Трудный ребёнок

По возвращению домой Рёга четко осознавал две вещи: первая – ему абсолютно не хочется рыться в головах, искать ответы на свои вопросы и обсуждать произошедшее сегодня – он слишком устал для этого; вторая – разобраться во всем, несмотря на нежелание, необходимо прямо сейчас, дабы прервать запущенный процесс их с Генки физического сближения. Когда ребята вошли в квартиру, младший радостно вскрикнул «Ура!» и сразу же рванул в гостиную к телевизору. Рёге, честно говоря, удушить его хотелось за столь беспечное поведение после всего произошедшего в родительском доме. Но правильнее было сохранять спокойствие и серьезный вид, не давать волю эмоциям, которые Генки так умело мог использовать против него же самого. Разувшись вторым, Рёга направился следом за парнишкой, который уже забрался на диван с ногами и листал телеканалы, пока не остановился на каком-то аниме. Несильно стукнувшись лбом о стенку в знак отчаяния, старший неспешно вошел в комнату и остановился напротив экрана телевизора, перекрывая Генки вид на него. - Нам надо серьезно поговорить, - холодным тоном заявил он, глядя в упор на парня. Но тот слушать его не пожелал, сдвинувшись на другой край сидения и принявшись при помощи пульта увеличивать громкость. Дабы подавить нахлынувшую злобу, Рёга крепко сжал кулики, до боли впиваясь ногтями в кожу ладоней, и, стиснув зубы, сделал глубокий вдох и выдох, якобы выпуская пар. Подойдя поближе к дивану, он молча вырвал пульт из рук Генки, выключил телевизор и засунул устройство себе в задний карман джинсов. - Нам. Надо. Поговорить, - повторил он, отделяя каждое слово паузой, будто бы благодаря этому до мальчишки должен был лучше дойти смысл фразы. - Что, опять? - насмешливо поинтересовался младший, все-таки переводя взгляд на обратившегося к нему человека. - Ты прекрасно знаешь, о чем и почему. Отнесись к нему серьезно, пожалуйста, - все тем же тоном произнес Рёга, усаживаясь рядом на диван и разворачиваясь к Генки корпусом. Младший сперва посмотрел на него хмуро и напряженно, но очень быстро это сменилось полным спокойствием и самоуверенной расслабленностью. Через несколько мгновений на его устах заиграла привычная, не сулящая ничего хорошего ухмылка. - Тсузуку, то что произошло в доме моих родителей и едва не произошло перед этим... - несмело начал Рёга, сожалея, что не подготовил речь заранее, ведь было же время, пока они ехали в машине. - Ты мне нравишься, - выдал Генки, не дожидаясь, пока старший договорит. Губы его все еще были растянуты в хитрой улыбке, а выглядел он вовсе непринужденно, даже несмотря на то, какие серьезные и волнительные слова при этом говорил. Рёга был уверен, что если приложить руку к его запястью, то не почувствуешь никаких изменений в частоте пульса парнишки. Сам же он в тот момент выглядел так, будто на него неожиданно ведро холодной воды вылили. Ошарашенный, застанный врасплох, он даже позабыл о своем запрете проявлять эмоции. Выражение его лица выдавало неимоверное удивление, рот невольно приоткрылся, а глаза неестественно округлились. Сердце же его устало выбивать сумасшедшие ритмы и было готово в любой момент остановиться, уходя на заслуженный отдых. - Да-да, Рёга, в том самом смысле. - Что ты... говоришь такое?.. - оторопело прошептал старший, инстинктивно отодвигаясь назад. Генки скептически приподнял вверх левую бровь и упрямо подвинулся вперед. «Плохо дело», - понял Рёга, припоминая, что подобное уже случалось этим днем. Если младший так и продолжит наступать, то он не сможет противиться ему до последнего. Однако сбежать посреди разговора не предоставлялось возможным. - Ну ты ведь желал знать, почему и зачем я это делаю? Что мною движет? Вот я и ответил сразу, не желая выслушивать весь этот ненужный текст, который ты собирался мне сейчас зачитать. Ответ Генки был вполне логичен, однако Рёгу не удовлетворял. На самом деле ему хотелось услышать не это, а объяснение тем словам о якобы симпатии. Ему надо было узнать, правдивы ли они, с чего парнишка так решил и что именно ему нравится в старшем, не смущает ли его то, кем они друг для друга являются. Надо было узнать как можно больше, надо было найти, к чему придраться, надо было нащупать ту спасительную соломинку, вытяни которую, рухнул бы весь воздушный замок, выстроенный наивным подростком. В другой ситуации Рёгу бы обрадовало подобное признание, а из