Farewell

Сначала был выстрел, а затем крик. Мой крик. Я кричал, чувствуя острую боль в груди. Человек, упавший на песчаный грунт. Это я. А бросившийся в мою сторону - Эрик. Меня подстрелили. Всего пять минут назад. А теперь я лежу здесь, у Эрика на руках, истекающий кровью. Это почти смешно, так сюрреалистично, будто во сне… Чувствую боль, да, но это тупая, давящая боль где-то в груди и затылке. Скорее всего, это шок. Постепенно приходит холод, сковывающий конечности. Мои руки дрожат, когда я пытаюсь ухватиться за ткань костюма Эрика. Он все еще не произнес ни слова, мне кажется, он слишком потрясен. - Ты знаешь… Я никогда… Не думал, что… Закончу свой путь здесь… Я думал, что буду старым и лысым, буду сидеть в своем кресле-качалке в школе, медленно погружаясь в бесконечный сон, но, конечно, я никогда не думал о смерти на пляже от пули в груди. Немного больнее, чем заснуть, сидя в удобном кресле на залитой солнцем веранде. - Дыши, Чарльз, - говорит он, и я слышу, как дрожит его голос, слышу, что он близок к слезам, хотя прекрасно знаю, что он не позволит себе этого. Он всегда пытался показывать так мало эмоций, насколько это возможно, когда нас окружали посторонние. Но сейчас дело немного в другом… Я думаю, он пытается оставаться сильным. Я знаю, что я плачу, может быть, за нас обоих. Я знаю, что не собираюсь этого делать. И он тоже знает это. - Мне холодно, - я говорю, просто чтобы хоть что-то сказать, и улыбаюсь. Не знаю, почему. Мне кажется, я всегда улыбаюсь. Улыбка будет тебе к лицу, Эрик. У него много зубов, и он становится похож на акулу, когда улыбается. Хотя, на самом деле, это не выглядит страшно или опасно. Это добрая улыбка. Он смотрит на меня сверху вниз, пытаясь улыбнуться в ответ. - Я знаю. Тебе скоро снова будет тепло, не волнуйся. Это так трудно для него, все еще оставаться сильным. Знаю, он пытается подбодрить меня, и это заставляет смеяться. Чертовски плохая идея. Я чувствую кровь во рту, пытаюсь сглотнуть, но не могу. Кашляю кровью, она течет по моим губам, стекает на подбородок. Думаю, кровь делает мои бледные губы вновь красными. Он зол, ужасно зол и опечален. Это прекрасно видно по его лицу, в его глазах, в том, как он нервно кусает губы. Ему требуется много усилий, но он старается держать себя в руках, оставаясь спокойным. Это хорошо. Я всегда хотел, чтобы он контролировал свой гнев. Остальные молчат. Кажется, они в шоке. Мойра пытается получить помощь, вызвать подмогу, но это бессмысленно. Даже если бы телепорт Азазель перенес нас в больницу, это бы ничего не изменило. Пуля вошла слишком глубоко. Чудо, что я все еще дышу. И это не ее вина, что я лежу здесь, не Эрика, также не моя. Я думаю, что просто был не в том месте, не в то время. Мое сердце все еще бьется, но с каждой секундой все медленнее и медленнее. Стараюсь подтолкнуть его, заставить биться быстрее, пытаюсь дышать размеренно. К сожалению, я терплю неудачу. Мое дыхание не глубокое и лицо искажается гримасой боли. Это просто не остановить. - Чарльз, Чарльз, он будет в порядке? Так много крови… - Боже мой, Чарльз! Моя грудь болит… - Это… не может быть правдой. Так трудно дышать… - Помощь, кто-то, кто-то должен ему помочь! Я… я не хочу умирать… - Чарльз… Не уходи, нет, пожалуйста… Я пытаюсь… Так много мыслей, так много эмоций. Мои ментальные щиты сильно ослабели из-за столкновения с Шоу и слабости в организме. Я уже не понимаю, не могу разобрать, какие эмоции принадлежат мне. Это так… нереально. «Это несправедливо!» - рыдает в моей голове Эрик. Я знаю, Эрик… Я знаю. Не знаю, может ли он слышать мои мысли или нет. Слава Богу, он не носит шлем. Я буду чувствовать себя опустошенным, будучи не в состоянии чувствовать его присутствие на моей стороне. Я не хочу умирать без него в моей голове, в моем сердце. Это не твоя вина… Пожалуйста, не вини себя. Он будет винить себя за это, пока меня любит. Веки становятся слишком тяжелыми, я не хочу закрывать их, даже на секунду, но они делают это произвольно. - Не смей сдаваться!