Особенности свето-теневой взаимопомощи

Предупреждения: Специфический юмор, бессмысленный и беспощадный. Граммарнаци читать на свой страх и риск. *** - Дай-чан... то есть Аомине-кун, я хотела сказать. Понимаете, с ним всегда было очень сложно. У Момои Сацки, несмотря на то, что она не обладала ни одной зрелищной сверхспособностью Поколения Чудес, был свой способ решать проблемы. Этот способ не всегда срабатывал сразу, зато срабатывал в ста случаях из ста. - Я думала, что после проигрыша он изменится, и он изменился, вернул себе любовь к баскетболу и перестал говорить, что победить его может только он сам, но... Способ звали Куроко Тецуя и, справедливости ради, в помощи Аомине он действительно не отказывал никогда. - Момои-сан, успокойся, пожалуйста, и расскажи все по порядку. - Эй! Кто разрешил тебе врываться к нам, когда вздумается? Мы тут вообще-то заняты. - Айда Рико, с другой стороны, плевать хотела на Аомине Дайки и его проблемы, и терпеть не могла две вещи: девиц сексапильнее себя и когда срывали тренировку баскетбольного клуба Сейрин. Одетая в неприлично облегающую майку и шорты, которые демонстрировали больше чем иные трусы, Момои воплотила обе эти вещи в одном лице. Возможно, будь на месте Рико кто-нибудь другой, Момои даже было бы за себя стыдно, но ее представления о мире строились на вере в женскую иерархию, а согласно женской иерархии Айда Рико была настолько ниже, что испытывать перед ней стыд было попросту невозможно. - Прости, второй размер, мне очень неловко, что я мешаю, но я просто не знаю, что еще мне делать. Тецу-кун, я ужасно перед тобой виновата, я все время к тебе обращаюсь, ничего не могу сделать сама. - Все в порядке, Момои-сан. Не могла бы ты прояснить ситуацию быстрее? Я хочу вернуться к тренировке. - Второй размер?! Нет, вы слышали, как она меня назвала?! Хьюга-кун! Если говорить про женщин, то позиция в иерархии определяется тремя основными параметрами: крутизной бойфренда, размером сисек и миловидностью внешности. По последним двум пунктам Рико проигрывала с разгромным счетом, а с первым все было сложно: неофициально бойфрендом Рико был Хьюга Дзюнпей, и был бы он весьма неплох для иерархии, если бы не его неофициальный статус. С другой стороны официальным бойфрендом Момои, хоть и только на словах, был Куроко Тецуя - призрачный шестой игрок Поколения Чудес, и член команды, дважды завоевывавшей чемпионский титул. Хьюга Дзюнпей для Рико был бойфрендом хоть и неофициальным, зато фактическим, и к нему прилагались поцелуи под луной, прогулки за руку и даже весьма неплохой секс, о чем никогда не должен был узнать Кагетора-сан. С Куроко ситуация была кардинально противоположной - в женской иерархии статус Куроко был прочнее и весомее статуса Хьюги, хотя сам Куроко добровольно даже не целовал Момои в щеку. Неоспоримый факт в том, что, несмотря ни на какое иерархическое превосходство, настоящая женщина никогда не потерпит рядом с собой конкурентку, которая получает больше хорошего секса. Если Рико оказывалась рядом, Момои не могла молчать: - Что плохого в том, чтобы называть второй размер вторым, второй размер-сан? - Момои-сан, ты говоришь бестактно, - равнодушно вмешался Куроко. Несмотря на то, что за пределами баскетбольной площадки он вел образ жизни во многом напоминающий существование умеренно доброжелательного овоща, благодаря своей наблюдательности в женщинах Куроко разбирался довольно неплохо. И он вполне был способен предсказать реакцию Рико, если не успеть встать на ее сторону сейчас. - Прости, Тецу-кун, - тут же расстроено потупилась Момои, как делала всегда, когда понимала, что ее статус девушки Куроко грозил пошатнуться. - Я просто очень взволнована. Понимаешь, после своего проигрыша, Аомине-кун отказался от мысли, что выиграть у него может только он сам, но я боюсь, что он перенес свои заблуждение в другую сферу, - заметив непонимающие взгляды окружающих, Момои решила уточнить. - Мне кажется, теперь он начал думать, что трахнуть его может только он сам. И мне страшно представить, как он будет это делать. Если сделать небольшое лирическое отступление, то