Трудный ребёнок

Утро следующего дня разительно отличалось не только от трех предыдущих, а и вообще ото всех, что Рёге довелось встречать в этом доме. Все дело было в том, что в этот раз парень проснулся не первым, а когда он покинул свою комнату, его уже ожидал жизнерадостно улыбающийся Генки в компании аппетитно пахнущего завтрака. Но главным сюрпризом для Рёги стало даже не открытие в младшем кулинарного таланта, а возникновение давно забытого теплого чувства противоположного одиночеству, которое испытываешь, когда кто-то делает что-то для тебя не из собственной выгоды, а просто чтобы порадовать, когда кто-то ждет твоего возвращения в квартире, которая пустовала до этого множество лет. В последний раз Рёга испытывал нечто подобное еще когда учился в школе и жил с родителями. Только сейчас он осознал, насколько был одинок все эти шесть лет, что он прожил в Токио вдали от родного дома и единственных людей, которые о нем действительно заботились. - Доброе утро, - улыбнулся парнишка, делая глоток чая из прозрачной стеклянной чашки. Утро было непривычно солнечным, и яркие лучи сквозь окно проникали в квартиру, наполняя жидкость в чашке насыщенным рыжим цветом вместо привычного темно-коричневого. Сам Генки сидел на месте Рёги, и тому показалось это правильным, словно так было всегда. Игривые лучи падали парню прямо на лицо, заставляя щуриться, но пересаживаться тот почему-то не желал. И старший был искренне рад этому, ведь получил возможность оценить, как красиво на солнце блестят шоколадно-коричневые волосы мальчишки, как контрастно они смотрятся с бледной кожей лица. Вспомнив о контрасте, Рёге захотелось взглянуть на татуировку, покраснение вокруг которой уже должно было пройти, однако она оказалась скрыта под тканью легкой клетчатой рубашки. Засмотревшись на всю эту красоту, едва проснувшийся юноша не сразу сообразил, что надо ответить. Генки же заметил, как увлеченно его рассматривают, и хохотнул, делая еще один глоток. - Доброе, Тсузуку-кун, - все-таки пробормотал Рёга, вернувшись в реальность, и уселся за стол, перемещая взгляд на омлет и тут же заливаясь слюной. Наверное, он выглядел очень забавно, вновь и вновь давая парнишке повод для смеха, однако слышать его резвый хохот было в разы приятнее, чем не слышать вообще ничего. - Называй меня просто Тсузуку. Не люблю эти глупые приставки, - с улыбкой, не сползающей с уст, попросил парень. Отставив чашку подальше, он сложил на столе руки и подался немного вперед, жадно впиваясь взглядом в сегодняшнего дегустатора его стряпни. Из-за этого Рёга чувствовал себя музейным экспонатом или даже животным в вольере зоопарка. Поглядывая во время еды на ждущего вердикта юношу, Рёга отмечал, что тот выглядит сегодня как-то иначе, как-то старше... И это даже несмотря на беспечное выражение его лица. Наверное, дело было в одежде, которая делала его визуально больше, но ни в коем случае не полнила при этом. Хотя кто знает... Может, в прическе произошли какие-то незначительные изменения... - Ну как? - нетерпеливо поинтересовался Генки, едва последний кусочек омлета оказался во рту старшего парня. Тот не успел прожевать, поэтому просто поднял вверх большой палец, рыская глазами в поисках салфетки. И тут младший, видимо, догадавшись, а может, действуя по своему собственному плану, вытянул откуда-то бумажное полотенце и, перегнувшись через стол, заботливо промокнул губы Рёги. Тот смутился от подобного проявления заботы и покраснел, как девчонка. «Интересно, а это вообще нормальное поведение как для двух парней с семилетней разницей, приходящихся друг другу некровными родственниками», - впервые задумался Рёга, не зная, как оценивать неожиданные знаки внимания со стороны своего как бы племянника. Если он сам с первого дня поймал себя на странной симпатии к мальчику и счел это