Домик для паучка

Недавно в нашей семье произошло несчастье – умер дед. Конечно, он был пожилым, восемьдесят два года это весьма хороший срок для такого хрупкого существа, как человек, и болел он долго… К тому же, мы мало общались. Они жили в своем собственном доме, в небольшой деревеньке в другой области, до которой на поезде было сутки езды. Виделись только по большим праздникам, когда старший брат женился, например. И то, особо не разговаривали – так, спросил как учеба, а потом сидел с отцом, долго вспоминал его в детстве, каких-то незнакомых людей, потом перешел на хозяйственные темы: как утеплил веранду, сколько яблок был урожай, как ревматизм у них в деревне лечат - слава Богу, меня быстро утащили танцевать. Так вот, его смерть не стала для меня трагедией. Я, конечно, плакала, когда узнала. Папа был в командировке, а мать выпросила себе три выходных, что бы на похороны съездить, а потом оставила меня в доме на две недели, помочь по хозяйству. Бабушка уже все-таки тоже старенькая, и уж для нее это действительно был страшный удар. Сначала она разбирала вещи своего дорогого Сережи, а теперь поднялась на чердак. Он был совсем маленьким, полным пыли, окно не закрывали, иначе дышать было бы нечем. Мне было очень неуютно, бабушка могла часами сидеть, рассматривая старые книги, ласково прикасаться к каким-то памятным вещам, перебирать выцветшие фотокарточки. Я тем временем драила полы внизу, готовила обед, собирала уже никому не нужную смородину, полола грядки… Бабушку было очень трудно вытащить с чердака даже что бы поесть, кажется, она забывала про все на свете, уносясь в воспоминания. Все бы хорошо, но мелкие хозяйственные дела я быстро переделала, казалось бы, сиди да отдыхай. Но было скучно, даже поговорить не с кем – в деревне я никого не знала, да и общество их казалось мне сомнительным, а бабушка, как на работу, каждое утро залезала на чердак и до глубокой ночи оставалась там. Поэтому сегодня я залезла помогать ей. Чердак был тесным, с паутиной по углам и крошечным окошком, которое почти не давало света. Вещей было много – старая тумбочка с не закрывающейся дверцей хранила в себе многогодовую подписку на какой-то журнал; несколько старых чемоданов с какими-то вещами, которые лежали тут с советских времен; габаритный комод из темного дерева, с линялой скатеркой, на нем стоял патефон и картонная коробка, а сам был забит морем бумажек – во всяком случае, верхний ящик уже даже не закрывался, не в силах сохранить такое количество сведений. Старый велосипед, который теперь можно смело отправлять только на свалку из-за ржавчины; несколько пакетов – это, видимо, как раз вещи дедушки Сережи, так как пакеты были известной сети супермаркетов и без слоя пыли; коробка с елочными игрушками и внезапно – гитара, даже со струнами. - Баб Валь, а гитара то у вас откуда? – с удивлением спрашиваю я, - Никогда не слышала, что бы в нашей семье кто-то умел играть. Бабушка, сидя на колченогой табуретке, которую специально еще в первый же день я помогла затащить наверх, задумчиво поморщила лоб, отрываясь от очередного фотоальбома. - Ах, эта… Да-да, помню ее. Это дед твой купил, еще до рождения Витьки, - она вновь задумалась, а я посмотрела на гитару с большей долей уважения. Надо же, старше моего папы. – Был у него приятель, как его звали… То ли Колька, то ли Толька… Ну, через два дома, там сейчас Веретеневы, а до того семья жила, а потом дом продали, ну уже внуки его, да, мы поди лет тридцать уже не виделись, не знаю, жив ли он или нет… - Бабуль, так ближе к теме. Дед то вроде не умел на ней играть, - прервала я воспоминания о друге молодости. - Ну дак Сережка не умел, а Толька мастак был!... Знаешь, бывает, сидишь вечером с ними за столом, капусту квашенную только знай докладывай, они совсем немножечко выпьют – так Толька достает гитару, а меня петь все просют, - бабушка очень забавно произносила слово «просят», на свой, деревенский манер, - А у меня тогда голосище был, ах, сказка, и девоньки еще подхватывали-подпевали. Да у Толи и самого знатный голос был, романсы как пел – заслушаешься, слезу пустишь… Хорошее время было. А Сережке то Бог ни голоса не дал, ни к инструментам способности. Да и к Тольке как-то ревновал он меня, мы же такая пара были, пока пели… Купил себе гитару, представляешь, дурак, будто деньги лишние были, хорошо хоть летом – огород прокормит. Сидел, аккорды учил, какие-то легонькие песенки мог наигрывать… А потом Толька в город уехал, а у деда твоего времени стало меньше, повысили его ж на работе, ну и забросил он это дело. Несколько раз по праздникам играл и все. А потом уж и Витька родился. Она еще долгое время на стене висела-пылилась, дак я ее потом на чердак... Я тем временем уже взяла гитару в руки. Резонаторное отверстие превратилось в прекрасный дом для маленького паучка, который теперь в панике сбегал. А в остальном она была вполне обычной, добротной, семиструнной. - А ты что ж, интересуешься? Ну, хочешь, возьми с собой, не все же ей без дела лежать. - Да, может, и правда возьму. Хоть кто-то же в нашей семье должен наконец-то овладеть хоть каким-нибудь музыкальным инструментом.