- шипит Эрик, прижимая меняя к себе. - Ты слышишь меня, Чарльз? Не смей оставлять меня! – он говорит это куда-то в пустоту, обращаясь ко мне. Я смеюсь, и это больно. Мой смех превращается в сдавленное шипение, что-то между хрипом и тяжелым бульканьем. Какой странный звук. Я никогда не думал, что умру именно сегодня. Конечно, я предполагал о возможности смерти в этот день, но… Она казалась такой нереальной и несбыточной. Я знаю, что до сих пор плачу. И он плачет сейчас. Его слезы катятся по его щекам, подбородку. Они смешиваются с моими собственными и кровью на губах. Медленно моя рука поднимается, чтобы схватить его за плечо. Это слабая попытка быть рядом с ним. Его тело теплее, гораздо теплее, чем мое. Наши перчатки испачканы моей кровью. Он пытался остановить кровотечение руками, но, конечно, это было бесполезно. - Эрик, - тихо произношу я. Мой голос слаб, слабее, чем мне хотелось бы. - Эрик… Неожиданно, его имя становится слишком трудным, чтобы произнести. - Тише, тише, - он успокаивает меня. Я чувствую себя ребенком, который не хочет идти спать. Слишком рано. Слишком рано… Мне действительно жаль, что я не могу остаться подольше. По крайней мере, нам удалось сохранить мир. Это радует. Я чувствую себя героем, который пожертвовал собой ради блага мира. Каким-то образом это наполняет меня гордостью, гордостью не только за себя, но и за всех нас. Когда-нибудь они будут героями. - Я… не хочу уходить,- и в этот раз уже рыдаю. Я отказываюсь идти, даже если это невозможно. А Эрик вновь спокоен. Его хватка на моем плече такая сильная. Он не хочет меня отпускать. Он не хочет, чтобы меня забрали у него. Я думаю, он хочет, чтобы на моем месте оказался он. И он боится гораздо больше. А я не боюсь. Я спокоен, слишком спокоен, в то время, как кровь продолжает течь. Я устал… «Я знаю…» - Следи за ними, - я начинаю задыхаться. Каждый вдох отдается резкой болью в груди. - За Рейвен… Ты слышишь меня?.. Эрик? Конечно, он слышит меня. Он слушает мой прерывающийся голос, словно это музыка, словно это что-то красивое, нечто прекрасное. Потому что это последний раз, когда он слышит меня. Он так любит мой британский акцент. - Сделай… Убедись, что она… Не.. Сделает… Достаточно и ...ххг,- кровь во рту. Я сдавленно кашляю, едва могу дышать, кажется, что эта вязкая жидкость везде. – И… Он снова успокаивает меня. Так много боли. Мое сердце. «Эрик… Эрик… Эрик…» Я повторяю его имя снова и снова. Я знаю, что он меня слышит. Я люблю тебя. Он знает, прекрасно знает это, но я хочу сказать это снова. К сожалению, у меня недостаточно сил, чтобы произнести это вслух, так что для него должно быть достаточно моих мыслей. «Я знаю, Чарльз… Я тоже люблю тебя… И всегда буду любить.» Он плачет так горько. Я хотел бы отнять у него душевную боль. Я не хочу, чтобы это закончилось так, никто из нас не хотел этого, но мы уже ничего не можем изменить… Это действительно несправедливо. -Все в порядке, - я говорю это, пытаясь успокоить его, в то время, как на мои щеки одна за другой падают слезы. Он больше не может их сдерживать. Ему и не нужно их сдерживать. Я не хочу, чтобы он сдерживал свои эмоции, потому что они делают его человеком. Они показывают, что он не просто машина для убийств, какой считает себя. Они показывают, что он человек. Кто-то, кто способен чувствовать, любить. Я знаю, что он нуждается в этом. Он нуждается во мне, я знаю, я телепат, я это чувствую. Мне даже не приходится читать его мысли. Он нужен мне. Я рад, что он здесь, со мной… Мой Эрик. И Рейвен… Прощай, Рейвен… И другие… Вы тоже прощайте. Я не один, до конца. Они останутся со мной. И я останусь с ними. Я вдыхаю последний раз и с улыбкой смотрю на небо. Чистое голубое небо. Я люблю синий цвет, но из-за слез все как-то слишком размыто. Прощай, Эрик… Он в последний раз успокаивает меня, в последний раз легко целует мои окровавленные губы. Он горько улыбается. И, наконец, отпускает.