Desperate

Он любит его близость, как кофе с молоком, что поднимает настроение на целый день. Он любит его близость, как восход солнца, что дарит легкое и щемящее ощущение счастья в груди. Он любит его близость, как распускающиеся нежно-голубые бутоны васильков, которыми можно восхищаться часами. Он любит Лухана, как свою жизнь, ведь они занимают одну планку на весах его личного расположения. Ему нравятся его легкая, словно пробившийся сквозь тучи, лучик солнца, улыбка. Ему нравится, когда его сердце застывает от чувства непреодолимого удовлетворения, стоит лишь его любимому хёну приблизиться. Он любит его, как никто на свете. И даже сведенные брови и строго сомкнутые в тонкой линии губы, в следствии не в тему брошенной фразы, заставляют О Сехуна встрепенуться от восторга. Он любит его от кончиков пальцев, до темно-карих глаз. Но почему-то он не может подать голос, и сказать те заветные слова, что постоянно крутятся в голове. Солнечный свет заливает просторный кабинет, где уже расположился объект воздыхания Хуна. Сиплое дыхание и звон колотящейся по стенкам стаканчика, ложки разносятся по помещению. Утро одного из погожих дней февраля, как всегда спокойно и вальяжно. Никто еще не бегает по лестницам, не слышен гул машин за окном и толпы людей не гуляют под зданием. Город еще спит сладким сном, но не все в нем живущие разделяют эту вальяжную атмосферу. - Хён, ты сегодня удивительно рано, - в кабинет просовывается голова сотрудника, а колокольчик на двери издает слабый звон. - О, доброе утро, Сехун, - Лухан радостно улыбается гостю и приглашающе кивает зайти, - Тебе чай, кофе сделать? - Нет, - вошедший пинает локтем дверь, и та с тихим щелчком закрывается, предоставляя возможность побыть мужчинам наедине, - спасибо, но я зашел отдать документы. Сехун знает, если он останется, придется очень туго. Как на душе, так и в черных классических штанах, что он недавно выстирал. В ответ ему лишь махают рукой, мол какая разница, все равно сейчас только шесть утра и спешить некуда. - Латте подойдет? - Старший знает, что Сехун останется и не бросит его вновь скучать самому в этой противной комнате босса. Недавнее повышение привело Лухана в растерянность, было сложно предположить, что после стольких лет топтании на одном месте, ему отдадут право восседать во главе команды и стать руководителем. - Да вполне, - Слова сами собой вырываются из уст и парень вновь понимает, судьба его провела. Жестоко, но так просто взять и скрыться нельзя, не положено по статусу обычного офисного работника, что должен слепо подчинятся приказам руководящего. Сехун нервно кусает губы наблюдая, как Лухан подносит пластмассовый стаканчик к чайнику и наливает закипевшую несколько минут назад воду. Кипяток струей выливается, но младший следит не за этим. Его глаза наблюдают, за каждым движением. Как персикового оттенка кожа, покрывается испариной от горячего кипятка, как взгляд сосредоточен на процессе. Парень закусывает губу сильнее, чтобы не смотреть на эти скулы и не чувствовать, сжимающего с дьявольской силой грудь, чувства. - А что с документами? - Лухан легко улыбается и весело произносит, О вздрагивает, когда знакомый голос оглушает до боли в теле, а смысл доходит спустя несколько секунд. - Это... Из прокуратуры, - Сехун ненавидит себя за эту слабость. Он ненавидит поедающее его существование чувство любви и страсти, - просили передать тебе. - О, а вот это уже интересно, - старший ставит на стол стаканчик со свеже-заваренным кофе и отпивает немного от своего остывшего. Язык интуитивно скользнул по губам, убирая капельки напитка. Сердце начинает колотиться в бешеном темпе, и Сехун не может отвести взгляд от этого зрелища. - Все в порядке? - Лухан слабо щурится в недоумении поглядывая на младшего, и не спеша подходит, чтобы забрать из рук его рук бумаги. - Хён, - Младшему все сложнее устоять и он цепляется пальцами за темно-серый пиджак с силой сжимая шершавую ткань. Его взгляд помутневший от безрассудных мыслей, направлен на светлые волосы, дыхание сбивается лишь от непристойных мыслей, что заполняют его разум, и заставляют с большей силой впиться пальцами в край ткани. - Сехун, что ты делаешь? - Непонимание и страх звучат в мелодичном голосе. - То, что тебе не понравится, - тело младшего дрожит от непреодолимых чувств и он легонько прикасается к нежной шее своими искусанными до крови губами, как долго он ждал этого момента. - Сехунни, прекрати, - страх становится все больше и хочется уйти, но он крепко схвачен. Бежать в сей миг нету смысла, к тому же некуда. - Не могу, - младший разворачивается, чтобы увидеть эти потемневшие от страха и непонимания глаза, и смыкает свои губы в поцелуе. Он ненавидит себя за эту слабость. За слабость перед любимым человеком.