Эту женщину без имени и возраста полюбила я — прости мне, Господи! Если бы было как прежде, врозь! Если бы не было так всерьез! С. С.
-Комментировать наши отношения я не стану. В любом случае, наше останется при нас. Д. А, (Из интервью в моей голове) У этой девушки не было имени. Оно часто упоминалось в разговоре. Будто бы случайно, как ничего не значащая и не о чем не говорящая деталь, об этом имени редко задумывались, для всего мира — у неё не было имен.***
Диана думает, что имена — что-то личное. То, что всему миру знать не обязательно. Диана свободна. И она все ещё верит в любовь… Она видела и знает, чувствовала и живет в любви, она ей дышит, а её преданные поклонники, похоже, слабо верят, что Диана может влюбиться быстро и просто, и неважно, кто это будет, и так, чтобы потерять голову. Чтобы на все быть готовой. Они, хотя, к чему формальности. вполне можно писать мы, просто не знаем многого, думаем, что знаем её, но то, что её — всегда с ней. Годы идут, а адресат у песен всё тот же, говорила она с сарказмом. Это неправда. Адресатов больше, чем возможно представить. Диана и сама уже всех их не помнит. Диана свободна. Она может любить стольких, скольких пожелает. Света верит, что имена — это просто имена. Они, возможно, несут в себе что-то важное. Но всё равно главными остаются люди. И Света тоже верит в любовь. Верит и знает любовь, возможно лучше, чем Диана, но, пожалуй, слабее перед ней. Она всегда помнила себя влюбленной. Одинокой, непринятой - да, иногда. Потерянной и ненужной, брошенной, оставленной — безусловно, бывало тоже, но всё равно — влюбленной. И это не мешает ей любить многих, или одного человека всю жизнь. Она сама себя до конца ещё не изучила, и это поддерживает интерес к этой жизни. У её песен тоже много адресатов. Очень. Но каждого она помнит. Она, возможно, передаривала песни, посвящала их, но она совершенно точно помнит, о ком она думала (если кто-о всё-таки был) когда писала эти строки. Ну, может быть, не во всех песнях, ведь столько лет прошло, но всех кого помнит — тех не забывает и хранит в себе. И она поёт им. До сих пор. А может, нет. Мы думаем порой что знаем всё. Но песни — это лишь частичка души, сердца…***
Диана сама не поняла, как так вышло. Она просто пришла домой и поняла, что у неё больше нет дома. Она раньше это знала, знала, что нет такого места куда она могла бы вернуться, и ни один город, квартира или дом так и не смог дать ей то, чего она так хотела. Но теперь это подтвердилось. Это было просто, стоило всего лишь вернуться туда ещё раз. И понять, что ты больше не тот человек, который безнадежно влюбился девять лет назад, и нёс это в себе годы, месяцы, дни, океаны и моря, реки и озера, параллели и меридианы… У неё больше нет дома. И, по всей видимости, никогда и не было. А Света… Света просто устала. От вечной ругани и обвинений, от холодности слов, от неприязни в когда-то таких теплых глазах, от этого пренебрежения ей, и всем, что она делает. Она устала быть той, кто всегда прощает, и всегда остается как будто бы нежеланно прощённой. Она устала. И просто встретила ту самую девушку без имени. Света как-то не заметила, что почти никогда не называет её по имени. И просто ещё один вечер, такой же, как и тысячи предыдущих, холодный, в небе разлито красками одиночество, в бокале плещется терпкая сладость этого вечного чувства ненужности себя, а рядом девушка без имени… Она никому не нужна. И никто не нужен ей. Сейчас — не нужен. Так зачем же цепляться?***
