Аргентина

      Они приходят на ее порог однажды в полдень, и яркое солнце освещает их сзади, так что видны лишь силуэты, и Баффи не сразу понимает, кто это. А потом они шагают под крышу крыльца, и Баффи понимает… но не верит. Не может заставить себя поверить, что их плоть вновь жива, а сердца бьются.       В ту же ночь они уезжают.       Втроем.       Баффи оставляет записку, что с ней все в порядке, что она доверяет руководство Фейт и что Уиллоу может не стараться – поисковое заклинание не сработает.       Они путешествуют по стране, словно Баффи снова шестнадцать и она, совсем как Ксандер, решила объехать все штаты. Ангел дергает за какие-то свои ниточки – Баффи не собирается выяснять какие – и теперь у нее новые документы. В Лас-Вегасе, пока Баффи выигрывает и проигрывает в рулетку больше денег, чем могла бы заработать за год, Спайк куда-то исчезает, а потом возвращается с тремя кольцами. Магическая защита, которая скроет их от любой любопытной ведьмы.       Надевая кольцо себе, потом ей и напоследок Ангелу, Спайк ухмыляется и предлагает медовый месяц в Аргентине.       Они покупают бунгало на берегу океана, и Спайк с Ангелом устраивают праздник в честь новоселья. И только тем, что в каждом из них плещется по полбутылки виски, Баффи может объяснить себе, почему в один из моментов они вдруг перестают подкалывать друг друга и начинают целоваться. Впрочем, вскоре Баффи перестает искать объяснения и присоединяется.       Они целые дни проводят, загорая и купаясь, и тела Спайка и Ангела быстро приобретают бронзовый оттенок, а их кожа пахнет солью и йодом. И Баффи никак не может перестать слушать их сердца и смотреть, как они дышат. Ангел смеется и обещает купить ей стетоскоп.       Баффи ходит патрулировать в коротких платьицах и легких босоножках, но мало кто может это оценить: они устроили большую чистку в самом начале, и местное демоническое сообщество старается не попадаться на глаза. Хотя на самом деле мало кто пытался им противостоять с самого начала – кажется, будто демоны гордятся тем, что рядом с ними живет знаменитость. Баффи опасается, что поползут слухи и ее вычислят, но местные не очень жалуют туристов, и она успокаивается.       Когда заканчиваются деньги, Спайк устраивается барменом и каждый день приносит чаевыми в несколько раз больше, чем хозяин предложил ему платить в неделю. Посетители обоего пола настолько им очарованы, что готовы платить вдвое за каждый коктейль. Но заработок все равно не настолько велик, поэтому Ангел предлагает открыть автомастерскую. Он снимает остатки со счета и арендует небольшой сарайчик на окраине города. В будни, когда бар пустует, Спайк помогает ему с ремонтом, а в выходные Ангел подрабатывает художником в местном арт-салоне.       Никто из них не разрешает работать Баффи. Спайк поминает «Дворец двойного мяса», а Ангел говорит, что у нее и так самая важная работа. Это странно, потому что Баффи уже давно не чувствует себя защитницей мира. Она чувствует себя… просто Баффи. Все же она решает закончить обучение и находит удобные онлайн-курсы.       Баффи наконец-то может согреться в их объятиях. Зажатая между двумя телами, она ощущает тепло вокруг себя, внутри себя – и знает, что никогда к этому не привыкнет. Никогда не насытится этим жаром. Прежде ей приходилось делить жизнь надвое – теперь двое делятся с ней этой жизнью.       Ангел покупает ее любимое мороженое. Спайк начинает писать стихи.       Когда Спайк слизывает с груди Ангела растаявшее мороженое, тот усмехается и бормочет, что это еще лучше, чем в прошлый раз. Баффи не понимает, что это значит, но ей это и неинтересно. Когда она лежит, купаясь в теплом лунном свете, полная усталости и неги после секса, и Спайк смущенно читает ей очередное стихотворение, Баффи окончательно перестает вспоминать о небесах.       Только когда у нее два месяца подряд случается задержка, Баффи осознает, что беременна.       