уст такого милого парня слышать его было особенно приятно, однако сейчас оно лишь причиняло боль. Вернее, боль причиняла невозможность ответить на него, хотя так хотелось... Допустить этого было нельзя. Эти слова все только усложняли и лишали надежды на легкое разрешение проблемы. - Мне, конечно, лестно, но между нами ничего быть не может. Прекрати этот цирк… - Рёга попытался вернуть былое спокойствие, в том числе и суровость с непреклонностью. Если он не будет говорить сейчас достаточно убедительно, то нет смысла вообще что-либо говорить, вряд ли упрямого Генки выйдет остановить, не прилагая усилий. - Почему же не может? – неподдельно удивился мальчишка, подсаживаясь еще поближе и во все глаза глядя на плохо скрывающего страх старшего парня. - Да потому что ты еще зеленый школьник, а я уже взрослый мужчина, и, кстати, да, если что, мы – мужчины. Нам не положено быть вместе, общество это не приветствует. Ты же не хочешь загубить свою жизнь из-за подростковой глупости? – на самом деле Рёга не считал свои слова достаточно весомым аргументом и посмеялся бы в лицо любому, кто заявил бы ему подобное. Связями с людьми одного с ним пола он, как уже известно, не брезговал ни сейчас, ни в юношестве, и уж никак не мог сказать, что это значительно подпортило его жизнь. Если излишне не разглагольствовать о своей ориентации и не выставлять свои голубые отношения напоказ, то можно жить вполне себе мирно. «Но ведь он целовал меня в доме у моих же родителей и явно не боялся быть застигнутым хозяевами. Значит, вести себя осторожно он не умеет или же не хочет, а вот это уже предоставляет угрозу его репутации», - тут же рассудил парень, чтобы придать себе уверенности в своих словах. Он знал, что если сам не поверит в то, что говорит, то другие не поверят уж тем более. - Не смеши меня, Рёга. Семь лет! Существуют пары и с двадцатилетней разницей в возрасте и чувствуют себя вполне комфортно. Слышал, как говорят? У любви нет возраста. И пола. Не переживай, я не загублю свою жизнь, а если и загублю, то хотя бы не буду винить себя в том, что в свое время не попробовал желанного запретного фрукта… - вот у кого Рёге стоило бы поучиться уверенности – Генки точно не сомневался в своих словах, казалось, он много об этом думал и успел сгенерировать ответы на многие вопросы и отмазки «оппонента». Это усложняло положение старшего, однако тому казалось, что не обязательно парнишке так ловко орудовать языком, чтобы обезоружить близсидящего – достаточно нескольких взмахов этих не очень длинных, но довольно-таки густых ресниц. «Как бы я того ни желал, сдаваться мне нельзя…» - напоминал он себе вновь и вновь, не в состоянии отвести глаз от оказавшегося слишком близко лица. – «И почему именно в эти моменты он выглядит таким прекрасным? Соблазняет меня, дрянь… Специально разума лишает». - Ну а что ты скажешь о том, что я являюсь братом мужа твоей матери? Они же шею мне свернут, если я к тебе прикоснусь. Да и нет у меня желания прикасаться к тебе, - Рёга наигранно брезгливо поморщился, отворачивая в сторону голову. Но на самом деле не для того, чтобы показать, с каким презрением относится к возможности сблизиться с мелким, а для того, чтобы не раскрыть ему свои истинные эмоции, которые он так и не научился скрывать под ледяной маской, как делала это Генки. «Вру, нагло вру, и он прекрасно понимает это…» И в этот момент парнишка в очередной раз заставил Рёгу подозревать себя в чтении мыслей. - Врешь. И доказать это очень легко, - странно, но произнося это Генки не усмехался. Он стал неожиданно серьезным, может, настолько его задела ложь старшего, а может, он просто хотел навеять страху… В любом случае, взволновать Рёгу еще сильнее у него вышло. Старшему не пришлось дожидаться инициативных действий со стороны Генки, чтобы понять, что произойдет дальше. Он осознал это еще до того как парнишка склонился над ним, прижимая спиной к диванному подлокотнику. Осознал, но не предпринял попыток избежать этой сладкой пытки. Он мог бы еще успеть, но подсознательно не желал этого и решил сделать вид, будто бы просто-напросто не успел вовремя отреагировать. Этим можно было обмануть кого угодно, но, пожалуй, не Генки и не собственную совесть. «Он прав, прав он, нет смысла спорить…» - Рёга все же сдался, позволяя себе расслабиться хотя бы на несколько мгновений и насладиться поцелуем, прежде чем пришлось