нормальным в силу своих сексуальных предпочтений, то об отношении Генки к однополым отношениям он ничего не знал и не знал, как реагировать на действия мелкого, учитывая, что для них двоих одни и те же жесты, взгляды и прикосновения могут иметь разное значение. Но стоило Рёге только допустить мысль о том, что Генки чувствует к нему что-то запретное, то тут же доводилось больно щипать себя и списывать все на разбушевавшуюся фантазию. «Не о том ты думаешь. Это просто чудной ребенок. Между вами ничего не может быть», - юноша уже откровенно устал доводить это своему телу и разуму, которые не упускали ни единой возможности неправильно отреагировать на Генки. - Итак, чем мы сегодня займемся? - заметив отсутствующий взгляд Рёги, парнишка несколько раз щелкнул пальцами перед его лицом, заставляя обратить на себя внимание, и задал наконец свой вопрос. - Погода отличная. Я бы не отказался прогуляться, да и тебе, трое суток света белого не видавшему, это только на пользу пойдет, - встряхивая головой, будто бы это помогло вытряхнуть из нее бредовые мысли, ответил Рёга. Затем он поднялся и, привычными движениями собрав со стола свою посуду, направился к раковине, у которой так часто доводилось вертеться в последнее время. В Токио парень привык есть в кафе, соответственно, мыть дома посуду ему приходилось крайне редко, но за эту неделю все кардинально изменилось, и Рёга подумывал, что вряд ли сможет в будущем избавиться от внезапно возникшей привычки. - Тут неподалеку есть небольшой, но очень красивый парк с прудом и множеством ветвистых деревьев. Мы могли бы прогуляться там, а затем отправиться за покупками, потому что последние оставшиеся в доме продукты я уже истратил на приготовление этого завтрака. И хотя видеть Генки Рёга в данный момент не мог, он был уверен, что тот смотрит сейчас именно на него. Он едва ли не физически ощущал его взгляд на своем затылке, отчего становилось неспокойно. Не обычный это был взгляд, больно тяжелый. Наверное, обернись он сейчас и загляни в глубокие карие глаза, то тут же все стало бы ясно, но Рёга не мог этого сделать. Он боялся. От мальчишки можно было ожидать чего угодно. - Хорошая идея, Тсузуку. Так и поступим, - ответил он, дабы разрядить обстановку и отвлечь мальчишку от его определенно нехороших мыслей. Но легче почему-то не стало. Тревожное чувство разрасталось в груди, но к чему готовиться, было не ясно, потому Рёга и продолжал мыть посуду как ни в чем не бывало и стараясь не выдать свое волнение. - Угу, - послышалось в ответ где-то совсем уж близко, и прежде чем старший сорвался и обернулся, со спины к нему прижались всем телом. Вечно холодный кончик носа Генки уткнулся ему в шею, а руки мальчишки обвили его талию. Выронив намыленную посуду в раковину и чудом ничего не разбив, Рёга застыл на месте с неестественно выпученными глазами. Сердце вновь заиграло свою привычную мелодию, которую не оценил бы ни один врач-кардиолог. Сказать, что юноша не понимал, что происходит, и растерялся – ничего не сказать. Недавние раздумья уже не казались таким уж бредом и вновь настырно полезли в голову. Ликовать однако не хотелось. Одно дело помышлять, но совсем другое, когда сталкиваешься в реальности со своими фантазиями. Слишком сложно все было в их ситуации, да и, в конце концов, Генки мог просто шутить, а Рёга же теперь на долгое время был лишен внутреннего покоя. Из-за своего беспокойства юноша даже не сразу заметил, насколько приятны прикосновения этого желанного человечка, однако распробовать их времени совсем не было. Слишком поздно Рёга заметил в руках парнишки пустую чашку, которую тот аккуратно плюхнул в пену, после чего тут же отстранился. - Пойду собираться. Позовешь, - как ни в чем не бывало сообщил Генки, покидая кухню и оставляя старшего наедине со своим замешательством. Это все лишь