Гриффиндорка? Спортсменка? Красавица? или У всех свои недостатки.

Драко Малфой стоял перед зеркалом в своей комнате, полагавшейся ему как старосте, и повязывал серебристо-зеленый шарф. Наступили выходные, и блондин собирался в Хогсмид, где, как и на протяжении всего этого учебного года, его будет ожидать Люциус. Настроение у Серебряного принца было приподнятое, да и почему ему не быть таким? Война в магической Англии подошла к своему логическому завершению, Министерство было практически в руках Темного Лорда, а значит, в руках Ближнего круга Пожирателей. Конечно, фанатиков наподобие Беллатрикс в это не посвящали, но последователи Волдеморта уже около года подливали Лорду подчиняющие и ослабляющие зелья; не больше чем через несколько месяцев Темный Лорд полностью утратит собственную волю и станет покорной марионеткой в руках собственного окружения, а когда власть в стране целиком окажется в руках представителей старых родов, Волдеморта можно будет аккуратно убрать. Драко наконец справился с шарфом, завязав именно так, как ему хотелось, и, отступив от зеркала, взглянул на себя. Да, после принятия родового наследия он изрядно возмужал. Тощий, костлявый подросток остался в прошлом, сейчас перед зеркалом стоял крепкий, широкоплечий, высокий парень с идеальной осанкой и аристократической посадкой белокурой головы. Уверенный взгляд льдисто-серых глаз, надменный изгиб красивых губ, четкая линия скул... Конечно, до совершенного великолепия Люциуса ему еще далеко, но пройдет пара-тройка лет... Драко улыбнулся отражению. В Хогвартсе, однако, происходило что-то странное. Слизеринский староста никак не мог разобраться, в чем дело. По школе разгуливал младший Уизли в образе стажерки и роковой красотки; Драко всегда знал, что с Уизелом не все в порядке, но не думал, что до такой степени. Но пока ощутимого вреда от рыжего нет, пусть ходит, лучше здесь, под присмотром Драко, чем неизвестно где. К тому же остальные члены великой троицы отирались тут же, правда, заучку Малфой-младший так и не засек, но Поттер... С Поттером отдельная история. Началось со странного поведения обоих Кэрроу. Совершая ночное патрулирование школы, слизеринец заметил, что они куда-то отлучаются в обществе неизвестного человека, плотно закутанного в плащ. Драко невольно разобрало любопытство, и при третьем столкновении с этой группой ночных гуляк он решил проследить за ними - мало ли что эти ненормальные задумали, оправдывал он свое любопытство. Да и, откровенно говоря, скучно было в Хоге без вечного противника - лохматого очкарика-гриффиндорца. Не приносили радость ни квиддич, ни притихшие гриффы, ни значок старосты школы. Скука смертная. Только походы в Хогсмид доставляли удовольствие. Так вот, заметив в очередной раз крадущихся по коридору Кэрроу в компании неизвестного, Драко активировал отводящий глаза амулет, наложил дезиллюмиционные и заглушающие чары и пошел следом за этими тремя. По пути все молчали, даже когда покинули здание школы, и лишь добравшись до квиддичного стадиона и наложив какие-то чары, Алекто заговорила. - Ну что ж, начнем? - обратилась она к человеку в плаще. - С каждым разом у тебя выходит все лучше, но тренировки необходимы. Неизвестный тем временем сбросил плащ, и у Драко перехватило дыхание: молодой парень, который, как оказалось, скрывался под плащом, показался при лунном свете нереальным, каким-то волшебно-прекрасным созданием. Тонкие, точеные черты лица - выразительные брови, аккуратный носик, порочно-чувственные губы... Длинные, до лопаток, вьющиеся черные волосы, тонкие запястья, изящные кисти... Хрупкая, но создающая ощущение силы и опасности фигурка; странное сочетание, свойственное, наверно, стилету. - Давай, попробуй сегодня взлететь и действовать в воздухе, - посоветовала Алекто. Парень кивнул в ответ и... сердце наследника Малфоев пропустило несколько ударов, замерев в груди. За спиной неизвестного распахнулись огромные - около четырех метров каждое - крылья. Взмахнув ими пару раз для разминки и послав по стадиону неслабый порыв ветра, парень повернулся, заработал крыльями активнее и, будто опершись на воздух, оторвался от земли, постепенно набирая высоту. Это было настолько нереальное зрелище, что Драко замер с открытым ртом, наблюдая, как неизвестный делает несколько кругов над стадионом, и пропустил момент, когда оба Кэрроу присоединились к летуну, тоже обзаведясь крыльями. Покружив немного, вся компания вновь спустилась на траву стадиона. - Алекто, - заговорил наконец парень, и звуки этого голоса показались слизеринцу странно знакомыми, - почему мои крылья отличаются от ваших? Присмотревшись, Драко понял, о чем спрашивает юноша. Если крылья обоих Кэрроу покрывали темные, точный цвет в темноте не разберешь, перья, то крылья неизвестного были кожистыми, как драконьи. - Я сперва надеялся, что, может, перья вырастут позже... - Оба Кэрроу расхохотались, и парень, смутившись, замолчал. - Нет, дорогой, - отсмеявшись, сказала Алекто, - перья не вырастут. Просто по видовой принадлежности ты отличаешься от нас. Мы с братом темные вейлы, а у тебя к вейловскому наследию добавилась демоническая кровь, совсем недавно добавилась, максимум поколения три, скорее всего со стороны матери. Ты результат смешения двух рас - человеческая в расчет не идет - адская вейла. Такие как ты, способны выжить даже в Инферно! - Все не как у людей, - вздохнул парень. Кэрроу вновь засмеялись, а неизвестный досадливо запустил пальцы в