До чего доводит ревность

      Утро некроманта всея Инквизиции, самого обаятельного мага Тевинтера и просто самодостаточного, забавного и бесконечно скромного мужчины началось с такого зубодробительного грохота, что поначалу ему показалось, что к нему на чашечку чая решили заглянуть Корифей, Самсон и их шобла ручных, обдолбанных красным лириумом зверьков-храмовников. Все еще ничего не понимая, резко сев в кровати и вооружившись канделябром, – не посох, конечно, но в критической ситуации и щепка оружием станет – некромант со всем возможным возмущением воззрился на дверной проем, уже готовый сражаться за правое дело всеми возможными и невозможными способами, а так же раздавать вполне себе заслуженные зуботычины всем страждущим и не очень. Не просто же так в Скайхолде уже которую неделю ходит шутка о том, что он и Архидемона до ручки доведет, потом воскресит и еще раз доведет.       — Дориан, мать твою, Павус.       Тевинтерец, мягко говоря, познал многогранность когнитивного диссонанса и был весьма удивлен столь «теплому» приветствию. С милордом Инквизитором, – который, кстати говоря, и рисовался в дверном проеме, судя по всему до этого открыв эту самую дверь с ноги, – его связывало не так много всего, но стоит учитывать то, что тот весьма охотно брал его с собой на задания и время от времени наведывался в башню магов для дружеского, или чаще познавательного разговора. Орлейские чаи они, конечно, в свободное время вместе не гоняли, но Павус искренне полагал, что его превосходительство вниманием его личность никогда не обделял, а посему он мог с уверенность сказать, что отношения у них далеки от понятия «прохладные». Ну, по крайней мере, до сегодняшнего утра они точно были далеки от этого понятия.       — Извольте, милорд. Моя матушка пусть и не лучшая женщина в Тедасе, но упоминать ее всуе всяко не стоит. Тевинтерцы, знаете ли, народ ранимый, могут и порчу наколдовать.       Не столько обиженным, сколько изумленным голосом парировал Дориан, все еще созерцая стоящего в проходе Вестника. Всклоченный, раскрасневшийся, кусок рубашки нелепо как-то торчит – как пить дать, злится на что-то, но на что? Дориан вопросительно выгнул тонкие брови и тут же напряженно нахмурился, поджал губы и опустил уголки рта вниз, становясь похожим на, как он сам говорил, «напряженного мыслителя». Если Вестник говорит с ним таким тоном, значит, он, Дориан, где-то провинился, и опять же – где? Трупы он, вроде как, не оживлял, над заключенными не подшучивал, корни смерти по кухне не раскидывал, казенные деньги на орлейские тряпки не тратил, даже книги Соласу на голову не ронял. А проблема все-таки была и, судя по напряженной, перекошенной роже Инквизитора, эта самая проблема была вполне себе материальной и насущной. Особенно с учетом того, что обычно Вестник себе таких вольностей не позволял, да и в целом всегда был милым и понимающим малым, который в определенный момент мог стать прямым, как шашка храмовника, и непоколебимым, как воля Создателя.       — Я тебе сейчас наколдую, Дориан. Так наколдую, что колдовалка сломается.       Тевинтерец сам не заметил того, как нервно у него дернулся глаз. В данный момент времени он не понимал: то ли ему стоит высказать свое авторитетное «фи», то ли стоит уматывать куда-нибудь подальше и повыше, чтобы наверняка не достали, то ли стоит прикинуться предметом меблировки и не возникать без повода. Кстати о меблировке. Почувствовав, как постепенно начинает затекать поднятая рука, некромант мельком покосился на зажатый в руке канделябр (баснословно дорогой, между прочим!) и вновь задумался о бренности бытия. Рука вроде как затекала, а шевелить ею мужчина боялся ввиду небезосновательных подозрений, что всякое его действие будет воспринято как провокация. Радовало только то, что владыка всея Скайхолда вломился к нему без посоха и доспехов, что относительно уравнивало их шансы в случае назревающей схватки века. Переведя взгляд с канделябра на яростно раздувающего ноздри Инквизитора, Дориан улыбнулся той самой своей милой и глуповатой улыбочкой, призванной умаслить агрессивный элемент и свести степень возможного травмирования на минимум.       — Как вам аксессуарчик, милорд Инквизитор? Эльфийская железная кора, напыление из орлесианского серебра и отделка золотом и кровавиком. Богатое сочетание красного и золотого цветов, между прочим!       Судя по тому, что его светлость начал медленно, явно демонстративно закатывать рукава своего инквизиторского камзола, сведения об «аксессуарчике» ему были нужны, как мабари пятая нога. А вот это уже выглядело пугающе. Люди вот скажут: «ну закатывает человек рукава, ну и что в этом такого?», – а Дориану все равно жутко как-то сделалось. Вроде как над ним намереваются в полевых условиях акт пластической хирургии вершить, а он толком и ответить не может. Не положено, так сказать, на высшее руководство зарываться, субординация там, репутация всякая и все такое. Павус даже не мог точно сказать, что напрягало его больше: эти демонстративные жесты или эта целеустремленность и уверенность в собственной правоте, явственно отражающиеся в светлых очах Вестника. В общем, как говорится среди жителей Вольной Марки: «дело дрянь – дело надо решать». Не сводя с милорда взгляда светлых глаз, тевинтерец медленно опустил руку, в которой сжимал канделябр и, разжав пальцы, отложил тяжелое, дорогостоящее украшение подальше, чтобы не мешало. Упершись руками в кровать, маг чуть сместился в сторону и тут же заприметил, как подозрительно Вестник прищурился, словно изготовившийся к рывку зверь, почувствовавший, что добыча хочет сбежать. Будем честными: «добыча» этого хотела настолько страстно, насколько это вообще было возможно.       — Куда это ты собрался, Павус?       Голос у милорда как у бывалого, прожженного долгом службы и тяжелыми обязанностями храмовника, который каждого мага Круга в лицо знает и каждого видит насквозь, точно зная, чего ожидать. Дориан про себя подумал о том, что с такими дарованиями его светлости следовало бы выбрать союзниками храмовников, а не магов, а потом вспомнил о том, что в данный момент времени подобные мысли — это действительно лишнее. Все так же обворожительно улыбаясь и корча самые разные, полные нервной доброжелательности гримасы, Павус медленно сполз к краю кровати, наблюдая за тем, как Инквизитор, шаг за шагом, подходит все ближе и ближе. В итоге, когда ему все-таки удалось подняться на ноги, Дориан замер на месте и накинул на плечо край покрывала, которым умудрился обвязаться, дабы не выставлять срам на всеобщее обозрение. Инквизитор занял боевую позицию у другого края кровати, и слегка опустив голову к груди, пристально наблюдал за ним исподлобья. Некромант почему-то задумался о голодных драконах. Ах да, точно, у них же, у этих самых рептилий, точно такой же взгляд.       — Знаете, милорд, я в последнее время себя неважно чувствую, и думаю, что утренние прогулки на свежем, горном воздухе, коим славится Скайхолд, мне пойдут только на пользу. Так что если вы не против…       — Я против.       — Прошу прощения?       — Я против. Стой на месте, Дориан.       — Вам канделябр не понравился? Я его сам покупал, честное тевинтерское! Но если вам не понравился, то можем потом как-нибудь вместе съездить в Вал Руайо, там есть такой хороший магазин, и торговец симпатичный…       — Я тебе сейчас этот канделябр…       — Аревуар, дорогуша! — не теряя попусту времени, стремительно подобрав «подол» импровизированной тоги, некромант провел хитрый обманный маневр, и, когда Инквизитор отступил в сторону, с грациозностью галлы вскочил на кровать, мастерски увернулся от загребущей руки Вестника и вывалился в коридор. Вывалился прямо на группу молоденьких девушек-магов. Девушки подобного маневра не оценили и запищали на разные тона, становясь похожими на стайку встревоженных птичек. Ухватив первую подвернувшуюся под руку мадам за хрупкое плечико, Дориан, словно в танце, повернулся вместе с ней и аккуратно подтолкнул в сторону распахнутого дверного проема, тем самым притормаживая выскочившего из помещения Инквизитора. При виде разъяренного, что твой друффало, и вооруженного помпезным канделябром Инквизитора, девушки взвизгнули еще громче, чем обеспечили еще и шумовое дезориентрирование потенциального противника.       