бы его разорвать и с новой силой приняться отстаивать свою ложь. Но когда он уже собирался оттолкнуть от себя обнаглевшего мальчишку, скорбно воспроизводя в памяти приятные моменты касания чужого языка к его собственному, Генки неожиданно отпрянул самостоятельно. Такой кошачьей улыбки и столь высокомерного взгляда Рёга еще в жизни не видывал. Проведя пальцами по влажным губам, парнишка довольно произнес: - Тебе настолько неприятно, что ты прям весь дрожишь. А стоит мне еще немного поимпровизировать, то что, шпагу свою обнажишь? - Не льсти себе. Просто у меня давно никого не было. Работа не позволяла, а теперь ребенка нянчить приходится, сам понимаешь, - поправив смявшуюся под весом Генки рубашку, Рёга выдавил из себя насмешливую ухмылку, хотя и подозревал, что со стороны она смотрится жалко и Генки только посмеется над этим. Однако непредсказуемый парень продолжил удивлять. Хотя, наверное, старший уже ничему не удивлялся. Нахмурившись, он процедил сквозь сцепленные зубы: - Я не ребенок, когда же ты уже поймешь? Кажется, подобные слова парнишку сильно задевали и из раза в раз злили все сильнее. Рёга доказывался, что разъяри он его сильнее, определенно произойдет что-то очень нехорошее, однако ничего не смог поделать со своим желанием отомстить. Генки издевался над ним, насмехался над его попытками скрыть свои истинные чувства, хотя и понимал, что так будет правильнее. А теперь у старшего появился реальный шанс отомстить негодяю, и не воспользоваться им было просто невозможно. - Нет уж, Тсузуку-кун. Как бы мне ни хотелось видеть в тебе взрослого человека, твое поведение этого не позволяет. Ты ведешь себя как самое настоящее дитя, которому родители отказываются покупать желанную игрушку, - продолжил подливать масла в огонь Рёга, надменно при этом усмехаясь, что окончательно выводило Генки из себя. Глаза подростка едва ли не пылали алым пламенем, сознание нашептывало старшему, чтобы он остановился, пока не поздно, но ведь так трудно было противостоять искушению в подобной ситуации… Как можно отказаться от победы, когда она у тебя уже почти в руках? - Да ну? Думаю, дети себя так не ведут, - фыркнул парнишка, подаваясь вперед, чтобы в очередной раз поцеловать. Но сейчас Рёга был готов к подобному и причины младшего совершить это действие были ясны как день, потому он и не поддался его очарованию, смело отталкивая от себя. - Именно так и ведут, глупый! Им говоришь «нельзя», а они не внимают и продолжают предпринимать попытки добиться своего, действуя взрослым на нервы… - крепко сжимая плечи Генки, он усадил его подальше, вздыхая с облегчением. Он надеялся, что после этих слом младший хоть немного успокоится или хотя бы просто начнет скандалить, не покушаясь больше на губы Рёги. - Не сравнивай… Родители отказывают своим детям потому, что не могут дать им того, чего они хотят. Но они, не понимая этого, продолжают клянчить. А ты можешь дать мне… то, чего я прошу, но не делаешь это из принципа. Или из страха, что более вероятно. Противоречишь собственным желаниям… Ну разве тебе не приятно? – на лице Генки читалась целенаправленность, и тут старший понял, что доигрался все-таки. Мальчишка вновь пододвинулся к Рёге непозволительно, опасно близко, и пока раньше времени возликовавший юноша пытался прочесть его намеренья по глазам, парнишка одним ловким движением опустил свою ладонь ему на пах. Рёга и подумать не мог, что когда-либо будет так реагировать на подобного рода прикосновения, не верил, что они буквально могут обжигать кожу, как об этом пафосно пишут в книгах. Реакция собственного тела пугала его, он понимал, что в реальность воплощаются его самые заветные мечты, и стоит ему о них только вспомнить, стоит Генки совершить еще несколько движений, и Рёга поддастся… Не жалея силы, не боясь повредить чувствительную кожу, он грубо обхватил пальцами запястье, которое в этот раз показалось еще тоньше, однако это юноша заметил вскользь, подозревая, что на самом деле просто давно таким образом не прикасался к мальчишке – не мог же он похудеть за несколько дней. Но сколько бы сил старший не прикладывал – все было недостаточно. Генки напрягся, не позволяя отстранить себя, и, несмотря на боль, продолжил развратные поглаживания, подбираясь все ближе к застежке брюк. Собравшись с силами и процедив сквозь зубы предательский вздох, Рёга подался вперед, повалив мальчишку