***
Как и все в этом мире, тишина в доме Малфоев царила недолго. В данном случае она длилась три дня и две прекрасных ночи, пока не была нарушена двойным воплем человека и птицы, эхом разнесшимся по большому белому залу, где отдыхал Драко. Он судорожно зажмурился, пока мозг бился в бесплодной попытке удержать ускользающий покой. Данная тактика даже имела успех, пока в один прекрасный день его сын не решил превратить поместье в ад. Неприятный запах пропитал устойчивый цветочный аромат их дома, заставляя Драко открыть глаза, лихорадочно зажимая рукой нос. Очень неприличное движение, которое Малфои никогда себе не позволяли. — Скорпиус! Ведь там, где появлялся хаос, в скорости объявлялся и его сын. Мальчик, счастливо подпрыгивая, влетел в комнату, мелькнув сине-зеленым вихрем, и остановился напротив отца, распространяя вокруг себя зловоние. Деликатно прикрывая рот рукой, Драко уставился в такие же серые, как у него, глаза сына: — Навозные бомбы? — Э-э… Определенно ему следует поговорить с гувернером сына. Подобных слов не должно быть в словаре Малфоя. — Да? С тяжким вздохом Драко слушал Скорпиуса, описывающего как он решил покормить павлина, ведь ему всегда хотелось знать, съедобны ли навозные бомбы. Определенно, именно для этого и надо было держать павлинов, чтобы проверить это утверждение! После того, как он отправил Скорпиуса к его учителю, Драко с отчаяньем потер лоб и взмахнул палочкой, чтобы добавить еще одно правило в список. Правило №2: Не надо кормить навозными бомбами павлинов.***
Через несколько дней раздраженный Драко Малфой был вынужден добавить еще одно правило. Правило №3: Не стоит ездить на павлинах.***
Неделю спустя, Драко Малфой заметил, что на его голове начали стремительно образовываться залысины. Он был настолько шокирован самим фактом выпадения волос, что его вопль эхом разнесся по залам поместья. Воспользовавшись палочкой, Драко дописал еще одно правило. Правило №4: Просто оставь павлинов в покое.***
Так или иначе, несмотря на прежнее поведение Скорпиуса, список насчитывал всего четыре правила в течение нескольких последующих лет. Конечно, Драко пришлось и не раз наказать Скорпиуса за нарушение правила номер 3, пока в доме вновь не воцарился мир и покой. Пятое правило увидело свет летом того года, когда Скорпиус впервые должен был пойти в Хогвартс. Опасная тема оказалась поднята Люциусом, который что-то там бормотал о школьных годах, проведенных им в Хогвартсе. И, как казалось Драко, отец был в здравом уме, чтобы осознавать, что выбранная тема была не самой лучшей для Скорпиуса. Это случилось в первый же вечер, который Скорпиус провел дома, когда Люциус начал рассуждать вслух. Он задался вопросом, какой бы факультет принес больше позора имени Малфоев: Гриффиндор или Хаффлпафф? По крайней мере, гриффиндорцы были достаточно хороши, чтобы конкурировать со Слизерином. Но что известно о Хаффлпаффе? Ничего. Когда в Хогвартсе учился Люциус, о Хаффлпаффе, как о факультете, зачастую просто забывали. Скорпиус, казалось, старательно пытался сдержать бушующие эмоции за маской вежливого безразличия, в течение всего монолога Люциуса. В конце концов, Малфои не плачут. Тем не менее, Скорпиус решил сломать стереотипы, бормоча себе под нос: «Мы по-прежнему все такие же…». И Драко мог поклясться, что услышал продолжение «и это мне нравится», прежде чем сын, извинившись, вышел из-за стола. Именно поэтому Драко с тяжелым сердцем написал следующее правило, и как только чернила начали подсыхать, направился поговорить с сыном. Правило №5: Не стоит плохо отзываться о Хаффлпаффе.***
