Объединение

      «Джин! Джин, ты здесь?!» — многочисленные голоса проносятся сквозь мое сознание, я ничего не понимаю.       «Кто меня зовет? Кто ты?» — кричу я, но меня никто не слышит.       Мне кажется, как будто пелена густого тумана с большой скоростью тянет меня на дно пропасти. Я лечу вниз и тяну руки вверх, безуспешно выискивая, за что можно уцепиться. Пытаюсь кричать, но тщетно — у меня нет голоса.       «Держись! Ты сможешь!» — снова голоса.       Постепенно ко мне возвращается ощущение реальности и собственного тела. Я открываю глаза и начинаю жадно глотать воздух. Тело словно парализовано. Тяжело дыша, делаю над собой неимоверное усилие и переворачиваюсь на правый бок. Дышать становится легче. Глаза растеряно смотрят по сторонам, но картинка смазана, словно я почти ослепла. Секунда — и я снова вижу. Вокруг меня мокрый песок. Устремляю взгляд вверх — небо, ослепительно-голубое небо, и ни единого облачка. Воздух свежий и чистый. Дышу полной грудью, а пальцы проскальзывают сквозь мокрый песок.       «Что происходит?» — проносится в моей голове.       Я упираюсь руками в мокрый песок и пытаюсь встать. Голова кружится, но все же я могу подняться. Выпрямив спину, замираю от неожиданности.       Вокруг лишь песчаный берег и бескрайняя водная гладь, переливающаяся в лучах яркого солнца серебристым отблеском. Это кажется каким-то сумасшествием, ведь пару минут назад я была в автобусе и… попала в страшную аварию! Как такое возможно? Хватаюсь за голову, не понимая, что произошло, и может ли это быть чей-то фокус.       «Да что же это?» — думаю я, когда оборачиваюсь и вижу раскинувшийся вдоль берега хвойный лес. Деревья с густой зеленой листвой поражают своими размерами. Я теряюсь в собственных догадках. Ничего логичного на ум не приходит.       — Ничего не понимаю, — вздрагиваю от неожиданности, услышав голос Фостера. Он стоит в нескольких метрах от меня и недоуменно смотрит по сторонам. Белая промокшая рубашка прилипает к его накаченному телу.       — И что ты наделал? — спрашиваю я у него.       — Ничего я не делал.       — Где мы?       — Откуда мне знать? — разводит он руками. Я вздыхаю от безнадежности. Теперь мы оба застряли неизвестно где. Этого мне еще не хватало!       — Черт, мобильник намок, и сигарет не осталось, — бормочет он, выбросив телефон и красно-белую пачку «Marlboro».       — А я, кажется, потеряла свою сумочку, — говорю я, оглядываясь в поисках клатча, но не нахожу его.       — Отлично. — Фостер делает глубокий вздох и садится на песок, раскинув ноги.       — И что нам теперь делать?       — Без понятия.       — Ты что, так и собираешься здесь сидеть?       — Бинго! — восклицает он, посмотрев на меня.       Он посмотрел так, будто это я в чем-то виновата, хотя мы оба понимаем, что виновных в этой ситуации рядом нет. От такого взгляда мне хочется его убить.       «Какого черта вообще его спрашиваю?» — думаю я, глядя на его безразличие.       Понимаю, что он ничем помочь не сможет, и нужно самой что-то предпринять. Не оставаться же под солнцем? Махнув рукой, я направляюсь в лес, ведь другого выбора все равно нет, а выход из этой непонятной ситуации нужно искать.       — Куда ты идешь? — спрашивает Фостер, вставая с песка.       — Догадайся.       — Пойдешь в лес?       — Бинго!       — Ты что, сумасшедшая?       — Я не собираюсь торчать под солнцем!       — Послушай, — он быстро догоняет меня и хватает за руку, — ты не знаешь, что там…       — А у тебя есть идея получше этой? — перебиваю я его, еле сдерживая раздражение. Фостер недовольно хмурит брови и, опустив взгляд, на мгновение задумывается.       — Ладно… Пошли, — глубоко вздохнув, он отпускает мою руку.