сильнее запутало Рёгу, который уже почти поверил в свои странные догадки. Едва они закрепились в его сознании, их тут же разрушили таким непонятным поведением. Наверное, как бы Рёга ни старался, разгадать, что на уме у Генки, ему было не под силу. Лишь не в тему парень подметил, что все самые удивительные повороты в их короткой недельной истории происходят именно на кухне. «Может, ужин в гостиной устроить?» - через некоторое время задумался юноша, когда оцепенение уже сошло и позволило покончить с мытьем посуды. Только вот сердцебиение приходило в норму слишком медленно. Во время всей прогулки Генки больше не делал никаких подозрительных намеков и неоднозначных действий, однако ситуации это не упрощало. Другой уже давно списал бы все на собственную ошибку, и Рёга с удовольствием бы это сделал, но что-то вновь и вновь заставляло его думать о том, что произошедшее не было случайностью. Какая-то неуместная толика надежды на взаимность теплилась в его душе, хотя парень и не мог сходу ответить, чего желает больше – узнать, что небезразличен Генки, или удостовериться, что тот не испытывает к нему никаких чувств и даже простейшей тяги. Первое было бы несомненно приятно, однако повлекло бы за собой гору проблем, решать которые Рёга был не готов; второе же причинило бы ему боль, но помогло успокоиться. Все же юноша не считал, что действительно влюбился в этого паренька с несносным характером, скорее, его привлекало его ухоженное тело и милое личико, его нежность в прикосновениях и грациозность в движениях, красивый низкий голос и яркая, запоминающаяся улыбка. Всего лишь. Не более. В парке же Рёге все-таки удалось расслабиться. Там перед глазами посетителей открывались невиданной красоты ландшафты, которыми невозможно было не залюбоваться с первых же секунд. Приезжие не могли не удивляться, откуда в сравнительно небольшом городке такие роскошные, аккуратные парки, да и Рёга, расставшийся с городом всего на шесть лет, удивился изменениям. Когда он уезжал, на этом самом месте находился заброшенный, никому не нужный сквер, куда мелкие дети лазили в поисках приключений на пятую точку. Если изначально Рёга планировал всю дорогу любоваться своим спутником и активно поддерживать с ним разговор, то в итоге он всю дорогу разглядывал необычной формы кусты, которые стригли на его глазах, и уменьшенные копии знаменитых водопадов, лишь изредка отвечая на вопросы Генки касаемо жизни музыкантов, которые сам же предварительно велел смелее задавать, если что-то интересует. В магазине же уследить за юным энергичным парнишкой оказалось не так уж и просто. Он неугомонно носился по всему магазину, в считанные секунды преодолевая расстояние между прилавками с разнообразным товаром, а Рёга и рассмотреть ничего не успевал, носясь за этим не в меру активным чудом с тележкой и выслушивая обещания о том, что ближайшую неделю дежурить по кухне будет Генки. «Может, у него раздвоение личности? То он улыбчивое дитя, стремящееся свести меня с ума своим смехом, то он не щадящий моих нервов подросток, злоупотребляющий алкоголем и любящий поскандалить», - это было единственное логичное объяснение, которое Рёга находил таким внезапным переменам в настроении своего подопечного. Домой они добрались уже в послеобеденное время, и уставший и измученный Рёга пожалел, что не взял машину. В Генки же энергии не убавилось. В силу позднего как для обеда времени он заявил, что они обойдутся бутербродами, а уже вечером поедят как надо. Противиться старший не решился и покорно поел то, что ему дали, гадая, чего такого грандиозного стоит ожидать на ужин. После импровизированного перекуса и быстрого душа, парнишка оккупировал кухню, заставив все столы купленными продуктами, досками, мисками и кастрюлями. Рёга порывался помочь ему, однако предложения его раз за разом