Казалось все правила, созданные в стенах Малфой-мэнора, подчинялись какой-то странной схеме. Так шестое правило появилось в конце того месяца, когда было написано пятое. Люциус и Скорпиус шли через холл, когда громкий треск раздался из гостиной. Скорпиус серыми глазами посмотрел на своего деда, не зная, что предпринять в этой ситуации, ведь подобный хаос обычно создавал именно он. Люциус положил руку на плечо внука и направился к открытым дверям гостиной. Мальчик услышал высокий голос матери, орущей кому-то: — Ты никогда меня не любил! Ты понятия не имеешь, что такое любовь! Я была нужна тебе всего лишь для продолжения рода! Поэтому поверь, я могу делать все, черт побери, что захочу! Тебе вовек со мной не расплатиться! Сволочь! Люциус сжал руками плечи Скорпиуса, чтобы отстранить его от двери. Мальчик и так уже услышал обвинения, кинутые матерью в приступе гнева, но не знал, кем был второй участник безобразной сцены. И вряд ли ему стоило знать, что это его отец оказался объектом оскорблений, множество из которых он просто не мог еще пока понять. Люциус Малфой остановился перед списком правил Малфой-мэнора, и Скорпиус подошел ближе, чтобы увидеть, как тонкая рука деда вывела свое собственное правило поместья. Правило №6: Астория никогда не должна употреблять больше трех бокалов любого вида алкоголя в течение одного вечера.***
Для Скорпиуса было очевидным, что дед никогда не разрешал Драко и Астории выяснять отношения там, где их мог кто-то услышать. Случившееся оказалось бы забыто на долгие годы, если бы не пытливый ум Скорпиуса и его любопытство. Семейство Малфоев имело привычку регулярно собираться по вечерам вместе, когда в один из таких вечеров вопрос мальчика нарушил тишину: — А что такое «двулично-и-низко-целовать-задницу-презренного-предателя»? Три пары серых глаз и одна — зеленых сосредоточенно уставились на младшего Малфоя. А тот слишком поздно сообразил, что это, видимо, была одна из тех тем, которых не следовало касаться никогда. Глаза у всех были широко распахнуты, пока Драко не взял на себя инициативу: — Иногда, когда твоя мать не совсем в своем уме, она начинает искажать факты прошлого. Уверен, ты слышал много плохого о том времени, когда я учился на первом курсе в Хогвартсе. Ты услышишь еще больше со временем о многом, что касается твоей семьи, — он многозначительно посмотрел на ерзающую Асторию. — Тем не менее, все это в прошлом и больше не имеет никакого смысла. Главное — это настоящее и будущее. Скорпиус вовсе не удивился, когда проснувшись на следующее утро, обнаружил дополнение к старому списку. Правило №7: Нет разговорам о прошлой войне.***
После такого насыщенного лета Драко благословлял время, которое его сын проведет вдали от родного дома во время учебы в Хогвартсе. Его ум бился над задачей, которая сводилась к тому, как бы заставить волосы вновь вырасти на голове, а особенно — существует ли такое зелье, что смогло бы справиться с этой проблемой. Самым последним его хобби стала варка зелий, которые смогли бы вернуть густоту его волосам. В конце концов, залысины всегда жутко его пугали. Это случилось в тот вечер, когда на свет появилось правило номер восемь. Ломая несколько месяцев голову над составом зелья для роста волос, Драко решил, что самым оптимальным решением станет тестировать образцы на себе. После того, как он закрыл двери в своей огромной ванной, Драко глубоко вздохнул, прежде чем выпить зелье. Он только успел осознать, что вкус у зелья излишне горький, как в дверь кто-то постучал. — В этом поместье есть еще пятнадцать ванных комнат. Проваливай. — Драко Малфой, открой дверь! — Отец, я занят! — Мы должны поговорить. — Это что, не может подождать? — НЕТ! — дверь снесло от взрывного заклятья. Люциус умолк на половине фразы, когда внимательно рассмотрел своего сына. Для Малфоев никогда не было характерным застывать с открытым ртом и слезящимися от сдерживаемого смеха глазами. А особенно для Малфоев было не характерно смеяться от души, стуча по колену кулаком. Ум Драко медленно соображал, что могло бы вызвать подобную реакцию у всегда невозмутимого Люциуса. И когда Драко повернулся к большому зеркалу, его глаза изумлённо расширились как только он осознал нечто очень важное. Ему действительно следовало опробовать экспериментальное зелье сначала на животных. Его волосы оказались голубого цвета и росли везде. После того, как Драко нашел заклинание, чтобы вернуть все в норму, он записал очередное правило. Правило №8: Если дверь заперта, не стоит ее открывать.***
