыривая свой сухонький мизинчик, облаченный в тонкую ткань перчаток. - Если это всё, то мы пойдем спать, - Альберт встает и берет своего парня за руку, ведя на второй этаж, - Спасибо за чай, мама, - когда за ними закрывается дверь, блондин озорно улыбается, - А ты отличная статуя, стоял так, будто кол поглотил. - Если я статуя, то твоя родительница – Горгона из мифов. - Берти, мой милый, - слышится из-за двери старческий голос, - разве ты не будешь спать в своей комнате? - Нет, мне нравится эта. - Но это комната для гостей, к тому же она уже занята! Вы же не будете спать на одной кровати. Это неприлично! - Неприлично нас от дела отвлекать, мам. Все, иди спать. Рики меня уже заждался. Спокойной ночи. – парень отходит от двери и пристально смотрит на любовника, предвкушающе улыбаясь, но короткое и твердое «нет» спускает его с небес на грешную землю. Альберту остается только разочарованно вздохнуть и лечь рядом с избранником, собственнически закидывая тяжелую руку тому на грудь. - А знаешь, я тебя все равно люблю...***
Утром Эрсан просыпается от невыносимого холода. Шарит рукой позади себя и и с неудовольствием отмечает, что в комнате остался один. Думает о том, что Альберт сильно пожалеет, оставив любовника одного. Над наказанием особо беспокоиться не надо: самое жуткое для блондина – это ходить неудовлетворенным, а с этим у Рики точно никаких проблем не должно возникнуть. Лежание в холодной постели не приносит никакого удовольствия, поэтому парень откидывает в сторону тонкое одеяло и, грея замерзшие пальцы дыханием, тянется к планшету. Сеть в пригороде ожидаемо не ловится, и это заставляет программиста хмурить тонкие брови. С тихим вздохом кладет девайс на место и неторопливо одевается. И только потом замечает поднос с завтраком и короткую записку от Кэмпбела. «Буду в саду. Надоест сидеть с электронным другом – спускайся» - гласила она. Эрсан хмыкает и отправляет в рот еще теплый тост, щедро намазанный абрикосовым джемом, игнорирует апельсиновый сок, потому что и так холодно, и бредет в ванную. - Чертовы аристократы, - бубнит он про себя, стирая с лица остатки макияжа. А еще он злится на отсутствие сети WI-FI, которая так необходима. Но Элизабет скорее съест свои ажурные перчатки, чем позволит простолюдинам проводить в её доме нужные кабели. - Отстой, - констатирует он свое положение и возвращается в комнату, забирает свой старенький iPad и спускается вниз, надеясь на хотя бы мобильный интернет. В гостиной тихо и пустынно: Мадам укатила в свой клуб, где собираются такие же доисторические леди и пьют английский чай, обсуждая последние новости. В коридоре Рики встречает молоденькую горничную, которая подмигивает парню и заправляет за ухо прядь рыжих волос. Видела бы это Элизабет, почернела б от злости, ибо «негоже её служанке заигрывать с плебеями». LTE-сети всё не ловились, что вгоняло юного гения в отчаяние. Клиент его наверняка обыскался. В таком непонятном раздосадованном состоянии он добирается до небольшого сада – хозяйской гордости, где собрано множество растений из различных уголков планеты. У каждого, кстати, свое имя. Не научное название, нет. Просто мама Альберта немного сумасшедшая, раз называет небольшое деревце сладким именем – Бенни. Впрочем, её сын точно такой же. Альберт сосредоточенно копается во влажной после очередного дождя почве. Да, он биолог по профессии. Хотя ничего другого от этой семейки ждать не приходилось. Рики подходит вплотную. - Опять червей своих ловишь? – спрашивает он, неприязненно морщась. Все знакомые парня знали о его почти болезненной чистоплотности и ненависти ко всем растениям, животным и, пожалуй, даже к людям. Только для Альберта нашлось местечко в сердце, до краев наполненном любовью к технике и строгому порядку. Как получилось так, что Рики живет вместе с грязнулей биологом, отдает ему полквартиры для небольшой лаборатории и, еще хуже, – позволяет таскать в дом всякую больную живность, которую «нельзя оставлять умирать», Эрсан сам не знает. И думать об этом не хочет, удовлетворяясь простым «противоположности притягиваются». Кэмпбел ответил спустя несколько долгих минут: - Кустарник не прижился, надо найти причину, - сказано твердо и отчетливо. Таким тоном Альберт читает лекции в Кембридже для малолетних дурочек, у которых от одного строгого взгляда голубых глаз становится влажно между ног. Впрочем, не только у них. Рики тоже в дрожь бросает от такого Альберта: собранного, серьезного, в очках с тонкой и дорогой оправой и халате, небрежно накинутом поверх белоснежной рубашки – одним словом, идеального. Но так он себя ведет