Нелегко живется мизантропам

*** Диккер босиком прошла вглубь - пятки скользили на ошметках мяса и раздробленных костях. - Наташ... - Мм? - девушка с ногами забралась на кровать. Пахомова все так же неподвижно лежала, раскинув руки. - Чет мне совсем хреново. - Кромсать некого?- Диккер с усмешкой окинула расхреначенный стол и разрезанную во многих местах ткань одеяла,- или на мне сейчас отыгрываться будешь? - Пас,- голос глухо звучал из-за подушки. Диккер промолчала, рассматривая царапины и сколы на потолке общаги, который было видно в окне. - Наташ... - Мм? – Махнемся местами? - А? Не слышу. - Поменяемся, говорю? - Поменяй кодировку речи на Юникод, я ничего не понимаю. Сталь прошла меж ребер, оцарапала легкое и легко вынырнула из тканей обратно. Будто в слоеный торт воткнула. - Ты забыла нож в прошлый раз, - Пахомова задумчиво изучала красноватые подтеки на лезвии,- отдам назад, если останешься здесь. Наташа резко развернулась к себе, щурясь от болезненного жжения внутри: - А просить по-нормальному разучилась, да? Знаешь, я тоже так могу,- и всадила иголку от циркуля повыше колена, еще и поковыряв для эффекта. Но Пахомова почти с детским восторгом наблюдала за пульсирующей струйкой крови - под циркуль очень удачно подвернулась артерия. Наташи завороженно наблюдали за красным самодельным фонтаном. - Почему она не кончается? Я уже кучу раз резала, в разных местах... - И даже шрамов не остается, - Диккер провела острым кончиком лезвия по наташинской руке, спускаясь ниже от плеча к локтю, в некоторых местах белой линии просачивались ярко-алые капли,- там гораздо больнее... Пахомова опять откинулась на подушки, задирая ногу и заставляя течь кровь вдоль икры. - Подожди несколько дней,- Диккер примирительно похлопала Наташу по торчащей пятке,- скоро сессия закончится, и не надо будет в аудиториях тухнуть. Однако, вовремя тебе приспичило,- Наташа лениво скосила глаза на пол, задерживаясь на оторванном хвосте. - Ну и ладно, сдавай на здоровье,- Пахомова зажала ладонями ранку на ноге,- приходи, как освободишься. -Конечно. Мясо мелко задрожало, Наташа только махнула ногой в сторону двери. *** По колено в серой гнилой жиже, спотыкаясь о каждую полуразложившуюся кость, цепляясь за окаменевшие ветки, Неро брела по лесу. Туман рваными клочками хватался за черные когти, ерошил волосы и как будто раздраженно поскуливал от недостатка сил, чтоб хотя бы притормозить девушку. „Что за хрень?! Какого черта здесь это дерьмо плавает?!” - Наташа яростно пнула подвернувшееся... Нечто. Звездочка над головой неестественно быстро закрутилась, обретая форму золотисто-охристой воронки на горизонте; практически на таком же расстоянии от Неро (на таких дистанциях точные значения довольно трудно определить) несколько быстрее разворачивалась гребаная черная дыра. Рай и ад? Гарантированное будущее и медленное разложение? Переход на следующий уровень? - НЕПРАВИЛЬНОО!! Ахха-ха-ха-хаа!!!- Наташа орала в разлившейся тишине, - СЛИШКОМ ПО-ИДИОТСКИ!! БАНАЛЬНО! ЗАЕЗЖЕНО! БАЯЯН!!! ХА-ХА-ХА-ХА-ХА! Хи-хи... Хи... Фух. Ну спасибо, порадовали!.. Неро со все еще трясущимися плечами от беззвучного смеха развернулась прочь от двух призовых билетов из серого леса и углубилась во вновь сгустившийся туман. *** Пахомова, сидя на кровати с бутылкой прогорклого пойла в руке, невольно предавалась ностальгии по давно ушедшему и канувшему в Лету детству, такому далекому, словно оно и не собственное; тягуче и не спеша, в памяти просыпались самые яркие моменты. Древнее мамино пианино, настолько расстроенное, что за него уже никто не садился, и оно потихоньку обрастало учебниками, дырявыми колготками и прочими вещами. Папин старенький проигрыватель 70-х годов, все еще крутивший латышскую группу „Zodiac” и придававший музыке столько какого-то космического обаяния, что девочка просиживала около него все вечера. Первый чечевичный суп, который так всем понравился; больше всего маленькой девочке нравилось резать картошку. Златуша, самая