Книга на двоих

Так уж вышло, что к директору Бюро Охраны Истории отношение у людей неоднозначное. Есть те, кто верит, и кто относится с недоверием, те, кто любит, и те, кто ненавидит. Бывший Библиотекарь и телепат. Или – просто красивая женщина? Кто знает. Ей уже за тридцать, черт возьми. Она уже давно не носит высоких сапог и формы. И волосы – длинные, совсем не те, что были раньше. Говорят, она всё ещё общается с беглым преступником, единственным, приговоренным к смерти Библиотекарем. Впрочем, каждый раз, когда он появляется, исправно звучит сирена. Говорят, она не считает, что в произошедшем виновата Хамюц Месета. Впрочем, кроме фотографий на стенах ничто не напоминает сейчас об участии бывшего Директора Библиотеки в её судьбе. Мирепок Файндел – бывший имперский офицер в резерве, бывший член третьего отряда Боевых Библиотекарей, бывшая ученица смертника Матталаста Балори… Говорят о ней много и со вкусом, смакуя детали и сплетни. Кто-то – шепотом, прячась по углам, кто-то – вслух, на улицах. И каждый – в меру воспитания. Мирепок делает вид, что не слышит. Да и зачем ей это? Навязчивое жужжание мух, и только. Верно то, она очень любила Библиотеку, любила заглядывать в чужие книги, всматриваясь в лица их создателей. И то ощущение – холодный отполированный камень с трещинами и мелкими сколами – оно было незабываемо. С тех пор многое произошло, но её страсть не ослабла. Потеряв не только многих друзей, но и их книги, она искала отголоски присутствия в чужих: выйти поздним вечером в книгохранилище и, проходя мимо бесчисленных стеллажей, касаться ладонями корешков, надеяться, – а вдруг сегодня повезет? Но она заработалась. Слишком много значила для неё возможность беспрепятственно находиться в Бюро в любое время. К тому же, она обещала Матталасту, что ещё прикоснется к его книге. Да, это будет грустно, но она ещё раз увидит их всех: строгую тетушку Ирею, улыбчивого наставника Вайзака, вечную оптимистку Нолоти, сдержанного Мокканию, неукротимую и взбалмошную Хамюц Месета и, может быть… …Она просто уснула, откинувшись на высокую спинку кресла…. *** - Ты стала прекрасной женщиной, - говорит Волькен. – Прости… - Не надо… - она поднимает руку и касается его губ. – Не надо. Я устала слушать твои извинения. Больше не хочу. - Их было так много? – он грустно улыбается. - Двух вполне достаточно. - Ты помнишь... - Да, помню, - она внимательно смотрит на него. – Как оказалось, если очень захотеть, даже забвение Аргакса можно перебороть. Я вспомнила почти всё. - Может быть, зря? – он такой же, как тогда: серьёзный, устремленный и порывистый. Такой же молодой. Для покойника десять лет – не срок. - Не думаю, - качает головой Мирепок. – Зря забывала. А вот вспомнить… Знаешь, сложно восстановить что-то, перечеркнутое из-за глупости… - Моей глупости… - не понятно, спрашивает он или утверждает. - Нет, не твоей. Ты всегда был таким, я не должна была сомневаться. Она утыкается ему в плечо – просто, чтобы почувствовать, каково это. Ещё немного из того, что забыла. Немного из того, что не случилось. Ей очень хочется помнить Волькена МакМани таким, каким он был во времена её молодости. - Как? – глухо спрашивает она. – Волькен, как ты здесь оказался? Ты умер, от твоей книги ничего не осталось. Ты – прах. Тебя нет. Как? Или это я сошла с ума? - Ты не сошла с ума, - он, - всё тот же мальчишка, немного за двадцать, - неловко обнимает её, - взрослую женщину. Он всё ещё готов отправиться в погоню за идеалами, но у него больше нет в этом необходимости. – Не волнуйся, я просто заблудился между мирами. - Ты шутишь? - Да, наверное. Мирепок молчит. Ей совсем не хочется просыпаться. - И всё же? - Не знаю, - вздыхает Волькен. – Но думаю… Помнишь, Фотона говорил, что у Библиотекарей одна душа на всех? - Ты всегда смотрел на него с восхищением… - Да… Он тоже оказался немного не тем, за кого себя выдавал. - Волькен, знаешь… - порывисто, как раньше, начинает она, словно скинув прожитый без него десяток лет. – Я думаю, это не важно. Главное, что я помню. - Прости, - он касается губами её лба. – Прости, что поздно понял, так и не сказав… - Знаю. И тогда знала, и сейчас. - Я рад, – голос Волькена слабеет, становится похож на шуршание осыпающегося песка. – И, пожалуйста, передай Матталасту, что Она умерла счастливой… *** Просыпаясь, Мирепок чувствует, как по щеке стекает слеза – одна, единственная, что оставалась. - Дурной сон? – хищно улыбается Матталаст из-под шляпы, сидя на широком кожаном диване перед её рабочим столом. – А я принес подарок. Правда, не знаю, обрадуется ли директор Бюро Охраны Истории сомнительному клочку бумаги. - Матто-сан, вы опять за своё? – строго спрашивает она, украдкой проводя по щеке. – Что там? - Посмотри, - беглый преступник, как всегда неожиданно, оказывается рядом и протягивает книгу. Простую. Бумажную. Детскую. Со смешным человеком на обложке. Книга утверждает, что его зовут Ласскал Отелло. «Нет, - вспоминает Мирепок, - это не он». - Та самая? – спрашивает она. - Смотря, которую ты имеешь в виду, - Матталаст ехидничает. – Но если ты про ту, что оставила когда-то в отеле… это она. Уж не знаю, как сохранилась. Мирепок улыбается и благодарно кивает, пытаясь дотянуться под столом до кнопки тревоги – и опять не успевает. Охрана появляется через три минуты, после того, как Матталаст Балори, перемахнув через подоконник, скрывается из виду. Но рано или поздно он всё равно вернется.