От изменений к высотам

Изменение Асато видит в лавках Рансена так много вещей, которые хочет, и так мало тех, которые может себе позволить; толпа вокруг становится более плотной, и Рай толкает его чуть грубее, чем ожидалось, советует смотреть, куда он идет, и подается назад, а когда у Асато появляется время проверить, он внезапно обнаруживает в кармане несколько новых монет. Песня Иногда Рай смотрит на Коноэ так, как никогда не смотрит на Асато, пристально наблюдая, как Коноэ подает еду голодным завсегдатаям гостиницы, и Асато отворачивается, чтобы никто не увидел, как он пристукивает большими пальцами и тихо мурлычет себе под нос песню, зная, что ее тепло никогда не достигнет адресата. Имя Отношения между Раем и Бардо теперь лучше, куда лучше, чем раньше, но чем дольше Асато остается подле них, тем сильнее начинает болеть его сердце, и, когда Рай вечером находит его запершимся в комнате, с хвостом, обернутым вокруг ног, кот из Киры серьезно смотрит на него, бормоча: «Ее звали Кая». Полдень В разгар лета воздух был достаточно душным, чтобы уморить даже мух, которые пристали к ним раньше, поэтому, когда наступила самая жара, они оба скрылись в тени, избавились от одежды и продолжили работать над дыханием. Воля Асато пришел не вполне по собственной воле, — ему нужны были деньги, и награды за головы подходили ничуть не хуже любых других — но когда он понял, как мало знает, и после долгих уговоров сумел убедить Рая обернуться и потратить время на объяснения, то с готовностью последовал за ним. Рефлекс Неважно, какие именно слова подтолкнули их к этим действиям; хватка Асато на воротнике Рая ничуть не слабее той силы, с которой Рай вцепился ему в горло и волосы; Коноэ, раздраженный, но не удивленный, просит их остановиться до того, как они что-то сломают или кому-нибудь навредят, не слушая, как они оба настаивают: «Ты все неправильно понял». Благословенные Через несколько лет после падения Ликса Коноэ и Бардо освятили свои узы; когда Асато пришел к Раю и спросил, что это значит, Рай пожал плечами, ответив, будто это что-то для домохозяек, а потом огрызнулся и с силой дернул за черный хвост — после того, как у него спросили, не хотел ли он когда-нибудь стать домохозяйкой. Конец Множество раз им приходилось прощаться, без особой напыщенности или надрыва, потому что территория Киры опасна, или потому, что кот с юга никогда не привыкнет к северному холоду, но разлука никогда не означает, что все кончено; когда они встречаются снова, то прежде всего проверяют, не ранен ли один из них, чтобы убедиться, не наделал ли кто-нибудь глупостей, а потом, если на их коже нет кровавых следов, они проведут остаток ночи, со всей дури впиваясь друг в друга когтями. Серый Асато не вполне понимает, а Рай провозглашает, что и не хочет понимать, но Коноэ раз за разом пытается объяснить, что цвет, который, как он чувствует, исходит от них, — не проклятый черный и не божественный белый, а серый, теплый серый. Высоты Рай не из тех, кто станет взбираться вверх, разве что, по его мнению, этого все равно не избежать; поэтому, когда он взбирается в их комнату со ртом, сжатым так плотно, что в уголках губ вот-вот начнет пузыриться пена, Асато просто сидит и ждет, прислушиваясь, — даже если единственным звуком, который издаст белый кот, будет прорвавшийся низкий смех.