Счастлива навсегда

Я просто стою столбом, держась за Деймона, как за спасательный круг, и взираю на безобразного Джона, которого тюрьма не исправила ни капли. Скорее наоборот. Теперь его тело покрыто серыми тюремными наколками: на правом запястье нарисована корона*, на пальце левой руки два цветка на одной ветке**, на шее виднеется буква «С», которая пересечена большой буквой «I»***. И неизвестно, сколько ещё уголовных татуировок оскверняют его тело. Взгляд стеклянный, пустой, лицо поросло густой щетиной, на брови появился шрам, очень похожий на мой, даже с той же стороны. Я не знаю, когда он в последний раз стирал эти поношенные джинсы и футболку, которые сейчас на нём, но выглядят они так, будто их взяли с помойки. Джон выглядел ещё хуже, чем обычно, ещё хуже, чем после месячного запоя. Я пораскинула в уме и посчитала, что вышел он примерно три месяца назад. Зачем!? Зачем он приехал сюда!? И как, собственно, он узнал, где я нахожусь!? Кто впустил его в подъезд? Даже и знать не хочу этого, чувствую, что мне не нужно этого знать. Во мне бурлят смешанные чувства: то ли ненависть, то ли обречение, то ли злость и ярость, то ли смирение. Я без понятия, сколько мы с Деймоном стоим у входа и пялимся на незваного гостя, но мне кажется, что прошла уже целая вечность, потому что столько мыслей в голове я не могла прокрутить за минуту или две. Джон вцепился в бутылку водки точно так же, как и я в руку Деймона. Он крутит её в руках то в одну, то в другую сторону, прозрачная жидкость переливается туда-сюда. Джон, будто маленький ребёнок, заворожен фокусами. Да, должно быть, он давно не брал в руки бутылку. Как же я ошибалась, когда думала, что тюрьма отобьёт его тягу к алкоголю. Тюрьма наоборот заставляет хотеть этого ещё больше из-за стресса, запретов и строгости. Я не слышу собственного дыхания за раздумьями, зато отчётливо слышу тяжёлые вдохи своего парня и его напряженность. Деймон готов накинуться на Гилберта, как волк на свою добычу, но стоит на месте. Наверное, чувствует, что мне это не понравится. Наконец Джон отрывается от водки и гортанно кашляет, потом смотрит на нас и улыбается чернявыми зубами. - Здорово! – хохочет он, его веки полузакрыты. Мы с Деймоном молчим. Он хочет что-то сказать, но я останавливаю его, взявшись за плечо. - Что ты тут делаешь? – обречённо спрашиваю я, голос предательски грозится сорваться на всхлипы. - Как что!? – восклицает он, еле поднимается с кресла и шатается, но удерживается на ногах, схватившись за спинку кресла, - Пришёл навестить мою любимую дочурку! – идёт по направлению к нам. Точнее, не идёт, а плетётся, - Как поживаешь, Елена? Должно быть, лучше, чем было мне, да? Язык заплетается, его слова – это жалкое мычание. Но я чётко слышу каждое гнусное слово. - Ты заслужил это, - рычит Деймон. - О! Конечно, заслужил! Ага, сто раз! – снова смеётся. Почему он всегда смеётся, когда пьяный!? - Заткнись, подонок! – Деймон срывается с места, но я держу его. Я не хочу, чтобы Деймон даже в драке касался этого животного! - Ой, боюсь, боюсь. Это ты-то меня тогда вырубил, а? Хороший удар, не поспорю. - Ага, после него ты отключился в своей же блевотне. - И проснулся в ней же. Знал бы ты, как это противно. - Тебе не привыкать. - Повезло тебе, доченька, - это слово звучит из его уст, как оскорбление, - Такого мужика отхватила. Трахает тебя, небось, мама не горюй! – опять ржёт, - А, стой. Какая мама? У тебя её нет… Она умерла и оставила тебя на моей совести. Пуф… - делает жест руками, будто что-то исчезает. Я готова заплакать, разреветься, заорать, кинуться и разорвать глотку этой свинье, но просто стою, понимая, что нет у меня никаких шансов, и это было бы слишком глупо с моей стороны. Но Деймон воплощает мои мысли в жизнь. Моя рука соскальзывает с его плеча, а ладонь он разжимает, и я остаюсь стоять около двери. Деймон наносит отличный хук справа, и Джон летит на пол. Водка растекается по ковру и впитывается, наполняю комнату запахом спирта. Меня просто всю перекручивает, а желудок грозится освободиться от всего съеденного за сегодня. И не от запаха водки, от запаха самого Джона. Кажется, теперь я знаю, как пахнет в тюрьме. Перегаром, фекалиями и обречением. Правда, откуда там взяться перегару? Наверное, этот запах уже насквозь пропитал Джона, и он уже никогда не сможет от него избавиться. Животное в человеческом обличии пьяно ржёт, лежа на полу, но пытается встать. У