***

      Пробираться сквозь лесную чащу, как это может показаться на первый взгляд, не так уж и легко. Я то и дело вздрагиваю каждую секунду от разных шорохов. А еще мне пришлось расстаться со своими босоножками на высокой платформе, поэтому ступать голыми ступнями на опавшие ветки, которые валяются повсюду, очень больно. Томасу то и дело приходится протаптывать тропинку, чтобы хоть немного облегчить мне путь. Вряд ли в этом лесу когда-то были люди — кругом лишь высокие ели и заросшие плотным мхом большие камни.       Мы идем уже примерно полтора часа, и за это время несколько раз лил мелкий дождь. Запах сырой травы и многовековых хвойных деревьев пронизывает дыхание. Во рту пересохло, и жутко хочется пить. Влажный воздух не дает покоя, а по телу скатываются капельки пота.       «Как же мы сюда попали?» — задаюсь я вопросом каждый раз, когда слышу вдалеке странные звуки, похожие на рычания волков.       — Интересно, сколько сейчас время? И сколько мы уже идём? — спрашиваю я вслух. Томас поднимает правую руку и смотрит на наручные часы. А я и не заметила, что у него есть часы.       — Какого… — он вдруг замирает, и я останавливаюсь вместе с ним.       — Что?       — Ты точно хочешь знать, сколько время? — Фостер оборачивается и растеряно смотрит на меня.       — Не томи! — с ожиданием восклицаю я.       — Сейчас без пятнадцати пять.       — Но… — от неожиданности я начинаю заикаться, — этого не может быть, мы ведь находимся здесь от силы полтора часа.       — Ничего не понимаю. — безнадежно вздыхает Фостер и чешет рукой затылок.       Прислонившись спиной к стволу высокого дерева, я растерянно смотрю на Томаса и не знаю, что делать. Мои мысли превратились в густую кашу, а тело слишком ослабло, чтобы идти дальше. Кажется, что эту ситуацию ни как невозможно разъяснить.       — Интересно, сколько мы пробыли на берегу без сознания? — задумавшись, спрашиваю я.       — Сам не знаю, но ведь мы не могли пробыть без сознания так долго? Когда мы ехали домой, было семь утра.       — Может… Может мы умерли, а? — тихо говорю я, опустившись на землю и обхватив руками колени.       — Ага, точно. И попали в лесной Рай! — усмехается Фостер, изучающе оглядываясь.       — Хочу тебе напомнить, что перед тем как попасть сюда, мы попали в аварию.       — Но мы не умерли. Помнишь, как автобус начал заполняться водой, которая не понятно откуда взялась?       — А еще этот яркий свет, — добавляю я, поднявшись с земли.       — Когда это произошло, мы точно были живы.       — Возможно, но… Как мы сюда попали? И что это за место?       — На первый взгляд, это место напоминает мне национальный парк Банф, — оглядываясь, предполагает Томас. — Год назад в этом парке у меня проходили съемки.       — Ты что, спятил? Этот парк находится в Канаде, — говорю я, недоуменно глядя на него.       — Возможно спятил, а у тебя есть логичное объяснение?       — Нет, то есть… — в этот момент я замолкаю, почувствовав острое покалывание в правой лодыжке. Смотрю вниз и замираю, увидев на ноге небольшое насекомое, похожее на черного жука. Фостер быстро подбегает ко мне и опустившись на колени, отгоняет насекомое рукой. Прислоняюсь к столу дерева и сажусь на землю.       — Укусил? — спрашивает Томас, прикоснувшись к моей ноге пальцами.       — Кажется, да, — отвечаю я, посмотрев на лодыжку и замечаю, как быстро краснеет место укуса. Фостер бережно начинает массировать мне ногу. Я замираю от неожиданности. Его прикосновения кажутся не просто бережными, я чувствую от него непонятную теплоту, от которой становится приятно.       — Ну как? Не болит? — интересуется он, посмотрев на меня.       Я внимательно смотрю на него и почему-то ничего не могу ответить. Золотистые лучи солнца проскальзывают сквозь густую листву деревьев и попадают на его мужественное лицо. Впервые осознаю, что цвет его выразительных глаз не просто карий как у меня, а янтарный с зеленным оттенком.       — Видимо, не болит, — заключает Томас, и его губы растягиваются в обаятельной полуулыбке. Я сразу отвожу взгляд от нахлынувшей неловкости и откашливаюсь. Что это со мной?       — Спасибо, — тихо благодарю я его и поднимаюсь.       — Да не за что, — отвечает Фостер и вдруг замирает. Я вопросительно смотрю на него, не понимая, что случилось.       — Ты чего?       — Ты это слышала? — тихо спрашивает он и, поднявшись, оглядывается по сторонам. Я начинаю прислушиваться и не понимаю, что такого страшного он услышал, ведь я слышу множество звуков — шелест травы, жужжание насекомых и пение птиц.       — Что именно? Я много чего слышу…       — Нет. Этот странный звук, — он поворачивается ко мне, и на его лице появляется нескрываемый ужас. Я не могу понять, что с ним происходит, а он смотрит мне за спину с вытаращенными от шока глазами.       — Что? — я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, что он увидел, и замираю в страхе.       В нескольких метрах от нас, между двух высоких деревьев стоит огромный волк. Он внимательно смотрит на нас сверху вниз своими большими, необычно светлыми глазами и издает злобное рычание. Я чувствую, как у меня задрожали коленки, когда мой испуганный взгляд остановился на его диком оскале. Этот хищник почти в три раза больше обычных волков, и окрас у него не серого, а черного, как уголь, цвета.       По сравнению с этим хищником, мы с Фостером кажемся миниатюрными статуэтками. Зверь сгибает лапы и медленно опускается к земле, вот-вот готовый бросится на нас. От ужаса мне становится трудно дышать, и начинает кружится голова. Я чувствую, как бешено бьется мое сердце, когда злобное рычание волка становится громче.       «Нам конец,» — с ужасом думаю я и стою, как вкопанная.       На мгновение преодолев страх, хочу сделать шаг назад, но Фостер сразу хватает мою руку и сжимает в своей ладони.       — Не надо этого делать, — тихо говорит он, не сводя с хищника взгляд.       — Что нам делать? — шепчу я дрожащим голосом.       — Приготовься бежать.       Идея Фостера кажется мне безумной, но я понимаю, что у нас нет другого выбора. Сглотнув в страхе, я киваю в знаке согласия, и Томас крепче сжимает мою руку в своей ладони.       Хищник как будто понял нашу затею и громко рыча, подходит к нам ближе на несколько шагов. В этот момент мы срываемся с места и бежим в глубь леса. Бежим, не оглядываясь, огибая кусты и деревья, и слышим, как дикий зверь мчится в след за нами, сваливая деревья и кусты на своем пути.       Его злобное рычание застыло в моей голове, и кажется, что он везде. От этого становится плохо, и я чувствую, что в любой момент могу потерять сознание от охватившего меня страха, но, нет, я бегу, не оглядываясь вместе с Томасом что есть сил. Ужасно больно бежать с босыми ногами, но, преодолевая эту боль, я стараюсь об этом не думать.       Томас резко сворачивает вправо, увлекая меня за собой, и я несколько раз спотыкаюсь об опавшие ветки деревьев, до боли царапая свои ступни. Мы выбегаем на узкую тропинку и бежим вдоль. Дикий зверь не собирается сдаваться и мчится за нами.       Добегаем до конца тропинки и на мгновение останавливаемся. Перед нами возвышается массивная полукруглая плита из серого мрамора, по обе стороны которой стоят две полуразрушенные колонны, окутанные зеленым плющом. Непонятные надписи и изображения на плите в лучах солнца отдаю серебристым блеском.       Сворачиваем вправо и бежим дальше, пробираясь сквозь густые кустарники. Я спотыкаюсь об камень и падаю на землю, больно ударившись левым локтем. Томас быстро помогает мне подняться, и мы мчимся вперёд. Огибаем несколько деревьев и резко останавливаемся.       Перед нами возник береговой обрыв, на дне которого протекает бурная река. Нам больше некуда бежать, мы загнали себя в ловушку и от хищника нас теперь может спасти только чудо.       Я смотрю вниз, и меня охватывает еще больший страх и паника. Высота обрыва составляет примерно восемь метров, а по бокам выступают скалистые камни и изогнутые сухие деревья.       Оглядываюсь назад и вижу, как стремительно на нас надвигается дикий зверь, снося все на своем пути. Мне хочется закричать во все горло, но страх словно парализовал меня.       — Томас, что нам делать?! — в панике воплю я.       — Придется прыгать! — восклицает он. Я с ужасом смотрю на него, а на глаза наворачиваются слезы отчаяния:       — Нет! А если мы разобьемся?!       Томас хватает меня за плечи и смотрит прямо в глаза:       — Доверься мне!       Мне ничего не остается, как поверить ему на слово. Закусив губу, я зажмуриваю глаза и готовлюсь к самому страшному, что может со мной случиться в жизни. Томас крепко прижимает меня к себе и, оттолкнувшись, бросается вместе со мной прямо в обрыв. Страх вырывается из моей груди громким криком.