Немного о Блэках.

Сириус Блэк ненавидит свою семью. Вне всякого сомнения – ненавидит. Его раздражает копна мелких кудряшек Беллатрикс. Плевать, что в детстве он заплетал ей косички. Его выводит из себя взгляд голубых глаз Нарциссы, несмотря на то, что порой он и сам смотрит точно так же. Его раздражает даже неприметная Андромеда, что уж говорить о собственных родителях! А Регулус? Эта скользкая змея в человеческом обличье? Он уже хуже Сопливуса, потому, что этот сальной мерзавец – даже не Слизеринец в полном смысле этого слова. Он жалок. Его с чистой совестью можно презирать. А этот… Прилизанный, бледный… С вечно прямой спиной… Мать вашу через колено, он настоящий Блэк!.. И Сириуса... Хотя нет, не Сириуса, а старшего брата гордость берёт за этого отличника, гордость школы, его вечного соперника во всем. Не Сириус, а старший брат машинально проверяет биографию всех, до единого, поклонников Беллатрикс. А если они встречаются дольше недели (что для ветреной девушки удивительно), он зажимает незадачливого сокурсника в коридоре с палочкой у горла и свистящим шёпотом рассказывает ему, ЧТО и КАК сделает, если он причинит Белле боль. Плевать на то, что скорее боль причинит Беллатрикс. Плевать. Плевать-плевать-плевать. Это не Сириус, а старший брат втихомолку гордится бунтаркой Андромедой. Вот уж действительно – в тихом омуте черти водятся! Особенно – если этот тихий омут носит гордое имя «Блэк». Это не Сириус, а старший брат хоть и глядит вызывающе на получившего очередную награду Рега, но аплодирует, сука, аплодирует искренне. И это не Сириус, а старший брат влетает в Большой Зал и горящим взглядом ищет себе подмогу. Потому, что это гриффиндорцы кидаются в драку сразу, не разобравшись, «лишь бы почесать кулаки». А он сейчас не гриффиндорец, хоть и всей душой гордится этим званием. Он старший брат. Блэк. И потому он в бешенстве. - Блэки! – властно крикнул анимаг. Вскинулись две чёрноволосые головы: буйная копна Беллатрикс и прилизанная черепушка Регулуса. Этого вполне достаточно. Нет, Сириус, конечно, вскинул машинально глаза на Мародёров… Потом закусил губу, вздохнул через неё, и повернулся к другому столу. С какой стати защищать его сестру? Нарциссу пока_ещё_Блэк? Они, в конце концов, не настолько благородны. Поэтому сейчас Сириус пулей вылетел из зала. От него ни на шаг ни отстают Рег и Белла, и Сириус чувствует… А что он чувствует? Какое-то провидение, переломный момент?.. Нет. Он чувствует яркое, бьющее по глазам хлыстом бешенство, желание разбить кое-кому морду в кровавую кашу и сопли, стучащую в висках тревогу, и… Он сейчас понимает, от всей души понимает, что чувствовал бы Лунатик, окажись он в стае себе подобных. Волков. Три чёрных-пречёрных волка чёрным-пречёрным вихрем набрасываются на трёх равейнкловцев, зажавших в углу растерянную Нарциссу. Её палочка валяется где-то на скользком мраморе; волосы растрепаны, губы и глаза опухли – первые от жёстких, ненасытных, неправильных поцелуев, вторые – от жалких, совершенно не-блэковских слёз. Блэки не плачут, иначе это не Блэк, а его подменили. Но Нарциссе, этой нежной принцессе, всегда было позволено больше, чем остальным, тем более… Блэки не врут Блэкам. А укрывание слёз, пусть даже самых постыдных – ложь, за которую можно жестоко поплатиться. Тем более что все до единого Блэки искренне наслаждаются, видя, как за них жестоко и непредсказуемо мстят другие. Потому, что если Блэк захочет отомстить, он превратит жизнь этого человека в ад на земле. Хотя от побоев ему тоже не избежать, а потому один равейнкловец уже благополучно валяется, оглушенный, на полу, по виску его стекает капелька