Один день из жизни Джинни Уизли

Мне повезло — я люблю и любима. Когда в десять лет я впервые увидела мальчика с волшебными зелеными глазами, вся моя жизнь перевернулась. Уже тогда я знала, что это моя судьба. Правда, мне пришлось ждать его довольно долго. Но я ни о чем не жалею, потому что теперь всё позади, и он мой. Совсем мой. Официально! На нашей изумительной свадьбе в прошлом году присутствовал весь магический мир: мои рыжие волосы пышными локонами растекались по белому кружевному платью, чудесный вейловский макияж мне сделала сама Флер, жених был нереально красив в своем черном смокинге, а праздничный зал напоминал иллюстрации к сказке. Я чувствовала себя настоящей принцессой, да, по сути, и была ею. Вот только бесконечная праздничная вереница поздравляющих была разбавлена неприятным эпизодом. Кто же еще, как не Малфой? — Поттер. Уизли. Поздравляю, — голос у него совсем как ледышка, глаза колкие. Я была совсем не рада его видеть, но постаралась быть вежливой. — Я теперь тоже Поттер, — кокетливо улыбнулась я, подставляя щеку для поцелуя. На его лицо набежало не облако, а целая туча. Он в упор посмотрел на моего мужа, развернулся и молча ушел. Это было так грубо. И это был единственный момент, который слегка омрачил нашу свадьбу. Особенно потому, что Гарри расстроился. Я так и не поняла почему. Ну чего же еще можно было ожидать от Хорька? Зато всё остальное было просто сказочно: танцы до самого утра; огни, бегущие по ночным деревьям; поздравления и подарки. И вот уже целый год, как я безоблачно счастлива, и ничто не может притупить мою радость от всех сбывшихся надежд. Гарри со мной ласков и заботлив, мы много разговариваем, гуляем, ходим в гости к друзьям. Правда я ожидала, что наш секс будет, н-у-у-у, как бы это потактичнее сказать... несколько более страстным, но я уже давно поняла, что мне грех жаловаться. Просто у Гарри такой темперамент, а я и так получила в избытке всё, что хотела. Послезавтра воскресенье, тридцать первое июля, и я слегка растеряна, потому что так и не смогла решить, что подарить моему мужу на первый юбилей. Двадцать лет. Мне так хотелось сделать для него что-то особенное. Такое, чтобы он запомнил мой подарок на всю жизнь. Но на обдумывание этого вопроса у меня еще осталось два дня. А пока еще было только пятничное утро, которое я так люблю. Мы с Гарри сидели на нашей уютной кухне в домике на Гриммо. С тех пор, как муж ради меня сделал здесь ремонт, по моей просьбе услал Кричера и отправил в подвал портрет леди Вальбурги, наше жилище стало очень уютным. — Ты торопишься? — я заваривала его любимый чай с мятой и привычно поддерживала беседу. — Будет слушаться очередное дело Малфоев. Мой муж, обычно и так не слишком разговорчивый, сегодня за завтраком почему-то и вовсе молчал. — Они снова хотят отмазаться? Гарри, ну давай, рассказывай, почему мне нужно вытягивать слова клещами? — я рассмеялась и постаралась его как следует растормошить. — Нечего рассказывать, Джин. Мой Гарри был такой непривычно хмурый, что я невольно забеспокоилась: — Ты хорошо себя чувствуешь? — Хорошо, да, спасибо, — он через силу мне улыбнулся и отвел взгляд. Сегодня впервые что-то неуловимо изменилось между нами. Я очень надеялась, что мне это только кажется. — Как Хорек сейчас выглядит? — я поинтересовалась просто так, от растерянности, чтобы поддержать разговор. Гарри по-прежнему не смотрел на меня, внимательно разглядывая стол: — Он? Обычно выглядит. Как Малфой. * * * Когда муж торопливо собрался и ушел на работу, я попыталась отбросить грустные мысли подальше и снова озаботилась его подарком. У меня родилась прекрасная идея — я арендую кафе и приглашу всех его друзей. Он, конечно, не очень это любит и, наверняка, будет ругаться, но как-никак двадцать лет — это дата. Я поскорее оделась и в радостном предвкушении помчалась к Тому в “Корень мандрагоры”. У Тома хорошее кафе, вполне приличное меню, и еще там можно совсем недорого нанять квартет эльфов-домовиков. Для начала я решила оглядеться на месте и выпить кофе. Поболтав пару минут с Томом, я уселась с пузатой горячей чашкой в дальний угол, откуда было особенно удобно разглядывать зал. В этом кафе, чтобы не мешать друг другу, достаточно отклониться к перегородке и спрятаться за живую изгородь. Я так и сделала, продолжая увлеченно рассматривать