отвергали, пока он и вовсе не оказался изгнан с кухни. Перемены в Генки поражали, они определенно радовали, но в то же время и пугали. Но такой Генки, какой был сейчас, старшему больше пришелся по душе, и портить ничего он не желал, поэтому послушно выполнял приказы мальчишки. Пока тот готовил им еду, Рёга решил отдохнуть. Минут двадцать он пролежал, роясь в телефоне, пока и вовсе не уснул. Бессонные ночи давали о себе знать. Проснулся юноша в то время, когда по городу разливались рыжие лучи заходящего солнца, проникающие и в комнату сквозь неплотно зашторенное окно. Но разбудили его не блики света, а цоканье чьих-то ноготков по поверхности деревянного стола. Раскрыв глаза, Рёга поспешно протер их несколько раз и незаметно даже сильно ущипнул себя за руку, не веря в то, что видит. На рабочем столе, задрав ноги и облокотившись спиной на стенку, сидел Генки, листающий какую-то книгу и, скорее всего, неосознанно настукивающий мелодию, в которой житель комнаты не сразу узнал одну из песен своей бывшей группы. - Тсузуку? Ты что здесь делаешь? - приподнимаясь на кровати, сонным голосом спросил Рёга. Мальчишка только сейчас заметил, что юноша проснулся, и тут же отложил книгу в сторону. - А... С пробуждением! Я просто приготовил еду и пошел звать тебя, но ты так сладко спал, что я не осмелился тревожить твой сон. Все-таки это я виноват в том, что ты не высыпаешься. Ну а потом я случайно заметил интересную книгу на полке и взялся ее читать. Меня затянуло, и я так и не ушел, перебравшись на стол... А потом барабанить начал по привычке. Этим я тебя разбудил? Прости... - спрыгнув со стола, парень взял книгу и поставил ее на пустующее место на полке. Рёга же встал следом и направился к зеркалу, чтобы поправить волосы. - Да нет, я сам по себе проснулся... - непонятно зачем соврал старший, кивая собеседнику на выход. Ужин, который приготовил Генки, действительно оказался удивительным. Не сказать, что поданные блюда отличались своей сложностью и изысканным вкусом, однако количество их поражало. Рёга и подумать не мог, что они купили так много продуктов. Казалось, наготовленным можно было накормить две семьи или же неделю питаться вдвоем. Также старший подумывал, а не забыл ли он о каком-нибудь празднике, однако когда вопрос о количестве еды все же был озвучен, Генки сказал, что таким образом просто-напросто хотел извиниться перед своим временным опекуном и поблагодарить его за терпение и подаренный замечательный день. У Рёги от подобного ответа челюсть буквально отвисла, но парнишка и тут не растерялся, насмешливо фыркнул, он запихнул старшему в раскрытый рот кусок курицы и велел не думать ни о чем и наслаждаться старательно готовленным ужином. Так и поступили. Но прежде чем сесть за стол, Рёга на всякий случай все же убедил Генки перетащить его в гостиную, сославшись на то, что там больше и ярче телевизор, который он хотел бы посмотреть во время еды. Пока парни кушали, старший из них не столько за показанным по телевизору следил, сколько за сидящем рядом на диване человеком. Тот ел аккуратно и с полным ртом не говорил, однако периодически все же умудрялся комментировать шоу, которое они смотрели, хихикая при этом. Рёга подумывал, что не такой уж он несчастный, каким казался в первые дни, но от обещания помогать и оберегать не отказывался. А еще за все время ужина мальчик не делал никаких попыток поухаживать за Рёгой: он не кормил его с ложечки, на вытирал ему рот и даже не воровал игриво еду из его тарелки. Максимум – подал однажды салат. И старший парень не знал, радоваться этому или печалиться. Из-за неопределенности своих чувств и желаний у него голова кругом шла. Только и хватало сил спрашивать у небес, почему этот милашка оказался его родственником или же, наоборот, почему его родственник оказался таким милашкой. Когда оба