Спайк притаскивает кипу книг по уходу за новорожденными и несколько пакетов с детскими вещами, Ангел приносит кучу витаминов и набивает холодильник, как он говорит «здоровой пищей». Они готовят для Баффи вместе и по очереди, и она тихонько посмеивается, наблюдая за этим негласным соревнованием.       Ангел ласково целует едва начавший округляться живот и шепчет, что теперь все будет по-другому.       Спайк с преувеличенным вниманием ласкает ее увеличившуюся грудь и цокает языком, оглаживая раздавшиеся бедра.       Но когда ребенок начинает толкаться, и они оба ловят эти легкие шевеления, Спайк закрывает глаза, и на его лице написано такое же благоговение, как и у Ангела.       Баффи не знает, чей это ребенок. Как и они. И это совершенно не важно. Хотя Спайк свято верит, что у малыша будут голубые глаза. И что это будет мальчик.       Их дочь появляется на свет жаркой августовской ночью под долетающий из окна шум волн, и она – само совершенство. Баффи прижимает ее к груди и потрясенно разглядывает крохотные пальчики с миниатюрными ноготками. Ей никак не верится, что она, Истребительница, привыкшая нести одну только смерть, привела в мир новую жизнь. У Баффи перехватывает дыхание, когда Спайк с невероятной осторожностью принимает дитя из ее рук. Головка малышки целиком помещается у него в ладони. Ангел заглядывает через его плечо и проводит пальцем – боже, каким он кажется огромным, – по нежной щечке ребенка, касается ручки – и та цепко обхватывает его.       Баффи поднимает взгляд и видит нечто удивительное. Нет, то, что у Спайка в глазах стоят слезы, ее не удивляет: тот никогда не стеснялся показывать свои чувства. А вот плачущего Ангела она видит впервые. И не забудет это зрелище даже на смертном одре.       Когда встает вопрос о том, кого записать отцом, Ангел мягко улыбается и решительно выводит «Уильям Сандерс», нынешнее имя Спайка. Баффи уверена, что за этим скрывается какая-то тайна, но ее совсем не тянет спрашивать. Может, когда-нибудь Ангел сам все расскажет.       Спайк и Ангел, не сговариваясь, предлагают Баффи окрестить ребенка.       Три месяца спустя Баффи сидит на террасе их бунгало и качает дочь в колыбели, на которой выгравировано «Аннабель Джойс». Свежий бриз колышет прозрачную ткань занавеси от насекомых, вечернее солнце окрашивает облака во все оттенки пламени, в небольшом дворике возится с насосом Ангел.       Баффи без стеснения разглядывает его.       Обрезанные по колено вылинявшие голубые джинсы контрастируют с темным загаром, на шее серебрится цепочка от креста, босые ноги припорошены пылью, отросшие волосы небрежно перехвачены лентой.       Издалека слышится приближающийся шум двигателя, который умолкает возле их ограды. Это Спайк.       Ангел вытирает руки тряпицей и идет открывать ворота.       Спайк выходит из машины – цветастая рубаха распахнута на груди, кучерявая копна на голове наполовину ослепительно белая, наполовину золотисто-каштановая, улыбка на бронзовом лице буквально светится радостью, подмышками пакеты, доверху набитые продуктами.       Они стоят рядом, ее мужчины, соприкасаясь локтями, и смотрят на нее, словно это она – их пророчество, их Шаншу. Награда за искупление грехов.       А Баффи уже давно не верит ни в пророчества, ни в высшие силы, ни в их награды. Она не хочет пускать все это старье в свою новую счастливую жизнь. Когда Аннабель подрастет, Баффи собирается устроиться в местную школу психологом.       Здесь никто не задает вопросов, не смотрит искоса на женщину, делящую кров и постель с двумя мужчинами. Здесь все просто. И Баффи нравится эта простота и безмятежность.       Когда Аннабель исполняется год, Баффи впервые пишет е-мейл Дон. Она сообщает о рождении дочери, заверяет, что у нее все хорошо. Что ей очень жаль, но она не вернется.       Баффи не оставляет обратного адреса.