Потом был бар, компания, вино… Много. Потом покрепче. Виски. Тоже прилично. И Света уже плывет, и понимает, что язык заплетается совсем, и эта сверхъестественная способность держать лицо куда-то исчезла после энного стакана, и сразу в полной мере понимаешь всё свое фатальное одиночество, и продолжаешь глотать свою никчемность и ненужность из стаканов, которые тебе кто-то дает, хотя ты даже не знаешь имен этих людей… К чёрту имена. Просто буквы на бумаге, не больше… И потом, вдруг, Света уже дома, в том самом доме. Который теперь не считается домом Дианы. И вот она уже в комнате. Там темно, свет не нужен, и её шатает и мутит, и хочется открыть окно, а в голове роем надоедливых мух вьются мысли, мешая, и руки не слушаются, и хочется вытащить из сердца клещами эту чертову ненужность себя. Но не можешь. Понимаешь, что сегодня тот, кто нужен тебе — не придет, а за спиной стоит девушка без имени. И смотрит на тебя с нескрываемым уже желанием под влиянием таких же напитков-коктейлей из чувств и алкоголя. И Света пытается открыть окно, ведь так жарко, она чувствует что ноги не слушаются, и в этот момент, когда разум к чертям отправляет все мыслимые и немыслимые доводы, оставляя в тебе лишь сожаление об этом гнусном одиноком вечере, девушка без имени целует Свету. Сама, не спрашивая разрешения, уже зная, что ей не откажут, целует крепко и нетерпеливо, а Света задней мыслью отмечает, что она так давно не чувствовала рядом теплого тела, но что-то не так, ей не нужна эта девушка. Ей нужна другая… Ведь имена — это лишь буквы на бумаге. Это не люди… Но у неё нет имени. Так?… Света забывает всё. Всё, что должна была помнить и опускает свои влажные губы девушке на шею, понимая, что поцелуя честного она не хочет, ведь это было бы вранье, фальшь, а она и так в этом купается, так что… Дальше ночь, неровная и рваная, нечестная, ни одного взгляда напрямую, но ни в одном движении ни капли отказа. И объятия, руки, сильные, но нежные… Как же давно Света не ощущала подобного. Она чувствует яркие вспышки, и стонет уже в голос, запрокидывая голову назад, а пальцы непроизвольно комкают белую простынь… Но все равно, это что-то другое. Все скомкано и рвано, и долго, и быстро, и лживо… Что она делает? Зачем?***
На утро туман. И похмелье, и жуткий звон в голове. И та самая, без имени, осталась, а не, как рассчитывала Света, ушла раньше. Зря. Ей не понравится то, что она услышит. — Возможно, это была ошибка. Спокойным ровным голосом. Сигарета, вечная сигарета уже дымится в руке, а сама Света сидит на подоконнике. Она терпеливо ждет ответа. — Ну… Это вряд ли то, что я хотела бы услышать. Так же спокойно, разве что, она боле худшая актриса. Она, конечно же, ожидала другого. Ожидала улыбок, сантиментов и нежностей… Конечно. Но Света не привыкла врать. Умела, но не привыкла. Всё будет по-честному сегодня. — Я тебе ничего не обещала. Так просто вышло и я не жалею, но всё-таки это, возможно была ошибка. — Почему? Боже. Сколько жалости, дрожи в этом вопросе. Света невольно поворачивается к окну. Не время позволять себе сентиментальность. Не время. — Потому что я не люблю тебя. Я люблю другого человека. — Да? — удивительно резко, — тогда какого чёрта ты тут делаешь? Почему позволила мне? — Потому что это разные вещи, — глубокая затяжка. Голос все так же спокоен, — ты должна это понимать. Нам все-таки не по семнадцать. Спать можно с кем угодно. И я повторю, я не жалею. Но любовь — это другое. Я Её люблю — не тебя. И думаю, что буду всегда любить. Её. — Это смешно! — слишком уж надрывно — Она же… — Не тебе об этом судить. Наше останется при нас. Я тебе всё сказала. Ты можешь уйти. Можешь остаться. Но это не важно. В итоге это ничего не изменит. Я люблю её. Понимаешь? — Да, куда уж мне не понять! — фыркнула девушка, вскакивая, — а я просто прикалываюсь?! — Я этого не говорила… — Я люблю тебя! Так, как будто от этих слов зависит жизнь. Ещё одна затяжка. Света спокойна. Она была готова к этому. — Я знаю. Но это ничего не изменит. Я никогда не смогу дать тебе