Проигнорировав гневный оклик, Павус, не теряя времени, рванул в сторону лестницы и поскакал вниз, перемахивая то через одну, то через две ступеньки. С победоносно развевающейся за спиной простыней он ввалился в находящийся на стадии ремонта холл и рванул дальше, по пути перемахивая через заваленный свитками и научными трактатами стол Соласа. За спиной зашуршала взметнувшаяся в воздух, словно конфетти, бумага, к гневным воплям инквизитора примешался не менее гневный вопль нелюдимого эльфа, справа повеяло магическим холодом, и Дориан лишь мельком успел подумать о том, как хорошо, что Солас маг толковый, но с глазомером у него явно что-то не то творится. Едва ли не головой вышибив дверь в главный зал, некромант столь же резко ее захлопнул и подпер стоящим рядом стулом. Резко развернувшись в сторону, он поймал на себе недоумевающий и вместе с тем заинтересованный взгляд Варрика. Судя по гаденькой улыбочке на лице гнома, этот день, стараниями пера горе-писателя, войдет в историю.       — За комментариями – к милорду, и Создателя ради, что угодно, но не пиши о том, что я бегал по Скайхолду в простыне, — с другой стороны кто-то ощутимо врезался в дверь, с явным намерением тот час же ее вышибить. Ни в чем неповинный стул надрывно затрещал всеми своими деревянными чреслами, грозясь с минуты на минуту сломаться, как никчемная спичка. В такт скрипа с другой стороны послышалась смесь людской и эльфийской брани, а также набор проклятий, грозных обещаний и пара-тройка намеков на отрывание той или иной конечности некроманта, — Что-то мне подсказывает, что пора мне идти дальше по своим делам. Воздух с утра такой прекрасный, ты себе просто не представляешь, — стул уже не скрипел, а хрустел в смертельной агонии, разве что в конвульсиях не бился, но Дориан и этому бы не удивился, — Ладно, побежал я, передавай этим двум пламенный привет, — вновь подобрав разметавшийся наряд начинающего эксгибициониста, тевинтерец помчался в сторону высокой арки выхода во внешний двор.       Варрик, недолго думая, улыбнулся еще гаже и, аккуратно подойдя к двери, пнул мешающий стул. Мгновенно распахнувшаяся дверь с грохотом врезалась в стену, оставляя всех очевидцев сего беспредела задаваться вопросом, как она только не слетела с петель. Скептически посмотрев на Инквизитора и Соласа, что распластались на каменном полу, гном медленно поднял руку и ткнул пальцем в сторону выхода, задавая беснующимся индивидам нужное направление движения. Как только оба, спешно поднявшись на ноги, сорвались с места, Варрик неспешно последовал за ними, уже вооружившись пером и пергаментом – надо же ему делать заметки.       А в это время ничего не понимающий Дориан уже успел взбежать по лестнице, и остановился на половине пути, чтобы отдышаться. Стражники и обитатели древней эльфийской крепости с непониманием наблюдали за всем происходившим беспределом со стороны, не решаясь вмешиваться, но уже строя теории на тему того, что могло произойти. Откуда-то издалека послышался глумливый хохот сидящей на крыше таверны Сэры. Поправив сползающую с плеча ткань, Дориан воззрился в сторону выхода из Скайхолда и, заприметив выскочивших оттуда Соласа и Инквизитора, моментально спрятался за сплошными каменными перилами. Над головой с треском пронесся концентрированный магический ледяной вихрь, который благополучно нашел свое последнее прибежище на каменной кладке стены. Поднявшись на ноги, мужчина помчался дальше, игнорируя летящие в спину гневные вопли и чудесным образом успешно уворачиваясь от зарядов холода и молний.       — Говорила же мама: «сиди дома, кому ты в этом Ферелдене сдался только», нет ведь, надо же мне было сюда приехать. С этими еще связался… А ну, посторонись, — проскочив меж двух стражников, которые ничего не подозревая патрулировали крепостную стену, Павус плечом вышиб дверь первой башни, споткнулся об раскиданные повсюду доски, выдал идиоматический словесный пируэт и помчался дальше, Создатель знает как умудряясь не цепляться за гвозди и прочие элементы разрухи своим пышным «нарядом». Вновь выскочив на открытую местность, он резко развернулся, чтобы захлопнуть дверь, и едва успел увернуться от просвистевшей рядом молнии. Волосы на затылке моментально наэлектризовались и встали дыбом, хотя, быть может, дело не столько в электричестве, сколько в состоянии праведного ужаса – все-таки не каждый день ему доводится видеть Инквизитора и Соласа в столь скверном расположении духа. Резко, практически перед носом у преследователей, захлопнув дверь, Дориан, издавая нечленораздельные вопли, понесся в сторону башни, служившей резиденцией военного советника.       — Каллен! Спаси меня! Каллен! — без стука вломившись в покои полководца, некромант застыл в нерешительности, обнаружив в помещении присутствие еще и небезызвестного кунари. Бык и Каллен смотрели на взмыленного, завернутого в простыню некроманта. Некромант смотрел на них. Где-то за дверью кто-то орал и матерился. Дверь вышибло сгустком электрического заряда, который брызнул во все стороны фиолетовыми искрами. Павус непроизвольно отметил, что так сильно глаза у Каллена давно не округлялись. Недолго думая, тевинтерец рванул вперед и спрятался за спину Резерфорда, вцепившись пальцами в пушистый, прилаженный к доспеху воротник. Каллен, в свою очередь, отступил за спину Быка, с интересом выглядывая из-за широкого плеча – не то чтобы он трус, но Бык-то, в силу своего норова, всяко быстрее всех тут порядок наведет.       — Так. А ну стоять-бояться, — поразительно спокойным, преисполненным стальными, командными нотками голосом продекламировал Бык, окидывая внимательным взглядом всех собравшихся с высоты своего роста. Инквизитор, было, дернулся вперед, но заприметив едва заметный жест кунари, замер на месте и придержал рвущегося в бой эльфа за воротник туники.       — А теперь я хочу, чтобы кто-нибудь один соизволил объяснить, в чем, собственно дело. Начать предлагаю с Дориана. Дориан? — не оборачиваясь, позвал Бык и подпер могучим плечом деревянную балку. Из-за плеча Резерфорда, неуверенно, все еще не выпуская из пальцев воротника, выглянул сам некромант. Инквизитор при виде тевинтерца мгновенно подобрался и вновь было дернулся вперед, но, поймав на себе отрешенный взгляд кунари, все же вновь замер на месте и даже отступил на шаг назад, тем не менее, горделиво вздернув подбородок и глядя на мага с ледяным презрением.       — Я официально заявляю, что я ничего не знаю и причины утреннего оголтелого марафона мне абсолютно неизвестны. Стоящий перед вами индивид… — услышав грозное шипение, Павус было вновь спрятался за спиной Каллена, от нервозности все-таки вырвал из воротника клок шерсти и вновь высунулся на всеобщее обозрение, — …так вот, стоящий перед вами милорд Инквизитор вломился в мои покои с таким остервенением, будто я еженощно взываю к демонам и коллекционирую красный лириум. По итогам нашей непродолжительной беседы, в частности после предложения милорда засунуть канделябр в место для этого совершенно не предназначенное, я провел маневр тактического отступления и вынужден был совершить забег по внутренней и внешней территориям Скайхолда, в ходе которого к милорду присоединился еще и Солас, имуществу которого был нанесен вынужденный, но, тем не менее, поправимый ущерб. Как итог: я оказался тут.       — Он стул сломал и спасенными магами кидался!       — Довожу до вашего сведения, что стул, между прочим, сломали вы, а что касается магов… Я был вынужден защищаться!       — А ну иди сюда, жертва многовековой селекции…       — Я бы вас попросил быть полегче на поворотах. Тевинтерцы, знаете ли, народ рани…       — Так. А ну, успокоились! — Бык врезал кулаком по столу с таким грохотом, что на месте подпрыгнули все присутствующие. Особенно плохо стало Каллену, которому за этим столом предстояло еще работать (а ведь кто знает, сколько раз еще Бык повторно врежет по столу. Стол-то ведь не железный, он и сломаться может). Когда балаган устаканился, кунари вновь обвел всех испытующим взглядом и остановил взор на фигуре Инквизитора, продолжающего демонстрировать амплуа частично обиженной, но в большинстве своем презрительно-раздраженной благодетели. Впрочем, на милорда, как на ключевую фигуру данного дела, уставились все, в том числе и Солас, которому вдруг стало интересно, с чего все действительно началось.       — Я видел вас двоих вместе! На конюшне! Вечером! Когда там никого не было! — выпалил Инквизитор, пристально щурясь то на Дориана, то на Быка. Повисло тяжелое молчание. Затянувшейся мизансцене явственно недоставало сверчкового стрекота, ну или как минимум проскакавшего бы из ниоткуда в никуда перекати-поля.       Каллену почему-то нестерпимо захотелось выпить. Мрачную тишину нарушил аккуратно вошедший в помещение Варрик, который, окинув всех вопросительным взглядом, подпер плечом дверной косяк и тихо прокашлявшись, произнес:       — Не вовремя я, да?       — Чушь! — окончательно прерывая затянувшуюся тишину выпалил некромант и вышел из-за спины Резерфорда, — на конюшне мы были, не отрицаю, но не… не поэтому, что вы себе там понапридумывали! — поправив сползающую с плеч простынь, Дориан резко отмахнулся и посмотрел на Быка, тот лишь согласно кивнул головой, сохраняя на лице маску спокойной отрешенности. Инквизитор все еще яростно раздувал ноздри и сжимал кулаки, явно ожидая дальнейших объяснений.       — Я хотел посмотреть на недавно появившегося в конюшне драколиска, но так как я к этим тварям боюсь приближаться, попросил Быка сходить вместе со мной, потому что в тот момент интерес был сильнее голоса разума, а он из всех присутствовавших в таверне выглядел самым дельным кандидатом в защитники от потенциально опасной и непредсказуемой твари!       — Он не тварь, у него имя есть, между прочим!       — Это не так важно. И вообще, — Дориан осмотрелся по сторонам и, повернувшись на девяносто градусов, окинул военного начальника оценивающим взглядом, после чего, шагнув к нему, страстно прижался к широкой груди охеревающего ото всего происходящего Резерфорда. Он, в свою очередь, словно оцепеневший, просто стоял на месте, тупо наблюдая за тем, как прильнувший к нему некромант наглаживает явно приглянувшийся ему воротник. Каллену захотелось не просто выпить, а откровенно так нажраться в хлам, — мы вполне себе счастливы с Калленом! Да, дорогой? — советник по военным вопросам растянул по губам почти искреннюю, но явно нервную улыбку. Если бы ему предложили выбирать между Корифеем и Архидемоном – выбор был бы проще. Взгляды всех присутствующих были устремлены на него, на Каллена. Особенно заинтересованно смотрел Варрик, держащий наготове пергамент и перо. Гном, конечно, романтическим жанром не увлекался, но ради такой эпичной сцены выяснения отношений можно было и изменить некоторым своим принципам. И вновь повисло тяжелое молчание. Инквизитор смотрел с подозрением, Бык и Варрик с интересом, Солас задумчиво буравил взглядом стену, явно не заинтересованный в вопросе происходящей в данный момент времени межличностной разборки.       — Я… Я… — голос у Каллена был не то чтобы обреченным, он был вообще никаким, бесцветным, но таким растерянным военного советника уже давно не видел никто из присутствующих. Резерфорд медленно обвел взглядом всех присутствующих и, наконец, опустив голову, заглянул в непроницаемое лицо повисшего на нем некроманта. Дориан улыбался ему, и столь сладких улыбок он не видел даже на лицах придворных дам. Мгновение, и Каллен почувствовав, как начинает тянуть ногу под давлением чего-то тяжелого. Опустив взгляд вниз, он узрел ногу тевинтерца, медленно, но верно надавливающую на его ступню. Дориан одними только губами, все еще сладко улыбаясь вывел слово: «прокляну». Каллен сглотнул. Нервно так. В голову почему-то забрела мысль о винных бочках, сгруженных где-то в подвале.       — Да, я… Мы… Мы счастливы вместе. Счастливы, само собой. Как и все такие же пары, как мы, — подняв голову, не прекращая глупо улыбаться подтвердил полководец, моментально почувствовав, как давление на ногу спало.       — За это надо выпить.       — Это надо упомянуть в книге.       — Вы, люди, все сплошь и рядом ненормальные.       — Это надо проверить…       Тишина. Сверчки. Перекати-поле. Где-то сдох дракон.       — Что? — в один голос воскликнули Дориан и Каллен, резко повернув головы в стороны сложившего руки на груди Инквизитора, едва ли не лучащегося самодовольством и подозрительностью.       — Вы вместе. Это хорошо. Я весьма рад за вас. Это надо засвидетельствовать, например… поцелуем? Думаю, да. Один поцелуй, все по-взрослому, — владыка Скайхолда пожал плечами и развел руки в стороны, явно не находя в этом ничего странного. И в целом, в действительности, он был в какой-то мере прав. Будь на месте Каллена кто-то другой, Дориан бы согласился без промедления, но сейчас… Некромант нервно сглотнул и поднял взгляд на военного советника. «Зарублю» - вкупе с нервно дергающимся глазом сие безмолвное послание вызвало в теле тевинтерца непроизвольную дрожь. Тяжело вздохнув, Павус тряхнул головой, отгоняя нервозное состояние и, выпрямившись, решительно протянул руку к лицу Резерфорда, аккуратно кладя ее на затылок военного. Каллен непроизвольно попытался найти рукоять меча, которой, как некстати, не нашлось, потому что перевязь в данный момент лежала вообще на втором этаже башни. Почувствовав сжавшиеся вокруг запястья пальцы Дориана, Каллен незаметно вздрогнул, но все же покорно поддался воле некроманта и, следуя его молчаливым приказам, обхватил Дориана за талию, неуверенно притягивая к себе. «Какой-то затянувшийся театр» - только и успел подумать храмовник перед тем, как Дориан сначала притянул его к себе, а после впился в его губы грубоватым, но весьма недурственным поцелуем. Неплохо так впился. И целуется он хорошо. Разве что усы нос щекочут, но это дело второстепенное.       — Ладно-ладно, все я понял. Я извиняюсь… Э! Дориан! Дориан!!! Каллен?! — вопли Инквизитора доходили до обоих словно через непроницаемую водяную толщу. Резерфорд лишь едва заметно поморщился, когда Дориан приложил его копчиком к краю стола и вяло заворчал, почувствовав пальцы некроманта настойчиво теребившие пряжку ремня.       — Что-то мне подсказывает, что нас всех с нетерпением ждут в таверне, — медленно произнес Бык, наконец, отведя взор от парочки. Сгребя Соласа, Варрика и Инквизитора в свои медвежьи объятия, Бык бочком-бочком протиснулся в дверь и прежде чем ее захлопнуть, задержал взгляд на довольно улыбающемся Дориане, мысленно желая тевинтерцу удачи.

* * *

      Утро тевинтерского мага, диктатора скайхолдской моды и просто понимающего, эрудированного и, конечно же, бесконечного скромного мужчины второй день подряд начиналось с зубодробительного грохота. Не открывая глаз, Дориан вцепился в злополучный орлейский, будь он не ладен, канделябр, мысленно делая пометку о том, что сегодня же вечером перенесет всю экипировку и в особенности посох в комнату, а то уже как-то не смешно даже. Слепо махнув перед собой канделябром, чтобы наверняка отвадить недруга, Павус резко открыл глаза и повернулся в сторону дверного проема, вновь мысленно делая заметку о том, что надо бы попросить местных кузнецов сделать ему задвижку понадежнее.       — Дориан, мать твою, Павус.       Некромант вздохнул очень тяжело и очень медленно. А потом поперхнулся воздухом. Тряхнул головой и округлил глаза. Громыхнула захлопнутая дверь. Отвратительно загрохотал откинутый в сторону нагрудник.       — Моя… матушка, она… тевинтерцы… обидчивые… — путаясь в словах, лепетал Дориан, наблюдая за тем, как военный советник его светлейшества Инквизиции, подобно кунарийскому дредноуту медленно, но верно приближается к его кровати.       Стоило Каллену упереться коленом в край кровати, жадным, каким-то даже голодным взглядом заглядывая в глаза Дориана, как баснословно дорогой канделябр тут же отлетел куда-то в район стены, брызнув во все стороны отколовшимися кусочками кровавика и прочими составляющими. Попроси сейчас Дориана вспомнить, когда ему в последний раз было настолько плевать на дорогую вещь, он, наверное, и не вспомнит.       — Вот до чего доводит инквизиторская ревность… — беззлобно усмехнувшись, выдохнул тевинтерец, впиваясь пальцами в воротник советника и резко притягивая его к себе.       Все-таки положительные стороны есть даже в нелепых ситуациях.