крови, а Регулус меланхолично вертит в руках волшебную палочку, пытаясь припомнить заклинание из списка запрещённых – оно отрезает мужчине кое-что очень дорогое. Второму Беллатрикс сейчас хочет изрезать лицо ножом – откуда только прихватила?.. Сириус её остановит… Ну, наверное, - когда разберется с третьим. Точнее, разобьёт его лицо о стену, пока оно не станет неузнаваемым. Так, как стало неузнаваемым лицо Нарциссы. Из прекрасной Снежной Королевы – в ревущую взахлёб девчонку, как вам такая метаморфоза? Сириусу она не нравится. Ох, как не нравится. Увы, ни Белла, ни Сириус, ни Регулус не доводят свою месть до конца сегодня. Потому, что едва они слышат властное: - Сириус Блэк! Объясните, что здесь происходит! Ну, конечно. Как всегда старшему достаётся на орехи, вашу мать. Впрочем, ладно – сам виноват, составил себе такую репутацию, и более того, искренне ей гордится. Сириус в сердцах сплюнул, фыркнул, оставил несчастного парнишку и загородил собой Нарциссу. Не хватало ещё, чтобы её такой увидел кто-то ещё. Потому, что Блэк плачет только в компании Блэков. Или подушки. Или – или, выбирай на вкус. Никто другой его слёз видеть не должен. Это закон. Аксиома, типа того, что солнце всходит на востоке и заходит на западе, или наоборот – какая разница. - Эти ублюдки, - выдыхает Сириус, - напали на Цисси. - Хотели её изнасиловать, - выплюнул Регулус. - Ты ещё не вспомнил кастрирующее заклинание? – деловито спрашивает Белла, и у неё фанатично горят глаза. Присутствия МакГонагалл она словно бы не замечает. – Нет? Гад. - Змея. - Слизеринская, - улыбается Белла, и Сириус тоже пытается спрятать улыбку в уголках губ. Не получается, и он прячет её в волосах Нарциссы, обняв её за плечи. Одежда девушки изорвана, блузу только на помойку выкидывать, юбка восстановлению подлежит. Для кого угодно, кроме Блэков, потому, что Блэки выбирают лучшее. - Раз слизеринская, - стальным тоном говорит Минерва, - то пусть с вами разбирается декан. Сириус весело фыркает. Да-а, Слагхорн разберётся. Все шишки посыплются на равейнкловцев, а Беллу и Рега этот колобок с ушками ещё и похвалит за глаза. Слизеринцы все такие – за своих горой, а ко всем спиной. А вот Сириусу от Минервы влетит, будь проклята её гипертрофированная справедливость. - Не стоит веселиться, мистер Блэк, - добавляет МакГонагалл, и ему чудится чисто слизеринская усмешка на её губах, - вы также подлежите наказанию у профессора Слагхорна. Сириус матерится про себя и возмущенно стонет вслух, закрывая лицо рукой: «Но профессор!..». Теперь все шишки достанутся ему – коне-е-ечно, как не унизить представителя враждебного факультета! Чтоб этому жирдяю провалиться к чертям. Белла хмыкает и сочувственно похлопывает его по плечу… А вот Регулус более деятелен. - Профессор, - мягко говорит он, и Блэка-старшего невольно передёргивает – ему слышится змеиное шипение. Регулус всегда плохо проговаривал «р». – Нарциссе требуется помощь. Думаю, мы не сможем пройти к профессору Слагхорну прямо сейчас. Сириус мысленно ему аплодирует и подхватывает, сверкнув взглядом: - Да! Потому, что я её не отпущу, не зная, всё ли с ней в порядке! – губы Блэка раздвигаются в широкой всему Хогвартсу знакомой наглой усмешке, перед которой не смогла устоять ещё ни одна представительница женского пола. Не смогла и Минерва, особенно после вставленного Беллатрикс: - Она наша сестра, в конце концов! - И вообще, мне тоже помощь требуется, - заметил Сириус, показывая на рассечённую губу и скулу в крови (плюс запястье он держал как-то слишком бережно, но это уже точно пустяки). Ладно, один раз можно поступиться своей фамильной гордостью, и пусть Белла