то, что уже ей отдала. Хочешь — останься, хочешь, уходи. Света уходит. Она всё сказала. Может, это подло и низко, но это правда. Сразу хочется пойти в душ, смыть с себя ощущения чуждости собственного тела и осадок этих самых слов… Свободная длинная рубашка на голые плечи, сигарета гибнет за окном, и Света уже на кухне. Уничтожает последнюю бутылку пива. В голове мыслей нет. После таких вот ночей чаще всего хочется повеситься. Нет, она совсем не жалеет. И дело не в ней, или девочке без имени, которая сейчас в полной потерянности сидит в комнате, на кровати, которую скрипачка делила с Дианой, и обняв колени руками, тихо стонет. Дело просто в том, что так вышло. Так случилось. Внезапно по шее мурашками прошлось ощущение собственной грязи. Как низко она пала?! Как могла докатиться до того, чтоб проводить ночи в объятиях неизвестных влюбленных в неё людей, будучи абсолютно запутавшейся, брошенной, но любящей до сих пор так же сильно, будто бы и не было тех восьми лет?! Как это произошло? Света не считала минуты. Не следила за стрелками часов. Она медленно пила свое пиво без градуса и ни о чем не думала. Думать поздно. А девушка без имени, уже одетая, видимо, поняв наконец, что ей больше внимания не уделят, появилась в проеме кухонной арки. Настолько нескладная, странная, но чем-то теплая на вид, что Свету даже чуть передернуло. Не верится, что прошедшую ночь она провела с ней… — Я ухожу, мне оставаться нету смысла. Я, вижу, тебе не нужна, так что… Света усмехнулась. — Только давай без этих картинностей. Не маленькие. Было и было. — Я позвоню. — Не нужно. — Света… В кухне гуляет тишина. Всё, что можно было, она уже сказала. Где смысл? Что она делает? …***
А дальше как во сне. Чересчур уж громкий щелчок дверного замка, или Свете просто так показалось в гробовой тишине? Позвоночник сковало, в голове с жутким звуком порвалась скрипичная струна. Это не может быть Диана. Она не должна была придти сюда. Девочка без имени не успела всего лишь долю секунды, чтобы покинуть эту квартиру. Еще бы долю секунды… Дверь открылась, в квартиру вошла Диана. Уставшая, в затертой старой куртке. Непричесанная и загнанная, как лошадь. Видно было, что она спешила. Света не шевелится. Ей страшно. Страшно впервые, она не знает, что сделает Диана. Гитаристка шагает на кухню. С порога ощущает, что в доме всё не так. Что-то иначе. Что? Это просто чувство, ощущение, оно ничего не значит… — Света?… В голосе уже предчувствие чего-то нехорошего. Света вскакивает с подоконника. За секунду в голове проносится цепочка событий, возможностей, реалий и фантазий… Зачем она пришла? Хотела поговорить? Извиниться? Или, как всегда, извинить? Выяснить, наконец, что между ними теперь? Света никогда не понимала, почему надо писать песни, вместо того, чтобы просто спросить. Зачем она здесь? Зачем пришла? Явно не для того, чтобы увидеть то, что она сейчас увидит. Сердце скрипачки сжалось в тугой ком, она поняла, что не дышит… И она, будто бы случайно, бросает свой взгляд на девушку без имени, возникшую бесшумно у Дианы за спиной. Даже не нарочно, непроизвольно, это просто реакция. Просто рефлекс… Диана оборачивается. Бедную девочку будто бы бьет электрическим зарядом, она даже непроизвольно отшатывается чуть назад. За ней это делает Диана, не пророня ни слова. Света слышит собственный вздох. Она начала дышать. Но зачем? Проще было задохнуться. Принять отказ легких и сердца, и просто упасть, прямо там, в этой квартире, которая когда-то стала для двоих домом, чем увидеть тот взгляд, который ей подарила Диана. Пожалуй, в этот момент, Света умерла на треть внутри. Она поняла, что она сделала. Ведь это казалось таким несерьезным, просто очередная ночь, просто очередная девушка без имени… Очередная? В какой момент