Все не то чем кажется и не наоборот

Со стороны могло показаться, что зимой, под толстым пушистым слоем снега, природа засыпает. Исчезают птицы, животные, и весь воздух будто пропитан одиночеством и тишиной. Сейчас, как никогда, у Степаныча на языке вертелось мудреное "звенящая тишина". Степаныч был старым, опытным охотником, всю жизнь прожившим в этих лесах, и он чуял напряжение, давящее со всех сторон, и что-то тяжелое витало в воздухе, и даже чудился железистый, щиплющий нос запах крови. Охотник вышел из леса и остановился перед широким полем, покрытым толстым слоем нетронутого снега. Глубоко вдохнул полной грудью. Ледяной свежий воздух, казалось, достал до желудка и принес некую легкость. Охотник улыбнулся себе в бороду, и зашагал дальше, к полю. Едва он вышел из леса, как на его глазах развернулась удивительная картина. Справа, со стороны реки, путаясь в длинных тонких ножках, неслись два бурых волчонка. За ними, на достаточно близком расстоянии, прыжками мчалась рысь. Причем рысь как будто нездешняя - Степаныч за свою жизнь не видел никогда такой огромной и такой белоснежной. А за рысью, вывалив языки, бежали два больших черных волка. Такой окрас был очень редким для этой части Алтая, но Степаныч даже не успел толком подумать о таком количестве необычных животных на паре квадратных метров, как и вспомнить о том, что ввиду физиологических особенностей рысь не может долго преследовать добычу и ей явно не уйти от двух мощных волков, дышащих в спину, как внезапно действие стало ускоряться. Один из волчат, запутавшись в неокрепших лапах, рухнул, кувыркнувшись, в снег. Второй, по инерции пробежав пару метров, резко развернулся и подбежал к упавшему волчонку, скулящему от боли, обиды и страха, приготовившись защищать его от рыси. Воздух пронзил тоскливый вой в две глотки, самым обидным было то, что несмотря на расстояние в несколько десятков метров, спасти своих детенышей волки не успеют – для волчат достаточно будет одного удара тяжелой лапы хищника. Вот рысь притормозила, большое сильное тело взвилось в прыжке и... Выстрел, разорвавший морозный воздух, уложил зверя замертво; он тяжело рухнул в белоснежный покров, заливая его горячей алой кровью - старому охотнику понадобилось несколько секунд, чтобы скинуть перчатки и прицелиться из винтовки. Пуля попала рыси точно в висок. Опустив винтовку, Степаныч увидел, что около дрожащих волчат стоит только один волк, вылизывая им мордахи и поскуливая. Потом перевел взгляд на рысь и замер от шока. На месте животного лежал голый парень, весь в крови, с отчетливо видимым отверстием раны в виске. Память услужливо подкинула фильмы про оборотней, рассказы стариков о странных животных и, наконец, о том, что свидетеля такого превращения вряд ли оставят в живых. Тяжелый запах зверя за своей спиной Степаныч почуял еще до того, как мозг сообразил, куда мог деться второй волк. Обреченно вздохнув, он развернулся назад и успел увидеть только смазанную тень, прежде чем потерять сознание от сильного удара по шее. Тело безбожно ломило, а сознание никак не хотело проясняться. В мареве боли от закоченевшей спины старый охотник вяло думал, что все же перебрал настойки у жены Васильича позавчера, и ему это пригрезилось все. Разлепив, наконец, глаза, и приподняв чугунную голову, он уверился в своем предположении. Потому как картина, представшая ему, казалась еще более странной, чем то, что он видел до этого. На месте убитой рыси - не разобравшись до конца с увиденным, Степаныч предпочел пока что думать, что это была все же рысь - лежала огромная туша лося. Причем не какого-то, а взрослого и очень мощного самца, с великолепными рогами, лишь за них можно было получить очень хорошие деньги, не считая шкуры и мяса. Пытаться прочесть следы и думать было нечего - вокруг лося как будто протопталась ватага рябят, собирающихся обычно на Рождество колядовать, а лось лежал ровнехонько на месте рыси, и уж чья там кровь пропитала землю - не угадал бы уже даже самый опытный охотник. Степаныч наклонился и дотронулся до туши. Сверху она была холодная, однако чувствовалось тепло, идущее изнутри. Значит, добычу сюда принесли не больше двадцати минут назад, учитывая температуру воздуха и размеры туши. Охотник повернул тяжелую лосиную голову и увидел, что шея аккуратно перегрызена, но сомнений в том, что это сделали волки, не было никаких. Как и в том, что это за спасенных детенышей. Долго размышлять не было времени - солнце уже стояло в зените, а надо было схоронить тушу в валежнике; и еще как-то ее до валежника этого дотащить. Степаныч вздохнул и подобрал оброненную винтовку и рюкзак, который он скинул с плеча для более удобного прицела. Вспоминая выстрел, он не смог сдержать довольного смешка - с такого-то расстояния да и попасть еще точно в висок. Определенно, он по-прежнему оставался лучшим стрелком на весь край. Несколько лет назад на Алтае открылся комплекс отдыха, новомодный, с газовыми котельными вместо старой доброй печи на дровах и джакузи вместо традиционного сугроба ледяного снега. Степаныча местные советовали в распорядители, как самого знающего и трудолюбивого, и он в конце концов сдался. Комплекс под его управлением рос и ширился, приезжающие на отдых люди всегда оставались очень довольны, и помимо зарплаты ему нередко перепадали бонусы от зажиточных гостей. Однажды, когда на спор сбивали пустые банки из всевозможного оружия, Степаныч почувствовал, как дрогнула рука. Банку-то он сбил, но себе дал зарок больше не жиреть на барских харчах, а чаще ходить в лес, как раньше. От мыслей его отвлекло ощущение, будто кто смотрит из чащи. Охотник, действуя интуитивно, прижал палец в губам, показывая, что будет молчать об увиденном, и, протянув руку к лосю, поклонился в сторону леса, показывая, что принимает дар и благодарен за него. В ту же секунду ощущение чужого взгляда исчезло - охотник был понят. Степаныч достал небольшой топорик из рюкзака и веревку. Надо смастерить лабаз * и вернуться уже завтра утром за добычей. Подул легкий ветер, унося в сторону запах крови, и вдалеке послышался счастливый, гордый вой отца семейства. Степаныч улыбнулся по привычке себе в бороду - день складывался определённо удачно.