Это, наверное, навсегда

      Бросаться на амбразуру на счет раз… два… три! Бежать, сломя голову, за сенсацией, за автобусом, за уезжающей машиной. Хватать за руку и тащить за собой непонятно куда. Танцевать, когда хорошо, плохо и холодно. Бросать трубки первой при разговоре с начальством. Петь и фотографироваться вместо того, чтобы плакать. Открывать замки шпилькой, если нет ключа, и доверять людям, даже если они ничего особенного для этого не сделали. Это все я - Чхэ Ён Шин. Чхэ Ён Шин, знающая, что такое любовь, по папиным объятиям, почти родительскому вниманию аджосси и дорамам. И тут вдруг он! Даже не сваливается, а вваливается в мою жизнь незваным, но очень желанным гостем. Атакует по всем фронтам! Очаровывающий улыбкой, подкупающий дружеским вниманием и заботой, Пак Бон Су, которого хочется защищать и оберегать. Временами импульсивный, но всегда внимательный собеседник и хороший друг. Ночной телефонослушатель. Моё личное спокойствие и уют. Всегда где-то рядом… Робкое «сонбэ», пронзительный взгляд, теплые, большие, немного шершавые руки.       Оберегающий в ночи таинственный Хилер, в котором чувствуется сила, в котором чувствуется бесстрашие. Непоколебимый в схватке с противниками, неуловимый и загадочный герой. Защита и опора. Его едва уловимое присутствие действует на меня как разряд тока, заставляет сердце биться чаще, стучать громче. Мягкие губы, воспоминания о которых пробуждают какое-то тягучее чувство внизу живота, желание обнять, быть ближе. Пальцы, словно созданные для того, чтобы переплетаться с моими.       И вот он пропал. Они оба. День… два… три… неделя! Даже минута кажется мне бесконечно длинной, даже час кажется мне вечностью. Время тянется, надменно смеясь над моей тоской по нему. Я пишу ему эсэмэс, сама не веря в то, что смогу достучаться. Я схожу с ума, вспоминая взгляд в больнице, задыхающееся от близости сердце. Он пропадёт – это было понятно. Непонятно было, как я смогу пережить то, что он пропадет. Ни настоящих контактов, ни работающего телефона. Ничего! Был человек, и нет его, словно никогда не существовало. Я опускаюсь на пол в темном и тихом кабинете Ким Мун Хо-сонбэ и пишу, пишу, пишу.       А потом появляется спасение. Глоток воздуха, маленькая, словно песчинка на берегу океана, надежда на то, что я смогу увидеть его снова. И я хватаюсь за нее. И я бегу. Прохожу бесконечные лестничные пролеты, огромные серые пустые помещения. Я, наконец, нахожу его, обессиленного, холодного, в полуобморочном состоянии. Моё сердце сжимается так сильно, что начинает болеть, но я не обращаю внимания. Он мерзнет, и я ложусь рядом с ним, грею его своим телом, чтобы он хоть немного согрелся, и смог заснуть. Он, как ребенок, нашедший успокоение в маминых руках, обнимает меня, прижимая к себе сильнее, и прячет лицо, уткнувшись в мои ключицы. Друг, защитник, ребёнок…       Я задумываюсь о том, что может придать ему сил, и пока он спит, звоню папе, никогда не задающему лишних вопросов. Я готовлю ему. Я счастливо ожидаю его пробуждения, но когда он просыпается, будто сталкиваюсь с другим человеком. Он встречает меня жестким взглядом, холодным, словно декабрьский ветер, голосом, и сильными, желающими выгнать меня из своего дома, руками. Я сопротивляюсь, зная, что он старается защитить меня от каких-то своих внутренних демонов, спасти от надвигающейся опасности. Он хочет безопасной жизни для меня, а я не представляю, что такое безопасная жизнь без него. Его сильные, нежно обнимающие руки, глаза, в которых столько тепла, боли, озорства, опасений, напряженная спина, столько раз прятавшая меня от недоброжелателей – всё это настолько прочно вошло в мою жизнь, стало ее частью, что я вообще не представляю, какая она – жизнь без него. Я плачу. Я прошу его не выгонять меня и целую эти губы, такие мягкие на крыше, и такие неподдающиеся сейчас. В конце концов, понимая, что я не собираюсь слушаться его и уходить, сдается, расслабляется, и, перехватывая у меня инициативу, жадно целует. Целует так, словно я – его воздух, а, оторвавшись от меня, он просто перестанет дышать.       Он подхватывает меня на руки и несёт на свою огромную, еще теплую кровать. Целует каждую клеточку моего тела, сильными руками зажимая меня между покрывалом и своим сильным, разгоряченным телом. Жадный, опасный, любимый. Мы избавляемся от одежды и становимся еще ближе. Между нами теперь совсем ничего нет – нет невысказанных слов, обид, невыполненных желаний… нет одежды. Мы становимся единым целым. И это не на миг. Это навсегда. Я чувствую это… немного шершавое, словно оболочка киви, сладкое и мягкое как манго «навсегда».       Я просыпаюсь от того, что чувствую его мягкий любящий взгляд на себе. Он рассматривает моё сонное лицо. Я чувствую это, потому что воздух вновь заполняется электричеством. Не открывая глаз, тянусь к нему. Моя голова покоится на его плече, его руки обхватывают мою спину. Я не могу думать и не хочу это делать. Лежать так близко и все же желать большего, обнимать друг друга – вот все, чего я хочу.       Я снова засыпаю, а просыпаясь чуть позже уже не нахожу желаемый объект на расстоянии вытянутой руки. Нехотя открывая глаза, натыкаюсь на хищный взгляд, и всё повторяется снова, только теперь под одеялом. Стоит мне немного прийти в себя, подарив телу необходимую прохладу под тонкими струйками душа, как выйдя, я снова натыкаюсь на него. Желание просушить мои волосы… снова настигает нас в его постели. Так мы проводим целый день. Целуемся, готовим, обнимаем друг друга и возвращаемся в постель. Мы полны сил, озорства и решительности. Мы… любим друг друга и это… это, наверное, навсегда.