ничего подобного Аомине Дайки даже не приходило в голову. Момои просто неправильно интерпретировала то, что случайно услышала в спортзале академии Тоо. Дело было вечером, и Момои зашла за Аомине, чтобы вместе с ним пойти домой. Крики Вакамацу она услышала еще из коридора. До конца его речь Момои не разобрала, а некоторых слов из нее просто не знала, тем не менее, кое-что она все же услышала, а именно "в конец уже зарвался", "мать твою" и "еще раз сорвешь кольцо, выебу!" После раздался звук удара и флегматичный ответ Аомине: "Отвали уже. У тебя кишка тонка мне что-то сделать. Выебать меня могу только я сам". Любой другой, услышав этот разговор, не придал бы значения последней фразе, и правильно бы сделал, потому что Аомине прибавил ее исключительно, чтобы повыделываться. Но Момои, как любой человек, проведший с ним много времени, зачастую ожидала худшего. И, если уж говорить о людях, всегда готовых к худшему, Куроко тоже провел с Аомине немало времени: - Признаться, я ожидал от него чего-то подобного. Многие люди думают, что японские школьники не отличаются от других подростков их возраста. Эти люди ошибаются. На слова Момои Сацки члены команды Сейрин отреагировали так, как подсказывал им их искалеченный примерами из манги и аниме менталитет: - Что? - Аомине? Он же не всерьез, да? - Только он сам? - Он настоящий монстр! Если же говорить про Кагами Тайгу, то он изрядную часть своей жизни провел в Штатах и потому школьником был скорее американским, как следствие его реакция была совершенно иной: - А нам-то что? Помимо прочего, Кагами Тайга изрядное количество времени провел в обществе Александры Гарсии, и потому выработал частичный иммунитет к большим сиськам. С обладателями подобного иммунитета Момои сталкивалась редко, но, тем не менее, сталкивалась она с ними во всеоружии. Она отлично знала, что ей делать: - Но ведь мы говорим про Аомине-куна... он... он же... - трагично выдавила она, и ее глаза заблестели от слез. У Кагами Тайги было огромное множество положительных качеств, но высокий интеллект в их число не входил. И потому собственную ошибку Кагами осознал только тогда, когда исправлять ее стало уже поздно: - Эй, да я... Момои разрыдалась. - Бакагами, посмотри, что ты сделал! Ты довел девушку до слез. - Придурок. - Полный мудила. Почувствовав поддержку зрителей, Момои начала рыдать громче. Даже Куроко по-своему оценил ее старания: - Кагами-кун, тебе не хватает деликатности. Момои Сацки, объективно говоря, не была склонна к милосердию, и в любое другое время не остановилась бы, не удостоверившись, что Кагами больше никогда, ни при каких обстоятельствах не посмеет ей и слова сказать против, но, к счастью для всех окружающих, ей пришлось отступить ради высшей цели. А именно ради Аомине Дайки: - Прости, Тецу-кун, - сквозь слезы улыбнулась она, удостоверившись, что Кагами в должной степени раздавлен. - Я сама виновата, что так эмоционально отреагировала, - после чего она положила руку на левую грудь и чуть понизила голос. - Просто я знаю, как важна для мальчиков в этом возрасте сексуальная жизнь. Большинство тех, кто смотрел на ее сиськи в тот момент, пришли к выводу, что сексуальная жизнь для них действительно очень, очень важна. Меньшинство состояло из Айды Рико, Куроко Тецуи и Кагами Тайги. - Я думала, если Аомине-куна кто-нибудь поимеет, то он изменится, - с прискорбным видом добавила Момои, тем же тоном, что когда-то произнесла свое сакральное "если он проиграет, то изменится", которое тогда немало повлияло на жизнь и психическую стабильность Куроко Тецуи, - Но его никто не имеет. Кагами Тайга про себя считал, что, раз Аомине не девчонка, то и иметь его вовсе не обязательно, но даже Кагами, являясь объективно не самым умным игроком в баскетбол, был недостаточно глуп, чтобы пойти против Момои Сацки дважды в течение одного часа. - Момои-сан, ты действительно думаешь, что дело в этом? - серьезно спросил Куроко, глядя на нее своими прозрачными, совершенно равнодушными глазами. В случае с Куроко подобное выражение лица могло обозначать что угодно, но обычно не означало ничего. Момои общалась с