любимая игрушечная собака, без которой невозможно было уснуть и которая постоянно болталась около кровати. Ветхий бабушкин дом, из года в год с новой кошкой, всегда полный уютным теплом и домашней, невероятно вкусной готовкой. Десятки кособоких роз и слившихся в одно серое пятно радуг, нарисованных акварелью и расклеенных по всей квартире. Железные качели с облупившейся голубой краской, отчаянно скрипящие и не раз дававшие девочке по коленкам при попытке остановить свой размеренный ход. Куклы, блинчики с мясом, учебники, ложка, карандаши, снег зимой и тысячи других мелочей, которые составляют ворох запутавшихся в своем времени и порядке разрозненных воспоминаний. Бутылка с глухим стуком упала на замызганный ковер, разорвав хоровод мыслей. Пахомова мутным взглядом окинула серый потолок в небольших кляксах запекшейся крови. Как она так далеко залетела? А может, она там всегда была, просто только сейчас стало заметно? Да какая разница... Внезапно Наташе пришло в голову, что эта комната, кусочки Кэтсвилл на полу, Диккер где-то там, в далеком институте - все это просто затянувшийся сон, и сейчас она услышит голос мамы из ванной, проснется в своей кровати, соберется в школу и будет учиться, готовиться к иллюзорно далеким, но очень важным экзаменам, будет тихо всех ненавидеть, будет снова... Как тогда. Бутылка гулко треснулась об потолок и стеклянным дождем брызнула по всей комнате - несколько осколков застряло в повисшей ненужным придатком руке, еще больше подтверждая ее нежизнеспособность. Но она все еще движется. Даже с осколком чуть выше локтя. Даже с осколком в ладони. Даже с испорченными артериями и венами. Даже если она совсем отвалится, все равно будет живой. Как Кошак. Кошак... *** Как в насмешку, окружающее пространство вновь покрылось инеем, выступил лед, воздух стал сухим и потрескивал при ходьбе. Неро не могла наверняка себе сказать, что это глюки, ибо глюком здесь можно было называть все подряд, и решила, что так оно и есть. Вслед за воздухом высохла и поверхность, обнажая раздробленные кости и сморщенные грязновато-розовые куски мяса. Из-за ближайшего черного ствола выступил уже знакомый звериный силуэт - сшитый из человеческого материала олень. Запчасти несколько растрепались и на сшитых участках волокна мышц выбивались из швов. Глаза навыкате (Неро про себя отметила,что радужка у глаз разная: один - карий, другой - светло-голубой, почти не выделяющийся на фоне белка) сразу застыли на Наташе, лениво изучая девушку, как... добычу. Неро не оценила такого отношения к себе и в свою очередь уставилась на зверя, потихоньку вытягивая когти. Олень издал звук, смахивающий на шипение прорвавшейся трубы от водонасоса, и глухо стукнул корытом. Наташа широко ухмыльнулась: - Ну здравствуй, зверюга! *** - Эй, здаров. Пахомова промолчала, вяло махая рукой с зажатым в кулаке карандашом. - Что, передумала уже?- Диккер со смешком посмотрела на разбросанные скомканные листы бумаги с замысловатыми закорючками. - Нет, просто решила немного отвлечься от тупого просмотра своей жизни. - Ну такого уж и тупого,- Наташа почти обиделась,- иди давай, я тоже хочу посидеть в тишине и покое. И вообще, хотела равлекухи - получи. Пахомова еще несколько раз нервно чиркнула карандашом по бумаге: - Не торопи меня, а то передумаю... - Не-не-не, вылези хоть ненадолго из скорлупы, а то совсем загнешься. Наташа в ответ только рассмеялась, но все же оторвала задницу от стула. - Загнусь я, как же! Принимай пост, сменщик,- Пахомова шутливо, на прощание саданула канцелярским ножом по на Наташиному плечу и откинула лезвие в сторону. Диккер зажала глубокую царапину ладонью и поднесла пальцы к глазам, недовольно бурча под нос: - Вот только в универе вены на прочность проверять не надумай, а то религиозная мишура нынче очень дорогая... Девушка усмехнулась, подошла к выходу и, несколько секунд поизучав дверь взглядом, девушка обернулась к Диккер: - В какую сторону открывается дверь? - Внутрь,- Наташа задумчиво прохаживалась по впитавшим кровь половицам. Пахомова неопределенно хмыкнула и шагнула за ту грань, которую так долго выстраивала. *** Когти правой руки почти все сломаны - Наташа и не догадывалась, что они вообще могут ломаться. Как ни странно, боли не почти не чувствовалось, и Неро с не меняющейся ухмылкой пилила оленя единственным глазом. - Кажется, ты хотел показать мне цвет моей крови...