Накануне возвращения Скорпиуса домой после окончания второго курса, Драко пришлось заставить отца пообещать, что тот будет молчать о многом, произошедшем за этот год. А особенно, о его неудавшихся зельях. Казалось, у Люциуса вошло в привычку регулярно нарушать правило номер восемь, чтобы подарить себе лишние минуты веселья. Астория должна была в этом году встречать Скорпиуса на платформе 9 и 3/4 и она прислала Драко записку о скором их возвращении домой. Там говорилось, что он должен быть готовым. Драко задумался над ее странным предупреждением. Быть готовым к чему? После разговора со Скорпиусом в течение пяти минут стало очевидно, что Астория была права со своим предостережением. Непонятным образом мальчик стал восхищаться профессором Невиллом Лонгботтомом. В тот момент, когда он описывал величие этого человека, Драко стало ощутимо нехорошо. Он был на грани тошноты. Все, о чем говорил Скорпиус, описывая Лонгботтома, лишний раз подтверждало, что Скорпиус просто влюблен в своего профессора. Это была неделя мучений для Драко, пока Люциус не оказался достаточно любезным, чтобы принять верное решение. Однажды вечером, во время ужина, Люциус спокойно заявил, что профессор Лонгботтом никому не интересен, и если Скорпиус немедленно не прекратит разговоров о нем, то в этом доме появится еще одно правило. После этого, все разговоры на эту тему со стороны Скорпиуса прекратились, и Драко был просто счастлив, готовясь приняться за полноценную вечернюю трапезу. Но следующим вечером он мог только порадоваться, что не съел много, ведь Скорпиус переключился с разговоров о профессоре Лонгботтоме на хвалебные речи в адрес профессора Биннса. Профессор Биннс лучший из людей! Глаз Люциуса ощутимо дернулся от нервного тика, а Астория только вздохнула. — Скорпиус, дорогой, ешь свой ужин и можешь быть свободным. В полночь Люциус и Драко встретились возле свитка с правилами с одной и той же целью. Драко, улыбнувшись с облегчением, как и его отец, записал новое правило. Правило №9: Обсуждение любого профессора должно длиться не более пяти минут.***
Целый год после появления последнего правила, внесшего поправки к списку запрещенных тем, все было спокойно. Семья Малфой стала уважительно относиться к своду правил, и даже Люциус перестал поддевать Драко. Хотя это было больше связано с тем, что Драко отказался от идеи создания зелья, стимулирующего рост волос. А когда его спросили об этом, он заявил, что Малфои могут носить любую прическу и это все равно будет высшим классом. Даже, если это будет совершенно лысая голова. Следующим летом спокойствие было нарушено Скорпиусом, который сначала говорил, а потом думал. Именно после того, как он вернулся после окончания третьего курса, мальчик обзавелся еще одним кумиром. На этот раз им стал мальчишка Поттеров. Драко был готов побиться головой о столешницу, когда Скорпиус начал говорить о том, как великолепно Джеймс Поттер играет в квиддич. Боль только усилилась, когда Скорпиус заявил о том, что Джеймс был назван в честь деда, а тот был великолепным игроком в квиддич, что просто обязано гарантировать Поттеру такую же славу, как и его деду. Люциус принял самое оптимальное решение и, извинившись, отказался обедать, заявив, что у него пропал аппетит. Драко почувствовал ощутимый холодок от устремленного на него взгляда отца и, поспешно извинившись, тоже вышел из-за стола. Выйдя, он увидел страшно раздраженного Люциуса, стоящего перед списком. Люциус, наверное, десятилетиями ждал возможности написать это правило. Правило №10: Нет разговорам о ком-либо из Поттеров.***