Куроко достаточно долго, чтобы не ждать от него сверхэмоциональной реакции. И вообще ничего не ждать, кроме обязательной помощи Аомине. - Я не уверена на все сто процентов, Тецу-кун, но ведь больше ничего не остается? На самом деле было огромное количество способов перевоспитать Аомине Дайки, не прибегая ни к победам, ни к изнасилованию - дрессировать на булочку или журнал с Хорикитой Май, например - но все они требовали времени и немного иного склада ума, чем тот, которым обладала Момои. И того, которым обладал Куроко тоже, потому что он ответил: - Я все понимаю, Момои-сан. Раз другого выхода нет, я даю тебе слово, я все сделаю. *** Кагами Тайга, за время, что они провели вместе, научился понимать Куроко не просто с полуслова, а с одного взгляда. Более того, он отлично знал, что означал конкретно вот этот спокойный, всепонимающий и равнодушный взгляд. Он означал, что сопротивление бесполезно. Будь на месте Куроко кто угодно другой, Кагами сразу и не рассуждая сказал бы твердое и безоговорочное "нет". Скорее всего, это "нет" разбилось бы вдребезги о чью-нибудь искреннюю просьбу, но оно бы прозвучало. Куроко бесполезно было говорить "нет". Это "нет" разбивалось на куски еще до того, как Кагами успел произнести его вслух. Оно разбилось об один единственный взгляд: спокойный, всепонимающий и немного бессмысленный. Этот взгляд разные люди интерпретировали по-разному: некоторые считали, что Куроко использует новую разновидность гипноза, другим казалось, что все дело в неодолимой силе беспомощности, третьи теоретизировали, что взгляд влияет на врожденную потребность человека защищать слабых и детей. Кагами взгляд казался очень многозначительным. Кагами видел в нем и решимость идти до конца, и затаенную боль прошлых потерь, и почти потустороннее понимание жизни и других людей, и молчаливую просьбу о помощи. Он определенно был бы разочарован, если бы мог в тот момент заглянуть в голову Куроко, и увидел, что тот ни о чем не сожалел, не просил о помощи и не страдал. Он просто мысленно считал от одного до пятнадцати, гадая, на каком из счетов Кагами-кун сдастся на этот раз: на тринадцати или на пяти? Больше, чем до пятнадцати Куроко не удалось досчитать ни разу. На сей раз Кагами сдался на восьми: - Хрен с тобой. Все равно без меня тебе с ним не справится. Если ты так хочешь помочь этому идиоту, я согласен. - Кагами-кун, я не просил твоей помощи, - напомнил Куроко. - Да просто заткнись и прими ее! - огрызнулся Кагами, стараясь не задумываться о том, что технически набивается соучаствовать в изнасиловании. - В конце концов, мы не для того столько играли вместе, чтобы я мог так запросто тебя бросить. Куроко улыбнулся едва заметно, и выставил вперед кулак. Кагами почувствовал, что губы сами растягиваются в улыбку, и стукнул по его кулаку своим: - Давай покажем этому придурку, насколько он заблуждается. - Кагами-кун, я делаю это ради самого Аомине-куна. - Ээ, чтобы он снова трахался с улыбкой? - Я не думаю, что тут применимо понятие "снова". Я более чем уверен, что Аомине-кун девственник. - То есть ты..? - Именно. Тебе не стоит так переживать. Все, что нам потребуется, это презервативы, журнал с Хорикитой Май и веревка. *** Кагами Тайга редко производил на окружающих впечатление мнительного человека, тем не менее, в некотором роде он был довольно труслив: он ненавидел фильмы ужасов, призраков - заочно - и собак. В принципе можно сказать, что у него было слишком живое воображение. Если что-то могло пойти не так, и если у Кагами было время это осознать, он без проблем представлял это "не так" в красках. И если на баскетбольной площадке азарт легко забивал его мнительность, заставляя собраться, то во всем остальном дела обстояли совсем не так радужно. Помочь Аомине Дайки Кагами согласился на тренировке вечером, а встретиться с Куроко для осуществления плана они договорились на следующий день после занятий. Время для того, чтобы подумать и представить, насколько все может пойти не так, у Кагами было - целая бессонная ночь. Вариантов этого "не так" оказалось несколько, но лидировал тот, в котором Аомине вместо