него это с трудом получается. Он вытирает с губ и подбородка кровь, хлынувшую из носа. - Это ты так на что отреагировал? На то, что я сказал, что ты трахаешь её… - но Джон не успевает договорить и снова летит на пол от удара Деймона, - Или на то, что я сказал про её мать? И как у этого человека ещё есть силы что-то там говорить, когда его избивают!? Я никогда не видела Деймона таким злым. Никогда не видела таких ледяных и яростных искр в его взгляде. Как ещё Джон просто не умер самой страшной смертью в одно мгновение прямо на месте!? И меня волнует больше не то, что заявился Джон. Я больше беспокоюсь о Деймоне. Я так и знала, что мои проблемы затронут всех. В моих любимых обворожительных и спокойных голубых глазах, в которых я тонула, появилась ненависть. Появились ярость и гнев. Желание причинить боль. Я так не хотела этого. Я не хочу видеть Деймона таким. Я не хочу быть причиной этому. И, может, я и не главная причина, но если бы не я, то он бы и в глаза никогда не видел Джона. Деймон поднимает Джона за футболку и пришибает его к стене. Бьёт его снова и снова, а из моих глаз начинают градом литься слёзы. Я открываю рот в беззвучном крике, прикрываю его ладонью и сгибаюсь. - Где сейчас твои кулаки!? – орёт Деймон, - Дочь бить мастак, а мне ответить не можешь!? - Деймон! – хнычу я и кидаюсь к нему. - Говори! – кричит он на Джона, не замечая меня. - Деймон, пожалуйста, не надо, - мямлю я и пытаюсь оттащить его руки от пьяницы, но они так крепко вцепились в футболку, что кажется, будто приварены намертво, - Деймон, не надо… Деймон… - Только напиваться до белочки можешь! Ничтожество! – снова наносит удар, чудом не задевая локтём меня. - Деймон, уйди от него, прошу тебя! – кричу я в слезах, уже не могу смотреть на то, что осталось от лица Джона. А он улыбается, будто и не чувствует боли! Деймон поворачивает голову на меня, видит, что моё лицо превратилось в опухший красный шар с черными потёками от туши и столбенеет. Я прикусываю щёку изнутри, чтобы как-то остановить рыдания, но не могу. Парень отпускает Джона, тот падает ничком на пол, но всё ещё в сознании. Сальваторе идёт ко мне, я с готовностью тяну к нему руки и так же сильно цепляюсь в его футболку, как он в футболку Джона. Деймон крепко сжимает меня, поглаживает волосы, а я реву и всхлипываю в его грудь. Даже не знаю, от чего плачу. От того, что увидела Деймона в такой ярости? Испугалась, что он может забить Джона до смерти? Поняла, что эта ненависть Деймона из-за меня? Не знаю, наверное, всё и сразу! Вдруг я слышу: - Чёрт! – это Викки. - Твою мать! – орёт Тайлер, - Дей… Не знаю, почему он замолчал, наверное, увидел, как я содрогаюсь в истерике. - Елена? – осторожно спрашивает Викки, даже не надеясь на ответ. Это само вырывается, когда ты просто не знаешь, что сказать или спросить. - Тайлер, вышвырни эту мразь отсюда, - говорит Деймон, я поворачиваю голову в сторону Тайлера и Викки, всё ещё прижимаясь щекой к груди Деймона, - Сам бы сделал, не могу. - Чёрт, какого лешего он тут делает!? – ворчит Тайлер и подходит к валяющемуся Джону. - Приехал жить вблизи своей дочки, - мямлит Гилберт, - Я отец как-никак, - и снова смеётся. Он когда-нибудь заткнётся!? Этот смех вызывает у меня ещё один приступ истерики. - Заткнись, а. Все сейчас сдохнут от твоего дыхания, - говорит Тайлер и с огромной брезгливостью и отвращением поднимает Джона и перекидывает его руку через свою шею. Тащит к двери. - Аккуратно, Тай… - шепчет Викки с болью в голосе. - Конечно, детка, - отвечает он и выходит из квартиры. - Не отвяжешься, Елена! Отплатишь за всё! – слышу я ор Джона, но Деймон крепче прижимает меня к себе, закрывая ладонью мою ухо. - Вик, идите домой, ладно? Я успокою её, всё будет хорошо. - Но... - пытается возразить Викки, но впервые в жизни не знает, что сказать. - Иди, - мягко вторит Сальваторе. Донован с болью в глазах смотрит на меня, а потом разворачивается и выходит, спотыкаясь на ходу. Дверь закрывается. Единственный источник света гаснет. Мы стоим в кромешной тьме. Я всё ещё не могу избавиться от содроганий, хотя слёзы уже прекратили литься. - Тише, малыш, тише, - шепчет Деймон, целует меня в макушку, - Он ушёл, всё хорошо. Успокойся. Но я не могу. Я лишь сильнее цепляюсь в него и сжимаю так, что удивляюсь, как из него до сих пор кишки все не вылезли. Слышу за дверью разговор, но не разбираю слов. Тайлер с Викки о чём разговаривают, но потом всё