наелись до отвала, сразу же прибирать со стола никто из них не поспешил. Они сидели еще какое-то время на диване, пялясь в экран телевизора и поглаживая себя по набитым животам. А когда Рёга все же решился взяться за дело, Генки не позволил ему, придумав неожиданное занятие. Он быстро сбегал в свою комнату и притащил оттуда акустическую гитару. - Сыграешь мне ту песню, что ты включал тогда в машине? Она первой была, если не ошибаюсь, - ожидаемо попросил он у Рёги, а тот заранее знал, какую именно песню попросят его сыграть. А еще знал, что не сможет отказать, а если и попытается, то его заставят любыми методами... - Я не уверен, что у меня выйдет как надо. Я вокалист все-таки, а не гитарист. Тем более, старая она... - попытался сперва отнекиваться музыкант этого вечера, но тем самым лишь усугубил свое положение. - Точно, вокалист ведь... Тогда ты мне еще и споешь! - воодушевленно вскрикнул Генки, впихивая инструмент старшему в руки и поспешно усаживаясь рядом на диван. - Спеть я могу, но вот качественную игру не гарантирую, - вздохнул озадаченный Рёга, пытаясь вспомнить нужные ноты и планируя где-нибудь на середине песни отбросить гитару и закончить исполнение акапелла. - Все у тебя выйдет, скромняга, - хихикнул младший, но тут же поспешно замолчал под сердитым взглядом Рёги. И все же когда тот принялся разминать связки, Генки вновь засмеялся. Видимо, звуки, издаваемые юношей, показались ему забавными. Подготовившись и дождавшись необходимой тишины, старший все же принялся играть, недовольно хмурясь из-за результата. Однако мальчишку услышанное восхищало, и он глядел на Рёгу, как на волшебника, на его глазах творившего чудеса. «Может, когда я стану достаточно популярным музыкантом, он будет с гордостью рассказывать друзьям, что в свое время я играл ему песни в индивидуальном порядке», - с улыбкой думал играющий, в очередной раз сбиваясь из-за того, что засмотрелся на покачивающегося в такт музыке ребенка, который и ребенком вовсе не был. Пока на музыку ложились слова, все было не так ужасно, песню даже слушать можно было, не заливая все вокруг кровью из ушей, однако когда настал момент соло, Рёга приготовился к одному из самых больших позоров в его музыкальной стороне жизни. Играя, он заметно напрягся и не осмеливался отвести глаз от струн, хотя и горел желанием взглянуть на Генки, чтобы убедиться, что ему все еще нравится его игра, что он еще не разочаровался окончательно. И когда парень все-таки испортил песню одним неловким движением, произошло кое-что необычное. Руки младшего легли поверх его собственных и еще раз коснулись струн, а затем замерли и вовсе. Игра прекратилась. - Мне кажется, так было бы лучше, - едва ли не на ухо прошептал Генки, неожиданно оказавшийся слишком близко. Его голова едва ли не лежала на плече Рёги, и когда тот обернулся, он чуть не соприкоснулся с мальчишкой носами. - Ты же говорил, что не умеешь играть, - настороженно произнес Рёга, воспроизводя в памяти диалог недельной давности, имевший место быть в ванной комнате. То, что сейчас творил Генки, пугало старшего. В общем-то, он испытывал все то же самое, что и утром, и думал о том же. Только на этот раз более уверенно. Уверенности в своих догадках ему придавало щекочущее щеку дыхание парнишки, который почему-то не спешил отстраняться, хотя следовало бы, если он просто хотел показать, как играть правильно. - Я солгал, - ровно ответил младший, серьезно глядя в глаза напротив, находившиеся всего в десяти сантиметрах от него. Его тонкие пальцы в этот момент надежно переплелись с чужими, и это стало для Рёги контрольным выстрелом в голову. Мозг просто перестал работать, и телом завладело тупое животное желание. «Одна секунда, одно движение, и наши губы сплетутся в таком желанном поцелуе. Верно, я ведь об этом мечтал всю неделю? И плевать