того, чтобы клюнуть на журнал с Хорикитой Май сразу бил Кагами в челюсть ногой разворота. Куроко знал Аомине значительно лучше и прекрасно понимал, насколько этот вариант далек от реальности, и потому не боялся ни капли, но его спокойствие Кагами ни капли не утешало. Во-первых, как знал Кагами, у Куроко вообще отсутствовал инстинкт самосохранения, а во-вторых, это не ему грозил удар ногой в челюсть. Кагами нервничал. И как всегда, когда нервничал, он старательно делал вид, что с ним-то все в порядке: - Ну, ты готов? Уж я-то всегда готов! Кагами Тайга ничего не боится! Мы покажем этому Аомине кто тут главный! В прошлом Куроко несколько раз порывался сказать, что его бравада никого не обманывает, но всякий раз молчал из жалости, позволяя Кагами выставлять себя идиотом и дальше. Если задуматься, Куроко был не слишком хорошим другом. В этот раз он тоже промолчал. Он сказал другое: - Кагами-кун, мне кажется, ты неверно понимаешь ситуацию. Я хочу помочь Аомине-куну. Как только он сможет оценить мои усилия, он сам согласится, что это было необходимо. В конце концов, раньше я был его тенью. Если бы Кагами дослушал эту фразу до конца он бы сильно задумался, какие такие отношения света и тени Куроко имеет ввиду. Но Кагами услышал только начало фразы: - Ну да, мы ему поможем. Мы ему так поможем, чтобы он не то, что догнать нас после, даже сидеть не сможет! - Кагами-кун, иногда я разговариваю с тобой и чувствую, что мы бессильны, - честно сообщил ему Куроко, потому что вообще был на редкость честным мальчиком. - Мы - это я и ты? - Мы - это я и медицина. *** - Ха, а если он попробует сделать удар ногой с разворота, я уклонюсь и врежу ему в ответ! Как выяснилось в течение последующего получаса, Куроко действительно оказался бессилен. - Кагами-кун, ты преувеличиваешь опасность, - уже не в первый раз сказал он. - Аомине-кун действительно невероятно хорош в баскетболе. Но баскетбол - это единственное в чем он так хорош. Он не Чак Норрис, он не умеет бить ногой с разворота. - Я не собираюсь его недооценивать, - уже не в первый раз ответил ему Кагами. - На самом деле журнала и веревки будет вполне достаточно. Поймать Аомине-куна примерно так же сложно, как не слишком умного воробья. Мы положим журнал на землю, а когда Аомине-кун наклонится, ты его свяжешь. - А что, если он не наклонится? - Это невозможно. К несчастью, на любое "невозможно" у Кагами было свое "а если". За счет своей незаметности и патологической вежливости Куроко часто производил на окружающих впечатление терпеливого человека. И совершенно напрасно, потому что он обычно предпочитал получать все и сразу, и его очень легко было довести до рукоприкладства. Но данная ситуация отличалась тем, что Кагами был в ней ключевым элементом, а значит использовать на нем живительный удар по почкам было нецелесообразно, и Куроко пришлось идти другим путем. - Кагами-кун, если ты боишься, мы можем потренироваться на ком-нибудь еще. Например, на Кисе-куне, - Куроко попытался взять Кагами на слабо. И просчитался: - Ха! Да кому оно надо бояться этого идиота? Больно много чести. Я его одной левой заломаю даже без журнала, - нет, в этой части все еще шло по плану. - Сразу после того, как справлюсь с Кисе, - а вот в этой уже нет. К счастью для Куроко, в его жизни многое часто шло не так, и он умел вносить коррективы в свои планы на ходу: - Хорошо, Кагами-кун, но за билеты до Канагавы заплатишь ты. *** Куроко действительно неплохо знал своих бывших сокомандников из Тейко. И без труда мог бы разделить их на тех, кого поймать легко и кого поймать трудно. По его личному мнению, для охотника только Акаши-кун мог бы стать подобием личного Моби Дика, и еще Мидорима в некоторые особо тяжелые дни - и то только потому, что Мидорима привык всегда ждать от жизни подвоха. Остальные члены Поколения Чудес в его иерархии охотничьих трофеев котировались так же, как прикормленные ручные голуби - то есть как добыча, поймать которую не смог бы только законченный идиот. Он не учел одного. Среди тех, кого он так небрежно поместил на дно собственной иерархии, каждый требовали своей собственной