- девушка совсем оторвала безымянный и мизинец,- Ну что же, у тебя получилось, иди гуляй! Ходячий конструктор „Лего” махнул разваливающейся головой с качающемся на честном слове рогом и, медленно перебирая копытами, начал растворяться в ближайшем сгустке тумана - хозяину зверюшки придется немало потрудиться, чтобы восстановить ее былое великолепие. Неро вернула пальцы в нормальное состояние и сделала пару шагов в другую сторону, но сзади послышался глухой удар о землю. Обернувшись, Неро отметила, что олень серой грудой свалился в белесую пелену. Кончился завод. *** Болезненно заторможено Наташа приоткрыла глаза и уставилась в потолок - неровные стыки бетонных плит и царапины, оставленные бывшими жильцами, обнажали неблагонадежность строительных конструкций под слоем растрескавшейся штукатурки. Пальцы сжались, продавливая кожу на ладони неровно подстриженными ногтями. Костяшки побелели от напряжения, и Пахомова расслабила руку. „Ни одного пореза”,- девушка встала с кровати и бегло осмотрела пустующую сейчас комнату общежития. Оставаться здесь со своими тараканами наедине не особо хотелось, а мысли крутились вокруг пятен крови и сломанных конечностей, не желая отступать, накатывая с новой силой, вцепляясь мертвой хваткой в сознание и не оставляя ничего другого. Стены душили, и Наташе, так долго сидевшей взаперти, жутко хотелось выбраться на свежий воздух. ...хотя какой он к черту свежий? Чтоб надышаться, нужно убраться от людей, нужно выбраться из города, нужно выбраться в лес, нужно... Но для начала, просто на улицу. *** Диккер осторожно, словно боясь поранить, ощупывала поверхность окна. Прохладное, идеально прозрачное, как будто и нет никакого стекла, оно приятно холодило кожу и как-то ненавязчиво притягивало взгляд. Наташа легонько стукнула пальцами по стеклу и отпрянула от окна, шагая к кровати и залезая на нее с ногами. „Сколько же она тут просидела в одиночестве”, - Диккер рассеянно махнула рукой вниз, воссоздавая в памяти образ кошки. Розоватые ошметки мелко-мелко задрожали, и разбросанное по всей комнате кошачье мясо медленно, с надрывом, словно не до конца веря в происходящее, потекли в середину комнаты. Обломки костей отделялись от мышц, волоски шерсти отпадали от шкуры и перегруппировывались заново, выстраивая скелет, постепенно обрастающий внутренними органами и мясом. Вкатывались в глазницы глаза, вереница волосков прошествовала по пока еще едва покрытой шерстью груди и замерла вокруг носа, когти не спеша занимали свое законное место, уши обрастали пушком. Диккер сползла с кровати и взмахом руки немного ускорила процесс - кусочки разрозненного тела быстрее расходились по своим местам. Мимолетно Наташе подумалось, что именно вот этим Пахомова и развлекала себя некоторое время. А ведь разрушать - не строить, так? В этом пункте все тоже вывернулось, кромсать плоть гораздо интереснее, чем придавать ей первозданный, а главное, живой облик. Наконец, лоснящаяся шерсть полностью распределилась по тушке, даже ленточка завязалась на черном хвосте, и движение прекратилось, но тело не спешило подавать признаков жизни. Диккер осторожно взяла кошку на руки и переложила на кровать, мягко поглаживая по черно-белой шерсти. Почесала за ухом, прикоснулась к мягким подушечкам на лапах, подергала за усы - и тело начало стремительно теплеть и наполняться внутренним движением - клетки начали свою работу, кровь заструилась по капиллярам, бок все чаще и глубже опадал и снова поднимался, и девушка с чувством выполненного долга опустилась на кровать, продолжая гладить кошку. Наташа медленно открыла глаза.