посетителей и придумывать про них разные истории. Внезапно дверь открылась, и внутрь зашел мой Гарри. Я расплылась в улыбке и уже совсем было собралась кинуться ему на шею, как увидела, что следом за ним в дверь шагнул Малфой. Я непроизвольно скривилась — опять деловая встреча. Гарри всегда сердится, когда я мешаю работе. Поэтому я снова нырнула в спасительную тень и принялась изучать их обоих. Это было очень увлекательно, и я напоминала себе рыжую лисицу в засаде, которая стережет двух ничего не подозревающих кроликов. Я с удовольствием отхлебнула терпкий кофе и принялась гадать, как же они будут общаться после года разлуки? Наблюдать за ними было и в самом деле забавно. Их движения были такими скованными и неловкими. И выглядели они при этом так, словно стеснялись друг друга, как дети. Это делало Гарри невероятно трогательным, а надменного Хорька попросту смешным. Отводя глаза в стороны и почти не глядя друг на друга, они сняли мантии и заказали два пива. Надо же, Малфой даже не вспомнил про “Вдову Клико” какого-нибудь тысяча семьсот лохматого года. Я тихонько хихикнула. В своем укрытии я чувствовала себя уютно и спокойно, потягивая подостывший кофе и с гордостью наблюдая за Гарри. Он стал очень красивым, мой муж. Глаза такие зеленые и большие, без надоевшей всем оправы, широкие плечи, растрепанная челка падает на лоб. Так сексуально. Мои мечты неспешно плыли как облака по летнему небу. Мне вообще очень повезло с мужем. А когда он на меня смотрит… Когда он на меня… Когда он… Внезапно мысли увязли и застопорились, словно на полной скорости влетели в болото. Сердце стукнуло и замерло. Мой мозг отказывался понимать то, что видели мои глаза. Малфой что-то тихо рассказывал ему, а Гарри… А Гарри смотрел. Он всего лишь смотрел на него, но так... как никогда в жизни не глядел на меня. Ни один такой взгляд, жадный, страстный, страждущий ни разу не упал в мою сторону. О, если бы он хоть раз так посмотрел на меня в постели. Я не верила сама себе. Сердце уже давно ухнуло куда-то вниз, разбилось на тысячу мелких осколков, и теперь они валялись где-то в пыли под моими каблуками. Объясните мне, что здесь происходит? Он что, в него… влюблен? Гарри снова поднял взгляд, и эта ненасытность, с которой он буквально пожирал малфоевское лицо, ответила мне вместо него. Мерлин Великий, да он же влюблен, как мальчишка. Теперь я молилась, чтобы этого не заметил проклятый Хорек. Мой муж, видимо, тоже волновался об этом, поэтому в основном смотрел в стол, как и сегодня, утром, и лишь изредка вскидывал взгляд на собеседника, но тогда в его глазах снова и снова мелькало такое тихое восхищенное желание, какого мне не досталось от него ни разу. Так вот, оказывается, как он смотрит, когда всё по-настоящему. Пронзительно, зовуще, горячо. Они все говорили и говорили. Гарри ловил малейшие оттенки эмоций на чужом холодном лице. Пристально всматривался в него — быстро, коротко. Когда Малфой улыбался, Гарри тоже растворялся в улыбке, когда тот хмурился, на лице моего мужа отражалась тоска. А еще они смеялись. Вместе. Как никогда раньше. Без злости, без ненависти, как старые друзья. Или даже больше, чем друзья. Как больно. На верхней губе Гарри осела белая пивная пенка. Моя рука непроизвольно потянулась ее стереть. Но оказывается, не только моя. Бледные тонкие пальцы осторожно поднялись в воздух и, после молчаливого вопроса и такого же безмолвного согласия, бережно дотронулись до нежной ямки над розовым изгибом, ласково скользнули по ней самыми кончиками и торопливо пробежались по нижней губе. А потом все стирали и стирали невидимую помеху с губы, когда ее там уже не было и в помине. А Гарри, который всегда смеясь, отклонялся от моей руки и вытирал белые усы сам, замер на месте, не дыша, словно боялся, что эта изящная рука и длинные пальцы внезапно исчезнут. Хорек, убери руки прочь от моего мужа! Мне хотелось заорать, швырнуть изо всех сил свою кружку, разбить окно или опрокинуть стол, но я почему-то могла лишь сидеть в тени и оцепенело смотреть, как ненавистный враг бережно вытирает губы моего любимого. Губы, знакомые мне до мелочей каждым своим изгибом, губы, которые я столько раз целовала. Дрожь била меня так сильно, что мне пришлось обхватить себя руками за плечи и сжать изо всех сил. Наконец-то он опустил свою руку. Скажи