приманки. Как, например, первой и самой главной любовью в жизни Аомине Дайки был баскетбол, которому он в последствии изменил с Хорикитой Май, а в жизни Кисе Реты единственной любовью всегда был и оставался сам Рета. Со временем его отношения с самим собой стали более зрелыми, уже не мешали ему любить и других людей и другие вещи: например, собственную команду и баскетбол. Но Хорикиты Май в списке его любимых не было. - Эй, Куроко, а ты уверен, что получится? - засев утром следующего дня возле дома Кисе в кустах и старательно изображая некий экзотический цветок, спросил Кагами. Выглядел он очень плохо, потому что уже вторую ночь не мог спать. Куроко, которому пришлось встать очень рано, чтобы успеть на электричку, тоже не мог похвастаться утренней свежестью и хорошим настроением: - Кагами-кун, если ты задашь этот вопрос еще раз, я тебя ударю. Пожалуйста, сядь чуть ниже, твоя голова торчит над кустом. - Да я и так уже на земле расселся. Куда уж ниже? Я же не виноват, что не такой мелкий, как ты. - Знаешь, Кагами-кун, иногда я думаю, что это не у меня, а у тебя нет инстинкта самосохранения. - Почему? - Потому что ты делаешь все, чтобы не дожить до следующей встречи с Аомине-куном, - со своей фирменной равнодушной честностью сообщил ему Куроко. Увы, на это Кагами так и не суждено было ответить, ему помешал Кисе и сделал это совершенно случайно. Кисе просто вернулся с утренней пробежки - сияющий, золотистый и улыбающийся. Живое воплощение молодого человека, у которого в жизни все шло хорошо. Разумеется, у Куроко, который едва выполз из кровати в четыре утра, чтобы успеть на электричку, он в тот момент вызывал только почти неодолимое желание бросить камнем. Что примечательно, подходящий камень даже был под рукой - увесистый, хорошей аэродинамичной формы и приятного серого цвета. Увы, кинуть в Кисе камнем означало разрушить собственные планы, чего Куроко не делал никогда, даже если очень хотелось. Итак, Кисе шел домой, упругой энергичной походкой настоящего атлета и звезды, шел с высоко поднятой головой. На дорожке перед его домом, раскрытый на правильной странице лежал журнал с Хорикитой Май. С глянцевой страницы она демонстрировала свои без сомнения внушительные достоинства всем прохожим и улыбалась улыбкой женщины, которая находится на вершине женской иерархии. Кисе наступил на нее кроссовком и пошел дальше, даже не заметив. - Знаешь, к какому выводу я прихожу, Кагами-кун? - глядя на закрывшуюся за Кисе дверь, спросил Куроко. - Что план - говно? - Что мы взяли не тот журнал. *** На дорожке перед домом Кисе лежал журнал, он лежал на том же месте, что и его предшественник с Хорикитой Май, и с его глянцевой страницы поверх бутылки с минеральной водой улыбался сам Кисе. Он демонстрировал все свои достоинства и улыбался улыбкой парня, который знает, что находится на вершине мужской иерархии. Настоящий Кисе в тот момент как раз открывал дверь собственного дома, чтобы выйти на улицу. Журнал он заметил и опознал сразу. "Он быстр", - пораженно подумал Кагами, когда увидел скорость, с какой Кисе рванул к журналу. Кагами с веревкой наизготовку ринулся следом. И не успел. Кисе выпрямился, ткнул журналом Кагами в лицо и со слезами на глазах спросил: - Кагамиччи, ты это видел? Это же журнал с моей фотографией, кто мог его выкинуть? У людей совершенно нет чувства прекрасного. Кагами, пойманный с поличным, с веревкой в руках, в тот момент едва ли мог поддержать беседу о прекрасном, но ему и не пришлось. Потому что Куроко не выдержал и все-таки кинул камнем. *** - Ух ты, Курокоччи решил помочь Аоминеччи. Честно говоря, я давно думал, что это нужно сделать. Аоминеччи слишком гордый, чтобы попросить о подобном, - радостно вещал Кисе полчаса спустя, и его хорошего настроения не умаляли ни веревки, которыми он был опутан, словно гусеница, которая решила попробовать себя в шибари, ни наливающийся алым след от камня на лбу. - Если тебе нужна помощь, Курокоччи, только скажи. - Не нужна, - зная Кисе Куроко предпочитал говорить как можно понятнее. - Мы с Кагами-куном справимся сами. - О, вы решили трахнуть Аоминеччи