Диана в сознании Светланы стала просто Очередной безымянной её любовью?! Ведь всё не так! Всё глубже и важнее! Но где, чёрт возьми, это глубокое и важное сейчас, когда оно так нужно, когда в глазах Дианы боль плещется их общим морем, переливая свои солёные воды прямо в душу, в сердце Светланы, помогая быстрее осознать, что она только что сделала. Но она же любит ЕЁ! — Диана… Света делает шаг, протягивает руку, но Диана отшатывается. Светлана будто бы подсознательно резонирует этому движению. Девушка за спиной Дианы ретируется моментально, даже забывая забрать свой шарф. Ведь на дворе уже давно осень, холода наступают… — Боже… — Диана бессильно прислоняется спиной к холодной стене, хватаясь за голову. Чёлка падет на глаза. А Света слышит стук своего сердца и чувствует, как сильно хочет сейчас остановить его. — Я готова была ко многому, но… — Диана хрипит, её слов почти не разобрать, она явно в шоке. А Света тонет в своём море боли и вины, понимает, что этого ей уже никогда не простят. — Диана, это… Это не… — Света снова делает шаг, но бесполезно. Диана одергивает плечо, поднимая голову. Её глаз почти не видно из-за отросшей челки. — Сейчас лучше даже не подходи ко мне. Меня тошнит от этого, Господи… Диана разворачивается медленно, и направляется к двери. Разом это помещение стало для неё одним из кругов ада. Она не могла видеть эти стены, и её мутило, стоило пустить случайный взгляд на приоткрытую дверь в спальню с не заправленной кроватью… Глупо. Глупо и больно. — Нет, подожди! Диана! — Света хватает её за локоть, принимая, что это бесполезно, и Диана всё равно уйдет. Уйдет неминуемо, как Света всегда знала. Это должно было случится, но никогда она не предполагала, что причиной станет она — Не трогай меня… — Я люблю тебя! — в отчаянии шепчет Света, не слыша собственного голоса. Она видит в океанах зелени напротив удивление смешанное с гневом. У неё подкашиваются колени. Диана резко отдергивает руку. Света шатается, чуть отходя назад. — Ты потеряла своё право говорить мне эти слова. Поздно. Твоя ложь мне не нужна. Ври кому-нибудь другому. Я сюда больше не вернусь. Развлекайся… Диана сдержалась, не стала продолжать. Света не хотела отпускать её. Но понимала, что придется. Сейчас они ничего не решат. Им надо остыть. Надо придти в себя. Выпустить пар… Света уже тогда понимала, что это конец. Хотя, они продержались в одной группе ещё некоторое время, почти что два года, но это было поистине тяжело.***
Диана была свободна. Она, видимо, уже настолько уставшая от этой любви, наконец, обрела независимость и равность себе. Она чувствовала себя освобожденной от того, что как выяснилось, даже никому не нужно. Она терпела присутствие Светы рядом. Отвечала на вопросы. Даже улыбалась, но она не видела больше человека, которого исступленно любила долгие годы. Она видела лишь имя на афишах рядом со своим, которое, в последствии, тоже исчезло из её жизни. Как и его носитель. Света. Света снова осталась одна. Она была виновата, понимала и принимала это, терпела холодность, терпела злобу, раздражение, фальшь и ложь в каждом слове. Терпела всё. Считала, что должна. И в итоге, они даже перестали здороваться. А девушка, которая так и осталась в этой истории безымянной, добилась своего. Света снова была влюблена. Оставлена, брошена, но влюблена. Всё как всегда. Она просто привыкла жить в этом состоянии. И в конце концов, не осталось человека, которого она всегда считала важнее имён. Человека не стало рядом. А имя осталось. Диана.***
И вроде всё просто. И вроде всё кончено, но это лишь начало истории. Истории, в которой не так много имён, как хотелось бы, но столько людей, что и не перечесть. Все остались довольны. Довольны и счастливы. Это, пожалуй, главное. Иначе, зачем? …