ему что-нибудь, скажи ему, Гарри! Неважно что, главное сейчас разрушить это невыносимое, напряженное молчание. Но они только сидели и смотрели друг другу в глаза. Молча. И все невысказанное нарастало между ними, как снежный ком. “Пойдем”, — тихо шепнул ему мой муж. Светлая голова склонилась в послушном кивке. Я никогда еще не видела заносчивого Малфоя таким неуверенным, таким покорным. Они встали, потянулись к одежде. Гарри застегивал пуговицы не глядя, потому что зачарованно следил за бегом тонких легких пальцев, которые ловко разглаживали складки серебристой мантии. Конечно же, он застегнулся криво. Хорек наконец поднял голову, заметил наискось сцепленные пуговицы, усмехнулся, но как-то тепло и необидно, подошел ближе и молча принялся перестегивать их сам. Мой муж, мой любимый муж, стоял неподвижно и, кажется, не дыша. Тонкая кисть, словно невзначай, скользнула по его груди, расправляя никому не видимые заломы, чуть дольше положенного задержалась на правой стороне и совсем остановилась возле сердца. Гарри порывисто вздохнул и бережно накрыл его пальцы своей рукой. Тогда белобрысый поднял голову, посмотрел ему прямо в глаза и улыбнулся. И еще до того, как он уткнулся моему мужу в плечо и, прежде, чем они замерли в тихом расслабленном полу-объятии, только по одной этой робкой неуверенной улыбке я поняла все. С полной безысходностью я осознала, что любовь — это они. Нет больше нас с Гарри, теперь всегда будут лишь эти двое. С их тихой лаской, болезненными прикосновениями и пока еще скрытыми желаниями. Поэтому сегодня я начну собирать вещи. Я не плачу, нет. Слезы должны были быть раньше. Сейчас в сердце огромная мертвая пустота. В воскресенье я освобожу свое место для того, другого, который сразу вслед за мной придет в этот дом, будет лежать на моем любимом диване, сидеть на моем любимом кухонном стуле, улыбаться по утрам моему милому мужу и заниматься с ним любовью на нашей кровати. Хотя именно в кровать я не верю. Судя по этим двоим, они будут заниматься сексом везде, где только накроет и собьет их с ног жаркая волна страсти, — на каждом свободном метре нашего с Гарри дома. А мой муж наконец-то будет орать, стонать, умолять и выкрикивать в ночной тиши его имя. Не мое. Потому что я думала, он так не умеет. А потом он заново будет терзаться угрызениями совести, но радоваться до одурения, что за столом напротив него сижу не я, а тот, необходимый. Тот, который теперь один во всем мире может сделать его по-настоящему счастливым. Мой Гарри. Моя любовь. Я объявлю тебе сегодня вечером, что ухожу от тебя к Дину. Я знаю, ты даже не вспомнишь, что последний раз я видела его два года назад. Я знаю, что наш развод будет болезненным, и ты будешь рваться на части, предлагая остаться друзьями. И да, я знаю, что между вами еще ничего не было. Но с безысходностью альпиниста, который ждет надвигающуюся лавину и видит в ней свою близкую погибель, я просто не смогу спокойно смотреть, как день ото дня нарастают ваши чувства. Как вам становится всё тяжелее сдерживаться, чтобы не прикоснуться друг к другу. И не хочу однажды вечером увидеть в твоих глазах вину и обжигающее счастье вашего первого поцелуя. Не хочу с умирающим сердцем ждать, когда же вы наконец доберетесь до самого главного, чтобы ты, впервые дотронувшись до его оголенной кожи и услышав его слабые стоны, в исступленном любовном бреду начал не говорить, не шептать, — болезненно выстанывать ему в губы то, чего ни разу в жизни так и не сказал мне: “хочу, хочу, о боже, как же я хочу тебя”. Я все-таки женщина и ведьма. За что-то мне дана боль предвидения, и даже без магического шара я сейчас ясно вижу, что всё так и будет. И стоны, и объятия, и нереальный, яростный секс. И неподъемное счастье на двоих. И любовь, огромная, вечная, та, которая переживет саму смерть. И ревность, и боль, и сладкие примирения. Не со мной. С ним. С сегодняшнего дня и на всю жизнь. И это всего лишь вопрос времени. Поэтому я ухожу от тебя, мой любимый. У меня хватит сил. Главное верить, что за воскресеньем обязательно настанет понедельник. Для всех. И для меня, наверное, тоже. Я наконец-то придумала, что я подарю тебе в это воскресенье. И это будет подарок, который ты действительно запомнишь на всю жизнь. Я подарю тебе Драко Малфоя. И не говори потом, что ты меня об этом не просил.