вдвоем, чтобы подстраховаться? Курокоччи такой маленький и милый, его одного может не хватить, - тем не менее, даже самые прямые ответы Кисе умел понимать по-своему. - Вы уверены, что не хотите моей помощи? Я могу подсказать вам какая марка любриканта лучшая на рынке, а так же помочь подобрать презервативы по размеру, и рассказать какая позиция подойдет для секса в первый раз. Поручите это мне! - Кисе-кун, я не хочу знать, когда ты успел стать в этом экспертом. - Ну, Курокоччи, я ведь играю за Кайджо и работаю в модельном бизнесе. - Я не хотел этого знать. Кисе-кун, от тебя я хочу кое о чем тебя попросить. - Чтобы я разрешил тебе на мне потренироваться? Конечно, без проблем. Вообще-то я берег себя для особенного человека, но если это необходимо для вас с Аоминеччи… - Я хочу попросить тебя только об одном, - перебил его Куроко. - Чтобы ты молчал. *** Если сравнивать Куроко и Кисе, нужно сразу сказать, что слово "молчать" они понимали очень по-разному. В понимании Куроко "молчать" означало никому ничего не говорить. В понимании Кисе - не говорить Аоминеччи прямо. Чтобы привести пример того, как Кисе "молчал" можно просто процитировать его смс-переписку: отправитель: Мой номер получатель: Аоминеччи "Привет, Аоминеччи, я обещал молчать, но Курокоччи уже выехал тебе «помогать». И он не один. Так что запасайся вазелином ^__~" отправитель: Мой номер получатель: Мидоримаччи; Акашиччи; Мурасакибараччи "Курокоччи и Кагамиччи решили трахнуть Аоминеччи, чтобы помочь ему. Я так за них рад, но немного волнуюсь, смогут ли они найти правильный подход. Аоминеччи ведь такой упрямый >___<" А если говорить об остальных членах Поколения Чудес, то они никому ничего не обещали, молчать в том числе, и Аомине в течение дня получил от своих бывших сокомандников такие сообщения: отправитель: Акаши получатель: Великий Я "Дайки, мне жаль" отправитель: Мидорима получатель: Великий Я "Беги" отправитель: Мурасакибара получатель: Великий Я "Минечин, если бы я был тобой, я бы готовился заранее" *** Объективно говоря, у Кагами и Аомине было очень много общего - они предпочитали схожую одежду, оба были патологически влюблены в баскетбол, и даже стиль игры у них был похожий. У них был один размер ноги, практически идентичный рост, и один Куроко Тецуя в качестве тени. Однако при всей их схожести, кое в чем Аомине от Кагами отличался принципиально. У Аомине не было воображения, и он никогда не представлял, что и как может пойти не так. Любой другой на его месте получив совет бежать, одно предупреждение о грядущем Куроко и "мне жаль" от Акаши, немедленно запаковал бы вещи и попытался переехать в другую страну. Аомине не был любым, и он просто почесался, отправил в ответ "А что такое?" и продолжил счастливо гонять мячик по стритбольной площадке - после поражения Сейрин Аомине действительно пересмотрел свои взгляды на интересный досуг, потеснил Хорикиту Май с ее пьедестала "лучшего способа провести время" и вспомнил о своей любви к оранжевому мячу. Правда, тренироваться он все еще предпочитал в одиночестве, что изрядно действовало на нервы новому капитану Тоо Вакамацу. Аомине не был мнительным и не насторожился. Более того, он не насторожился даже, когда ему позвонил сам Куроко и сказал "Аомине-кун, мне надо с тобой встретиться. Где ты?", а Куроко позвонил сразу после смски Кисе, которая советовала запасаться вазелином. С другой стороны Аомине Дайки в своей жизни никогда не делал две вещи: не принимал в расчет то, что говорил ему Кисе, и никогда не ожидал от Тецу ничего плохого. Кагами такой избирательностью восприятия не обладал, и он лично считал, что если Куроко хочет тебя выебать, сделать ты можешь только одно: расслабиться и попытаться получить удовольствие. Проблема была в том, что Куроко никогда не действовал один, и до части с "выебать" нужно было еще осуществить часть "поймать", а она практически целиком и полностью зависела от Кагами. - Значит так, - стараясь звучать уверенно, сказал он. - Ты положишь перед ним журнал, а когда Аомине наклонится, кинешь в него камнем. А когда он отключится, я свяжу его веревкой, да? - Кагами-кун, камень