только в стенах Университета, который Рики окончил пару лет назад и куда он тайком наведывается до сих пор, искусно подделав входные документы. Дома же Кэмпбел превращается в ленивого извращенца, который хочет только жрать и трахаться; причем первое он делает в постели, что приводит любовника в бешенство, а последнее – в каких-нибудь нетипичных местах, например, на столе, и от этого Рики тоже бесится, но уже не так активно. - Гм. Понятно, - хотя понятного для программиста мало. Зато именно здесь Бог послал ему слабенький 3G сигнал, так что вполне можно было потерпеть и помолиться, чтобы сеть не пропала. - Судя по всему, он просто не любит влагу, вот и всё. Кажется, его привезли откуда-то из Австралии, - непонятно кому сообщает Альберт, пока Рики ловко строчит письмо-ответ некому Mr. Grows. - Пусть везет его обратно тогда. И сама там остается, - парень недобро усмехается, но мечта его несбыточна, увы. - Ты такой плохой мальчик, Рики, - Альберт тянет гласные, а Рики узнает этот тон, и коленки его предательски подгибаются. Кэмпбел неотрывно смотрит на него потемневшими, уже почти синими глазами, отчего у младшего густеет слюна во рту и учащается сердцебиение. Он чувствует себя беззащитным кроликом, застывшим перед гипнотизирующим взглядом удава. Эрсан шумно втягивает воздух, видя как блондин зубами стягивает с рук резиновые перчатки, как нарочно медленно подходит к нему, властно запускает большую ладонь в черные, чуть вьющиеся волосы и одним рывком притягивает для поцелуя. Яблочная техника падает из онемевших пальцев, но это никого не волнует. Только потом Рики закатит такую истерику, после которой им придется покупать не только новый планшет, но и посуду, мебель, нервные клетки. А сейчас Эрсан только и может стонать в поцелуй и цепляться за чертов халат, сходя с ума от знакомого запаха. - Альберт, прекрати... Мы же на улице.., - однако, это звучит слишком тихо и неуверенно, чтобы остановить этого самца. Но он останавливается. Правда, всего на пару секунд, чтобы развернуть непокорного спиной к себе и стянуть с худых бедер веселые салатовые бриджи вместе с бельем. - Аль..берт, - громкий стон разносится по всему саду, но Рики уже плевать на это, как и на то, что любовник не удосужился помыть руки после своего «расследования». Все мысли отходят на второй план, когда теплая рука накрыла возбужденный орган, уверенно двигая ей верх-вниз. Брюнет уже ничего не понимает, не слышит, не видит, только чувствует. Чувствует каждое касание умелых пальцев, болезненные поцелуи-укусы в шею и чужое возбуждение, упирающееся аккурат в упругие ягодицы. - Что такое, Рики? Завелся с пол-оборота. Неужели испугался, что нас поймают? – Кэмпбел облизывает нежную кожу за ухом, а затем берет в рот одно из серебряных колечек, оттягивая его назад. Движения на члене ускорились, доводя младшего парня до экстаза, до белых пятен перед глазами. Немного придя в себя, Эрсан выскальзывает из тесных объятий и судорожно натягивает спущенные до щиколоток бриджи. И пока Рики непослушными пальцами возится с одеждой, Альберт старательно облизывает свои пальцы, перепачканные теплой спермой. Увидев это, программист заливается краской. Только неясно: злости или смущения. - Ты гребанный псих, Кэмп! – а секунду спустя взгляд падает на разбитый, одиноко лежащий на мощеной дорожке iPad, - Нет, Кэмпбел, ты труп, - угрожающе начинает хозяин техники, но его никто не слушает. Альберт заинтересованно рассматривает умирающий куст. - Ты даже мамину австралийскую гордовину умудрился заляпать, - с усмешкой замечает блондин и засовывает руки в карманы, - хотя она все равно не жилец. - Прямо как ты, я смотрю...***
Настойчивый звонок мобильного телефона заставляет двух парней оторваться друг от друга. Альберт с неудовольствием выпускает своего парня из жарких объятий, а Рики облегченно вздыхает, получив пятиминутный отдых. Их секс-марафон длится с прошлого утра... или ночи, так что звонок от матери, а это именно её противное, приторно-сладкое «Берти!» он слышит, Эрсан принимает почти с благоговением. - Зацвел, говоришь? – Кэмпбел хитро улыбается, глядя на возлюбленного, - Что такого сделал? Рики смеряет парня предупреждающим взглядом. Вполне в духе Альберта ляпнуть нечто, похожее на: «Рики просто кончил на твою прелесть, мам». Старший намек понимает и выдает Элизабет какую-то научную чушь, в смысл которой Эрсан вникать не желал. Мать таким ответом, видимо, удовлетворяется и кладет трубку. - Не знал, что твоя сперма творит чудеса. Дай-ка мне все самому проверить... - Отвали от меня, гребанный маньяк-извращенец! И псину свою забери!