прожигает его взглядом сколько угодно – её повреждения куда более заметны, на бледном-то точёном лице. Нет, надо было всё-таки позволить изрезать тому равейнкловцу лицо к чертям. - Ладно, - устало вздыхает Минерва, проводя рукой по лицу. – Идите в больничное крыло, и миссис Ма… Блэк с собой прихватите. Мы с профессором Слагхорном заглянём к вам позже. Однако Блэки не унимаются – Сириус, ненавязчиво наступив ногой на плечо завозившемуся равейнкловцу, мягко замечает: - Профессор, мою сестру пытались изнасиловать. Я думаю, что… - Тут дело дойдёт до Дамблдора, - заканчивает за него Беллатрикс. - Или хотя бы до профессора Флитвика, - говорит, смягчая претензии старших, Регулус. Выражение лица МакГонагалл также несколько смягчается: приятно видеть, когда братья и сёстры горой друг для друга. Сириус, волнуясь, обнимает Нарциссу крепче. - Я сообщу об этом инциденте им обоим, - наконец, кивает Минерва. – А этим юношам окажу помощь самостоятельно, у миссис Помфри и с вами будет довольно работы. Мистер Блэк, - обращается она к Регулусу, - вы ничего не успели с ними сделать? Рег усмехается и качает головой. - Увы. - А вы… - Минерва поворачивается к Сириусу. – Могу я на вас рассчитывать хоть раз в жизни? - Профессор, - оскорблено начинает Сириус, вздёрнув подбородок, - я, прежде всего Блэк. А уже потом «невыносимый гриффиндорец, головная боль всех преподавателей со списком ещё не нарушенных правил», - фирменная ухмылка послушно ложится на его губы. Минерва не то раздражённо, не то весело фыркает. - Вспоминали бы вы об этом почаще, мистер Блэк! - Действительно, - как бы про себя бормочет Беллатрикс, а МакГонагалл ещё раз отсылает их в больничное крыло, а сама взмахом палочки опутывает равейнкловцев прочными верёвками. В больничном крыле Сириус меланхолично разглядывает в зеркало свою физиономию, которую почему-то никогда не портили ни шрамы, ни бинты – они только придавали облику гриффиндорца мужественности. - Эй, Блэк, - слышится за его спиной низкий, чуть рокочущий голос Беллатрикс. Сириус, молча, оборачивается и поднимает брови, глядя на сестру. - Да, Блэк? – криво усмехается он. - Мы друг друга ненавидим, - слегка улыбается Белла, касаясь его щеки. – Помнишь? - Да, - вздрагивает ноздрями Сириус, прижимая её пальцы к своей коже плотнее. – Конечно. Блэки упрямые – даже слишком. Чуть позже Джеймс Поттер нарезает круги по гостиной, раздражённо метая молнии в сторону небрежно развалившегося на диване Сириуса. - Почему эти две прилизанные змеюки, Мягколап?! - Прилизанные? – весело вскидывает брови Сириус. – Ты Беллатрикс видел? - Иди к чёрту, ты понял, о чём я! Сириус молчит. Долго. Смотрит на сизый дым, струйкой поднимающийся от тлеющей сигареты. Потом затягивается, выдыхает, и хриплым низким голосом – из-за сигарет так, точно из-за них – говорит: - Потому что мы Блэки, Джим. Обескураженный молчанием друга, Сохатый садится рядом с его диваном на колени. - Объясни, - просит он. - У тебя никогда не было большой семьи – по сути, ты всегда был единственным и горячо любимым ребёнком. Я – нет. У меня с детства была стая, Джимми, и я был в ней вожаком. Вожаком, который обо всех заботится, к которому со всеми проблемами… - Сириус медленно выдыхает, спрятав глаза за ресницами, и за чёлкой для верности. – Я не предаю стаю, Джим. Старую или новую. И к тому же… Он криво усмехается, в глазах загораются прежние лукавые огоньки. - «Блэк» рядом с моим именем появилось раньше, чем «Мягколап», Джимми. Не ревнуй, - он ерошит ему волосы и смеётся. - Я не ревную, - возмущается Поттер, отталкивая его руку, - просто… И замолкает, потому, что с Блэками никогда не бывает просто.