был импровизацией. Думаю, можно обойтись без него, - вежливо возразил Куроко. – Это неромантично и не по-дружески. Все-таки раньше он был моим светом. - А может, лучше обойдемся без журнала? - Кагами-кун, ты предлагаешь мне кинуть в Аомине-куна камнем, а когда он потеряет сознание, связать его? - Ага. - Ладно. Таким образом, Кисе Рета сам того не желая, помог Куроко и Кагами доработать план захвата. Есть такая присказка "совершенство не нуждается в улучшении", и надо признать, что эта присказка верна, потому что изначальный план с журналом имел все шансы сработать. План с камнем? Нет. У Аомине Дайки было огромное количество недостатков - он был самодовольным эгоистом и тем еще высокомерным засранцем, зато в некоторых вещах он был просто гением - он гениально играл в баскетбол и он чувствовал Куроко лучше всех. Он определял, что Куроко рядом с закрытыми глазами только по звуку дыхания и по запаху, он знал все его пасы. И когда камень, коротко просвистев в воздухе, рванул к его голове, Аомине автоматически выставил ладонь и принял этот камень так же легко, как любой обычный мяч от Куроко. Аомине даже не сильно удивился: - Э, Тецу? Что ты здесь делаешь? Что многое говорило и о нем, и о Куроко. К слову о говорящих реакциях, Куроко тоже не был особенно удивлен. - Здравствуй, Аомине-кун, я приехал к тебе. Ты не мог бы вернуть мне мой камень? - Этот что ли? Да, забирай, конечно. - Спасибо. Оглянись, пожалуйста. - Зачем? - Чтобы я мог ударить тебя камнем. - Что? - За твоей спиной Хорикита Май бежит без купальника. - Где?! Бум! - Кагами-кун, ты не мог бы подать мне веревку? *** Как уже говорилось, Аомине Дайки никогда не ожидал от Куроко ничего плохого. Хотя любой другой на его месте, придя в себя в кустах без штанов и связанный по рукам и ногам, почувствовал бы как минимум законную долю нервозности. Аомине нервозности не чувствовал, он чувствовал только раздражение и непонимание, не из-за веревок, из-за Кагами: - Ну и какого хрена, Тецу? Зачем ты притащил этого с собой? Кагами Тайга, который тоже испытывал в тот момент раздражение и непонимание, проанализировал ситуацию и задал резонный вопрос: - Чего? Ты приходишь в себя связанный и полуголый и первым делом спрашиваешь, что я здесь делаю? - А ты вообще заткнись, - огрызнулся Аомине, который хотел поставить Кагами на место больше, чем узнать, что происходит. - Что хочу то и спрашиваю. - Я прошу прощения, Аомине-кун, - вмешался Куроко. - Кагами-кун был нужен, чтобы связать тебя. Изначально мы собирались поймать тебя на журнал с Хорикитой Май, но Кагами-кун решил, что вырубить тебя камнем надежнее. - Ну и мразь же ты, - с чувством сообщил Аомине Кагами, поняв ситуацию по-своему. - Зажал журнал, жмотина? - Да нужен мне твой журнал! - Кагами-кун, мы здесь не для того, - осадил его Куроко, понимая, как быстро его план может деградировать в выяснение, чей баскетбол длиннее. - Аомине-кун, меня попросила о помощи Момои-сан. - Сацки? - Аомине скривился. - Вечно она лезет не в свое дело. - Она просто очень переживает за тебя. Я могу понять ее опасения. - Она попросила тебя поиметь, - с готовностью добавил Кагами. - Она очень переживает, что тебя никто не имеет. Я теперь понимаю почему. - Что? Т-тецу, ты же не всерьез? - это был первый момент, когда Аомине осознал, в каком положении находится, и на чьей стороне запахло жареным. - Боюсь, что Кагами-кун прав. Мы с Момои-сан пришли к выводу, что тебе это необходимо, - Куроко принялся невозмутимо раздеваться. - Кагами-кун, пожалуйста, подай мне презервативы и любрикант. - Эй, Тецу! Это изнасилование, между прочим! Изнасилование! Ты же не отдашь меня этому? - Нет, Аомине-кун. И меня оскорбляет, что ты мог так обо мне подумать. - А, а я уже перепугался. - Я сделаю все сам. Пожалуйста, постарайся расслабиться и получить удовольствие. Я буду нежен. - Что?! Но так нельзя! Если уж на то пошло, Кагами тоже так думал, но с другой стороны, он никогда не бросал товарищей в беде. А еще он просто не любил Аомине. - Аомине-кун, это для твоего же блага, - Куроко аккуратно сложил собственную футболку и положил