Лето прошло, и Драко был безумно рад убедиться наконец, что его сын повзрослел. Обычно страдающий гиперактивностью ребенок, научился основам самообладания. Во время вечерних трапез он стал вести себя тихо и заговаривать только тогда, когда его об этом попросят. Он неукоснительно следил за выполнением каждого правила, доводя это до автоматизма. Он даже перестал приставать к чертовым павлинам Люциуса. Так что вполне естественно, что летом после окончания Скорпиусом шестого курса, для Драко стало совершенно очевидным — что-то с сыном не так. Неприятное чувство, поселившееся в животе, ясно говорило Драко, что его сын что-то замышляет. И доказательство наконец-то появилось, когда Скорпиус мило улыбнулся, поцеловал в щеку мать и, пожелав всем спокойной ночи, покинул столовую. Скорпиус Малфой слишком хорошо себя вел в последнее время. Он определенно что-то скрывает. Неужели он снова решил измываться над павлинами? Выглядело бы очень странно, если бы Драко ушел сразу же за сыном, поэтому он продолжил свой ужин, не обращая внимания на подозрительные взгляды, адресованные ему Люциусом. — Астория, — он встал из-за стола и целомудренно поцеловал свою жену, — отец, — кивок в сторону скептически настроенного Люциуса, — спокойной ночи. Он краем взгляда успел поймать понимающий взгляд Люциуса и еле расслышал, как тот тихо произнес: — На твоем месте, я бы не стал этого делать. Драко сделал вид, что не услышал предупреждения, и вышел из комнаты. Перейдя из одного крыла поместья в другое, Драко слегка запыхался, но все же решился осуществить задуманное: он был готов противостоять своему сыну. Его рука дернула ручку на двери спальни сына, но та была заперта. Прелестно. Теперь он столкнулся с моральной дилеммой. Он может либо оставить сына в покое, либо нарушить одно из правил, собственноручно им установленных. Учитывая, что он все же отец, то будет только лучше, если он сейчас же попадет в комнату сына. Толкнув дверь, он в ужасе замер прямо на пороге, увидев происходящее. Лихорадочные движения на простынях и растерянный вопль «ОТЕЦ!» заставили его прийти в себя. Конечно же, его сын оказался лежащим в голом виде на сбитых простынях, а рядом с ним виднелся довольно внушительный комок, достаточно большой, чтобы быть еще одним человеком. Да еще и с каштановыми волосами, выглядывающими из под сбитой белой атласной простыни. Глаза Драко скользнули по комку, и он вслух простонал: — Скорпиус, как долго все это продолжается? — укоряюще взглянул он на сына, указывая рукой на комок. — С прошлого года, — голос Скорпиуса был тихим и напуганным. — И как давно ты ее знаешь? — Его. С третьего курса, — казалось, Скорпиус принял решение и выпрямился в постели. — Почему ты считаешь, что должен его прятать? — комок сдвинулся с места, открывая копну каштановых волос. — Правило номер десять, — но это был вовсе не голос Скорпиуса. Комок вновь передвинулся, являя себя глазам изумленного Драко. Парень обнимал сидящего рядом Скорпиуса и изумрудными глазами смотрел на задержавшего дыхание Драко. И смотрел он на него изумрудными глазами своего отца. Парень сдвинул простыню и протянул руку Драко: — Альбус Северус Поттер. Для меня большая честь встретиться с вами лично, сэр. Драко не мог с точностью сказать, когда же именно он отключился. Очнувшись, он просто осознал, как его отец тихо пробормотал с интонациями несвойственными Малфоям: — Я ведь говорил тебе этого не делать.