замолкает. Зашли домой, наверное. - Пойдём, - говорит Деймон и берёт меня на руки, несёт в кровать, а по дороге включает свет. Я щурюсь и морщусь, глаза не хотят воспринимать свет. Деймон аккуратно опускает меня на кровать, но я не отпускаю его. Продолжаю хныкать в его шею. Вся футболка на его груди мокрая от моих слёз. - Давай я принесу воды? Хочешь пить? – спрашивает он, и я еле заметно киваю. Он всё-таки чувствует положительный кивок и уходит на кухню, с трудом выбравшись из моих силков. Приносит мне стакан воды и поет, как маленького ребёнка. Я делаю несколько глотков, но что-то не сильно полегчало. Осматриваю квартиру. При свете она кажется ещё кошмарнее. Всё разбросано. Всё. Что тут делал Джон? Разнёс всё в пьяном угаре? Замечаю зелёный бантик, который лежит на полу. Вижу небольшую раскрытую коробку на столе, а рядом конверт. Письмо Бонни… Джон снова вернулся в мою жизнь… Это невозможно! Я же освободилась от него. Я жила… - Деймон? – говорю я не своим голосом. - Что? - Я хочу принять ванную. - Хорошо. Хорошо, - говорит он и идёт в ванную. Я сижу, тяжело дыша через рот, как рыба, которую выкинули на сушу, а потом вскакиваю с кровати и начинаю убирать вещи. Быстро ношусь по квартире, собирая наши с Деймоном футболки, джинсы, кофты и остальные вещи, бросаю их в ящик комода. Начинаю убирать стопки, которых бесчисленное количество на столе. Он что, каждый раз брал новую рюмку!? Потом снова чую водку и понимаю, что это от ковра, на который разлился алкоголь. Хватаю полотенце и встаю на колени. Начинаю яростно тереть этот несчастный ковёр. Полотенце быстро пропитывается водкой, мои руки тоже теперь воняют, а в нос бьёт ещё резче запах спирта. Я тру и тру, руке становится горячо. - Елена! Елена, - орёт Деймон и бежит ко мне. Поднимает меня на руке, я брыкаюсь, но вскоре просто снова прижимаюсь к нему. Он несёт меня в ванную. - Зачем он вернулся? Это всё из-за меня. В тебе теперь ненависть, и это всё из-за меня. Я же говорила тебе. Я говорила! – мычу я. - Нет, малышка, всё хорошо. Что ты мне говорила? – Деймон ставит меня на пол и расстёгивает пуговицы на моей блузке. - Что ты будешь страдать рядом со мной! Я знала это, - смотрю куда-то в сторону и никак не могу остановить поток слов, - Я знала, что ты будешь страдать. Я никогда не прекращу страдать. Я виновата, я знала это, знала… Деймон в панике, он не знает, что со мной делать. Не знает, как успокоить. Я и сама не знаю. Поэтому он просто раздевает меня, раздевается сам и залезает в ванную. Сажает меня между своих ног, обнимает. - Я виновата, я виновата, я знала… - всё шепчу я. Я не знаю, что со мной. Слова просто вырываются сами собой. Слёзы снова начинают литься. Просто льются. Даже не хочется растянуть губы, как обычно при плаче. У меня истерика… Первая истерика. Бедный Деймон, не представляю, как он меня успокоит. Но сидя в тёплой воде, от которой приятно пахнет пихтовым маслом, в объятиях Деймона я успокаиваюсь. Он гладит мне живот, руки, плечи, целует каждую секунду в макушку. У меня давно бы губы отвалились, но он не останавливается. Я лежу спиной на его груди, голова безжизненно повёрнута в сторону, взгляд пустой и невидящий. Вскоре я перестаю повторять, что я виновата и знала, и просто лежу, не моргая, смотря куда-то сквозь что-то. Просто отреклась и абстрагировалась от мира. Чувствую лишь руки и поцелуи Деймона. Я успокоилась, но нет ни сил, ни чувств, ни эмоций. Я просто хочу лечь и заснуть. Деймон будто читает мои мысли и осторожно поднимает меня. Моет всё тело, потом вытаскивает меня из ванной и вытирает насухо даже волосы. Заматывает себя полотенцем, а меня прямо нагишом несёт в постель. Укрывает двумя одеялами, сам забирается под них. Я прививаюсь к Сальваторе, как лоза, и засыпаю. А снится мне, что Джон снова и снова заносит надо мной кулак. Снится, что я снова маленькая девочка, и меня никто не может защитить. Снится, что у Джона вырастают клыки и когти, он набрасывается на меня и начинает прокусывать всё моё тело. Морщусь и дёргаюсь во сне от таких ярких и живописных картинок в голове, но какое-то тепло заставляет меня оставаться в забвении и пытаться завладеть своим сном. Слышу, что кто-то шепчет, что всё хорошо и я в безопасности, но всё равно вижу, что Джон заколачивает гроб, в котором лежу я. ___________________________________ * - обозначает авторитет ** - обозначает кровавую месть *** - обозначает первую судимость