собственную шевелюру. И тут Драко обожгло... этот жест был настолько ему знаком... Малфой-младший присмотрелся внимательней ко всем движениям юного брюнета. Вот знакомый поворот головы, вот упрямый взгляд исподлобья, усмешка... Драко с детства приучали внимательно следить за жестами людей. В высшем свете люди очень часто говорят совсем не то, что думают, но жесты... они не лгут; даже если специально тренироваться, человек не способен контролировать абсолютно все движения. Порой малейший наклон головы, невольно начатый, но оборванный на середине жест способны придать словам другой, порой совершенно противоположный, смысл. Потому-то наследник Малфоев при общении с людьми обращал внимание на их малейшие движения, невольно запоминая наиболее повторяющиеся, привычные жесты. И сейчас он, глядя на это крылатое существо, не верил своим глазам, потому что этого просто не могло быть, но он мог поклясться, что это Золотой Мальчик собственной шрамоголовой персоной. Кстати, а где же знаменитый шрам? Подкравшись как можно ближе, чтобы не быть обнаруженным, Драко разглядывал чистую гладкую кожу лба новоявленной вейлы и не находил ни следа знаменитой "молнии". Пораженный своими открытиями Драко, оставив летунов на поле для квиддича, поспешил в школу. Надо было подумать. Но Поттер! Адская вейла! Надо же! Что же это открытие может принести Драко? Отложив размышления об этом на потом, Малфой вернулся в свою комнату. И вот сейчас он вновь задумался о Поттере. Сказать откровенно, Драко всегда неровно дышал к брюнету. Нет, о какой-то тайной страсти речи не было, просто почему-то именно его действия, высказывания, поступки имели для Драко особое значение. Возможно, просто природная страсть Малфоев ко всему исключительному влекла блондина к Золотому Мальчику. А теперь он стал еще более исключителен... Хм-м... а вообще-то, учитывая, что брюнет находится в Хогвартсе тайно, у Драко сама собой отпадает одна проблема... проблема подарка ко дню рождения Люциуса... Драко ухмыльнулся сам себе - отцу нравятся золотые вещи, если в них есть стиль и вкус. Так что Золотой Мальчик вполне подойдет. Когда Драко вошел в номер маленькой элитной гостиницы "для избранных", которая работала без всяких вывесок и потому не была известна широкой общественности, Люциус уже ждал его. Старший блондин с удобством расположился в кресле, отложив на столик свою трость и уличную мантию. Серые классические брюки, темно-зеленый жилет, белая рубашка. Холодный, пристальный, будто пронзающий взгляд, водопад платиновых волос... нордическая красота. Высокий лоб, мужественный подбородок, несколько жесткая линия рта. Драко всегда восхищался отцом, в том числе и его незаурядной внешностью яркого блондина. Восхищался и где-то завидовал, втайне испытывая восторг и гордость, что этот мужчина обратил на него свое внимание. "Малфои любят все исключительное и достойное восхищения, потому что самое исключительное - это сами Малфои. Отсюда еще один вывод - то, на что обратили внимание Малфои, уже исключительно!" Драко улыбнулся своим мыслям и встретился взглядом с отцом. Странное впечатление создавал этот взгляд - с одной стороны цепкое, внимательное отслеживание любого твоего жеста, выражения лица, с другой же, впечатление, что смотрят сквозь тебя на что-то за твоей спиной, словно ты какая-то никчемная помеха, заслоняющая красивый вид или важные события, происходящие позади тебя. Подобный взгляд вызывал волны ледяных искр между лопаток, взгляд хищника, решающего, как с тобой поступить... Встретив этот взгляд, Малфой-младший, не разрывая зрительного контакта, подошел к креслу, в котором расположился лорд Малфой, опустился на ковер и положил голову на сильное, скрытое дорогой тканью брюк бедро. Минуту спустя ухоженные пальцы в перстнях зарылись в его волосы, разрушая идеальность уложенной прически и Драко блаженно прикрыл глаза, наслаждаясь лаской. - Отец, - начал наследник Малфоев разговор, - та комната... ты знаешь, о какой я... нужно привести ее в порядок. Лорд Малфой промолчал, лишь приподнял светлую бровь. Глаза сына все еще были прикрыты, но он прекрасно знал отца, для того чтобы угадать это движение. - Я нашел для нее обитателя... - сказал он, по-прежнему не открывая глаз. - О-би-та-те-ля... - повторил слово Малфой-старший, делая ударение на каждом слоге. - Именно! - подтвердил Драко, открывая глаза и опять заглядывая в их отражение - такие же подернутые ледком зимние омуты. - Есть хороший кандидат - маленькая прелестная адская вейла. Продолжая смотреть на сына, Люциус кивнул. - Я никогда не сомневался в твоем хорошем вкусе. Старший блондин склонился к сидящему у его ног юноше и властно поцеловал, как бы напоминая, что кого бы Драко не отыскал на роль третьего партнера в их отношениях, Люциус был и останется ведущим. Драко и не думал возражать - Люциус, каким бы мерзавцем и сволочью не считали лорда Малфоя окружающие, для сына оставался непререкаемым авторитетом. Нет, сыновья любовь не застила ему глаза, как могли бы подумать многие, он абсолютно трезво оценивал поступки и слова отца, прекрасно знал его недостатки, но это лишь еще больше привязывало младшего блондина к отцу, потому что показывало его человечность, а людей без недостатков и ошибок не бывает. Невозможно любить идеал, но человека, стремящегося быть идеалом, вполне. Именно взаимоотношения как любовников сближали отца и сына, еще больше привязывали и сплачивали их, усиливая заботу друг о друге, и делали семьей.