на правила, плевать на то, кем мы есть. Он первым стер эту черту между нами, почему мне нельзя сделать шаг навстречу?» И Рёга его почти сделал, подался вперед, отмечая, что Генки тоже не остался бездвижно сидеть. Однако в самый последний момент, за миг до прикосновения остатки здравого смысла все же нашли в себе силы нажать на внутренний тормоз, и Рёга отвернул голову, слегка задев губой щеку мальчишки. Тут же переложив гитару в чужие руки, старший подорвался с места, хватаясь за голову. «Ничего не было, между нами ничего не было», - повторял он про себя, словно робот. Теперь же в своих догадках он не сомневался. Сомневался в другом – к чему и зачем стремиться Генки и каковы его настоящие чувства к брату его нового отца. На самом деле, вопросов возникло еще больше, чем было до этого, и на поиски ответов на каждый парню вряд ли хватило бы сил. Причина головной боли музыканта так и осталась сидеть на диване. Он смотрел на Рёгу немного гневным взглядом, словно то, чего он так долго добивался, вновь увели у него из-под носа. Но затем, сделав вдох и выдох, все же взял себя в руки, принял былой беззаботный вид, найдя в себе силы притвориться, будто бы ничего не произошло. - Забудь. Можешь идти отдыхать, посуду я помою, - сказал он старшему, не спеша подниматься с места и продолжая поглаживать по корпусу свой инструмент. - Я могу помыть, ты ведь все это готовил, - тут же ответил Рёга, аналогично стараясь сделать вид, будто все нормально и ситуация его никак не задела. Он уже хотел было взяться за грязную посуду, но обернувшись и встретившись с виноватым взглядом Генки, все же поддался. - Да, наверное, мне лучше пойти отдыхать. Опустив голову, побитый в водовороте своих чувств и происходящих событий, Рёга медленно направился к выходу. Он бы и рад идти быстрее, чтобы поскорее оставить это место, да накатившая внезапно усталость не позволяла. В тот момент его можно было сравнить с зомби – двигаться кое-как может, но в голове пустота. Рёга столько думал, столько переживал, что истощил себя морально. Чем больше он искал ответ, тем дальше он оказывался, парень лишь запутывался все сильнее, пока не потерялся окончательно. И лишь когда он настиг порога комнаты, его окликнули таким красивым голосом, звучавшим вновь непринужденно и совсем по-детски. - Рёга, поехали завтра к твоим родителям, - так же неожиданно, как и всегда, предложил парнишка, откладывая гитару и большими глазами с надеждой глядя на старшего. Рёга уже ничему не удивлялся. - Ты ведь не хотел, - как-то совсем безэмоционально произнес он, просто констатируя факт. В памяти опять-таки всплывал тот разговор в ванной. - Передумал. Надо наслаждаться их расположением, пока оно вообще есть. Да и ты так хотел с ними встретиться... Я не знаю, как еще могу загладить свою вину, - ответ Генки звучал очень даже правдоподобно, потому Рёга докапываться до истины, затевая очередной спор, не стал. И в самом деле, поездка в родной дом должна была оживить его, наполнить энергией и новыми силами для борьбы с этим маленьким, но соблазнительным чудовищем. Согласно кивнув, Рёга удалился, отмечая, что у него начинает болеть голова. В отражении в зеркале, висящем в коридоре на стене, юноша заметил, как с победной улыбкой и немного покрасневшими щечками Генки убирает со стола посуду. «Эх, не понимает он, что творит, негодник...» - в очередной раз тяжело вздохнув, Рёга не сдержал улыбки, вспоминая, как не так давно тоже был того же возраста, что и Генки, и точно так же вел себя, пытаясь завязать отношения с человеком, который позже стал его первым парнем. Хотя тот предпочитал называть себя жертвой. Жертвой настырности и привлекательности губ Рёги. - «А я жертва твоей улыбки и нелогичности, Генки... А также жертва обстоятельств и норм, нарушать которые бывает так опасно и непросто порою».