и весом своего тела вдавив в жесткий диван. Но прежде чем он успел встать и сбежать, вырываясь из такого манящего сладкого, не недопустимого плена, Генки молниеносно переместил руки на его спину, скрещивая их в замок и тем самым заточая старшего в еще более надежную ловушку. Как бы тот ни старался выбраться, у него не выходило, он продолжал брыкаться, словно рыба, выброшенная на берег, а безжалостный захватчик прижимал его к себе все теснее. И вроде бы Рёга и сверху находился, но и пошевелиться не смел без разрешения Генки. Вот и вся суть их взаимоотношений. - Ах ты пиявка… - как-то совсем незлобно прошипел старший, постепенно успокаиваясь. А что, если все-таки поддаться, а потом списать все на невозможность что либо изменить? Ведь он так крепко держит, и от Рёги сейчас ничего не зависит… Мальчишка довольно улыбнулся, точно так же, как старший улыбался несколько минут назад, ощутив кончиком языка приторный вкус близкой победы. Вновь целуя в губы, он словно похитил эту улыбку с чужих уст, переняв на себя. А затем, подобно вышеупомянутой пиявке, он припал к шее Рёги, умело засасывая кожу на ней и заставляя старшего поморщиться и тихонько вздохнуть, отдаваясь забытым ощущениям. От осознания того, чьи именно губы прикасаются к его телу, по понятным причинам юноше хотелось и радоваться, и плакать, и он несомненно испытает и то, и другое – сперва насладится близостью, а затем будет рвать на себе волосы, обвиняя всех и вся, и себя в первую очередь. Он заранее знал, что так будет, но останавливаться почему-то не желал. «С силой воли у меня дела обстоят отвратительно. Боюсь, у меня ее вовсе нет», - корил он себя, неосознанно принимаясь поглаживать талию лежащего под ним человека. Ведь так просто ругать себя, но при этом продолжать совершать ошибки, оправдываясь тем, что уже не способен остановиться. И вроде бы никто не сможет тебя обвинить, ведь ты сам прекрасно все осознаешь, и совесть твоя чиста, несмотря на то, что ты совершил… - Видишь, как все просто? Никто не узнает, Рёга… Это навсегда останется между нами, и каждый будет удовлетворен. Разве не выгодное предложение? – на ухо старшему шептал Генки таким сладким, томным голоском, с которым просто невозможно было спорить. И Рёга едва сдерживал себя, чтобы не поддакнуть мальчишке, чтобы не простонать буквально согласное «да», но это стало бы для него невероятным позором, самым большим поражением в жизни, с которым распад группы не идет ни в какое сравнение. Старший и не заметил, в какой момент он расслабился окончательно, но внимательный Генки, наверняка просчитавший все заранее, не упустил этот миг и ловко перевернул Рёгу на спину, забираясь верхом. Теперь вся власть принадлежала ему… И лежащего под ним человека это не смущало. Заводило, будоражило, но вовсе не казалось чем-то неправильным. «Я больше не могу сопротивляться… Я слишком много терпел. Никто не узнает, это навсегда останется между нами…» - словно под гипнозом повторил он слова Генки, склонившегося над ним и осторожно расстегивающего его рубашку. Когда же грудь Рёги оказалась оголена, младший тут же припал к затвердевшим соскам, целуя их, развратно облизывая и слегка покусывая, при этом игриво глядя обездвиженному собственными чувствами юноше прямо в глаза. Если присмотреться, во взгляде Генки можно было различить намек на победное «Слабак». Тот факт, что старший сдался, тут же вытеснил из его головы хмурые думы по поводу своего возраста. Мальчишка ликовал, мальчишка праздновал, это был его день. А Рёге нечего было ответить на этот взгляд, и он позорно отводил глаза… Может, побаиваясь, что старший передумает, а может, гонимый собственным нетерпением, Генки стремительно опускался все ниже, его поцелуи становились вовсе щекотными, а нежные руки уже вовсю блуждали по бедрам, ловко цепляя пояс джинсов и резинку трусов и оттягивая их все ниже и ниже. Чем дальше они заходили, тем волнительнее и страшнее становилось Рёге, видимо, оставались еще в нем остатки здравого смысла, видимо мозг не отключился окончательно и голова еще хоть немного соображала. Но с каждой секундой старший заводился все сильнее, и, несмотря на нарастающий параллельно страх, понимал, что еще немного и остановиться будет просто невозможно. Комнатная прохлада опаляла разгоряченную кожу, а может, это была реакция на прикосновения мальчишки к месту, бывшему для него тяжело