ее в сумку. - Верь мне, пожалуйста. - Что? Да нихрена! Нельзя же так! - Аомине задергался в веревках. - Эй, Кагами, а тебя что, все устраивает? Ты вообще сообщник! - Пожалуйста, не сердись на Кагами-куна. Это был исключительно мой план, мой камень и моя веревка. Журнал с Хорикитой Май тоже мой, если хочешь, я могу отдать его тебе после. Аомине проанализировал ситуацию, понял, что все всерьез и посерьезнел тоже. Его оскорбило, что Куроко решил купить его девственность за журнал с Хорикитой Май. За всего один: - Эй, Тецу, ты действительно сейчас не шутишь? - У меня нет чувства юмора, Аомине-кун. Я никогда не шучу. Аомине смерил его мрачным взглядом и потребовал: - Развяжи меня. Немедленно. Воцарившуюся после этого напряженную тишину можно было резать ножом. Каждый ждал, что будет дальше: Кагами ждал, что сделает Куроко, Аомине ждал реакции на свои слова, а Куроко просто был садистом и выдерживал паузу. Наконец он вздохнул и понурил голову: - Хорошо. Кагами справедливо ожидал, что как только Аомине получит свободу, он кинется или одеваться или забивать Куроко ногами. Но Кагами ошибся. Первым делом Аомине отвесил Куроко подзатыльник, потом подумал и отвесил еще один. - Аомине-кун, мне больно. - Так тебе и надо. Ты хоть понимаешь, что чуть не сделал, придурок? Изнасилование это не шутки. Тебя за это выгнали из баскетбольного клуба. - Только если бы ты кому-нибудь рассказал, Аомине-кун, - логично возразил Куроко. Аомине логику не любил, потому что ответить ему на это было нечего. Разве что: - Заткнись. Что, по-твоему, я должен был думать, когда очнулся? - Что Куроко грязный одуревший от вседозволенности извращенец, который хочет воспользоваться твоим беспомощным состоянием? - подсказал Кагами. - Что я хочу помочь тебе, Аомине-кун, - не обращая на него внимания, ответил тот. - Тецу, ты действительно просто хотел мне помочь? - Да, - Куроко традиционно поклонился. - Я сожалею, если мои действия можно было трактовать как-то иначе. Справедливости ради, его действия - камень в голову, веревки и попытку изнасилования - очень легко было трактовать иначе. Но не со стороны Аомине. Все-таки он действительно никогда не ждал от Тецу плохого. Аомине посмотрел Куроко в глаза, и увидел там все то же, что заставляло Кагами сдаваться после восьми или пятнадцати счетов. Он увидел там грустное принятие неизбежного, желание помочь и решимость бороться, готовность ждать и затаенную боль. Аомине выдохнул и взъерошил волосы на затылке: - Ладно, хрен с тобой. Если это так необходимо, я согласен. Только пошли ко мне, родичей нет дома, и там хотя бы кровать. "Тринадцать", - подумал Куроко и улыбнулся той особенной благодарной улыбкой, которая заставила Аомине против воли покраснеть, а Кагами почувствовать себя лишним: - Спасибо. Я очень ценю твое доверие и обещаю тебе очень стараться. - Эй, - возмутился Кагами. – Вы что всерьез? Аомине, ты хоть понимаешь, на что согласился? - Заткнись, тебя не спросил, что мне делать. - Куроко вообще-то собирается тебя поиметь. По-взрослому поиметь. Что ты на это скажешь? - Что я и здесь тебя обошел, - подумав и почесав щеку, честно ответил ему Аомине. - Пошли, Тецу, брось этого неудачника. Он даже не понимает, что свет и тень должны полностью доверять друг другу. - Эй, Куроко, и ты так меня здесь бросишь? И что мне делать? - Кагами-кун, ты можешь воспользоваться журналом с Хорикитой Май. *** Главная трагедия жизни Кисе Реты заключалась в том, что ему постоянно названивали люди, которым он никогда не позвонил бы сам, а те, кого он доставал по телефону обычно отвечали на звонки и сообщения раз в полгода. Потому, когда телефон Кисе сообщил о входящем звонке от "Кагамиччи", Кисе ответил после первого же гудка: - Кагамиччи, как здорово, что ты звонишь! Как все прошло? План сработал? Аоминеччи изменился? Ему стало лучше? А как дела у Курокоччи? Надеюсь, он не слишком сильно перенапрягся. Ответом ему была долгая тишина, в которой, наконец, прозвучал усталый голос Кагами: - Знаешь, что я подумал, когда впервые встретил Аомине? - Что он невероятный? - "Вот же пидорас". - Правда? И что? - Я был прав.