доступным долгое время. Раньше подобную картину Рёга мог видеть только в своих снах, однако и представить не мог, хотя бы примерно, насколько сильные эмоции овладеют им, когда сны станут реальностью. Его всего едва ли не трясло от удовольствия, нежные прикосновения Генки сводили его с ума. - Со мной хорошо, да? – хитро улыбнулся младший, быстро сползая вниз. И даже если бы Рёга захотел что-то ответить, он не успел бы, захлебнувшись воздухом, когда прыткий язычок коснулся головки его члена. Веки опустились и стало так приятно, как не бывало еще никогда. Это был конец. Черта стерлась, затягивая юношу на недоступную половину… И ему хотелось орать. Но в данный момент исключительно от удовольствия. Однако вместо крика из легких вырвался лишь какой-то невнятный жалобный стон, в порыве которого парень резко распахнул глаза. Всю комнату заволокла тьма, из-за чего парень встрепыхнулся, тут же принимая сидячее положение. Он совершенно не понимал, что произошло и почему он ничего не видит. Подумывал, не ослеп ли по непонятным причинам. Может, из-за удовольствия? Или он уже в аду? Тогда где же костры и пепелища? Нет, дело в чем-то другом. И Рёга долго не мог догадаться, в чем именно, хотя ответ и был элементарным. Запоздало он сообразил, что не ощущает на себе тяжести чужого тела, да и лежит не на жестком диване, а в мягкой кровати, заранее переодетый в пижаму, пропитавшуюся потом. «Верно, всего лишь сон… Черт, никогда еще не видел столь реалистичных снов…» - вздохнул он, включив свет, и принялся расстегивать пуговицы на влажной рубашке, которую необходимо было немедленно выкинуть в стирку. Переодеваясь, он вспоминал свой разговор с мальчишкой, как тот разозлится и предпринял отчаянные попытки его совратить, как у Рёги почти лопнуло терпение и вся выдержка едва не сорвалась. Как в самый последний момент ему удалось увернуться от цепких ручонок и позорно спастись от катастрофы бегством. О да, он сбежал из гостиной, спешно закрылся в ванной и там уже самостоятельно удовлетворил накатившее возбуждение. Генки же, видимо, понял все, так как за дверью был слышен тихий хохот. Долго Рёга сидел там, не смея высовываться, а когда все же покинул свое убежище, мелкий уже спал. Вероятнее всего спал, так как свет в комнате не горел, а смотреть сквозь стены, чтобы узнать наверняка, старший не умел. Соваться же в комнату, чтобы справиться о такой мелочи, было глупо. Прошмыгнув бегом в свою спальню, Рёга улегся спать, моля богов забыть за ночь об этом вечернем кошмаре, чего, конечно, не вышло. То ли сознание, то ли сами высшие силы, то ли они на пару подшутили над беднягой, продлив его мучения даже во сне, который изначально должен был помочь юноше забыться. «Но теперь все позади… Главное, держать оборону. Не так уж и много осталось, всего полторы недели… Черт!» - он едва не заскулил, считая время, которое ему предстояло провести в этом доме. Слишком долго, слишком много событий может вместиться на этот отрезок времени… Даже не скулить – выть хотелось от безысходности! Но юноша не мог себе этого позволить, ночь все-таки, тишина, темнота, в которой где-то притаился маленький зубастый хищник… О последнем Рёга и думал все время, отправляясь на кухню попить воды. Его больше всего опасался встретить в темноте, что было весьма вероятно. Вдруг мальчишка захочет отомстить старшему его же оружием? Где гарантии, что он не поджидает своего опекуна где-нибудь за очередным углом? «Да нет, бред… Я ведь не прячусь от него даже, ему нет смысла меня ловить. Просто я постепенно превращаюсь в параноика», - убеждал себя Рёга, ступая с каждым шагом все увереннее. Потому и не рухнул едва ли на пол, наткнувшись в гостиной на разместившегося на неудобном диване Генки. Тот крепко спал там, подложив под голову руки. – «Быть не может… Ну не меня же он караулил? Интересно, а когда я вышел из ванной, он уже дрых здесь?» Вся осторожность и бдительность отошли на второй план, испуг угас, уступая место умилению. Враг ведь спит, значит, не страшно, если им немного полюбуются… - Красивый гад, - обреченно шептал Рёга не без доли восхищения, пока, повинуясь инстинктам, накрывал спящее тельце первым попавшимся под руку одеялом. Бояться можно, остерегаться нужно, но не заботиться нельзя, ведь каким бы хитрым ни был этот лис, кролик Рёга все еще остается его несчастной, влюбленной, но, слава богу, не лысой «нянькой».