Пусть все смотрят

Глубокая ночь. И в этой мрачной тишине слышно лишь осторожное неровное дыхание мальчишки, который, по-видимому, очень волнуется. И тихий шепот доносится от двери, у которой он стоит уже десять минут: «Стоит ли мне заходить туда? А вдруг он проснется…». Он задавал эти вопросы стенам пустого коридора, надеясь, что хоть кто-нибудь услышит его и даст ответ. Но, не дождавшись этого, юноша все-таки решился войти в заветную комнату, оставив входную дверь чуть приоткрытой, чтобы было проще убежать, если хозяин комнаты неожиданно проснется. Аккуратными шагами юноша подошел к кровати и опустил голову ближе к спящему. Внимательно изучая лицо напротив, юноша прошептал: — Ты нравишься мне, Канда Юу. Произнеся эти слова, Аллен незамедлительно вышел за дверь и побежал в свою комнату. «Все, что я могу, это приходить к тебе ночью и смотреть на тебя, пока ты не видишь. Я жалкий трус, который не может признаться в своих чувствах. Да и зачем это нужно? Мне от этого лучше не станет, да и тебе проблем прибавится. Хотя иногда мне так хочется поцеловать тебя, чтобы все знали, что ты – мой. И чтобы ни одна девушка не флиртовала с тобой. Знаю, я жалкий. Но я больше не приду к тебе ночью. » Утро. Столовая Черного Ордена. «Аллену нравится Канда? — размышлял Лави. Ночью он увидел весьма странную картину, но все же уверен, что это был не сон, а реальность, хоть в это и сложно поверить. — Разве такое возможно? Аллен влюбился в Канду? Нет, такое невозможно! – Историк махал головой то вправо, то влево, пытаясь выкинуть из головы услышанное. — Хотя если подумать.. Если хорошо подумать. Черт. Если очень хорошо подумать, то это могло бы оказаться правдой. Потому что слова Аллена звучали вполне убедительно, но все-таки..» Из мыслей его вырвал громкий злобный крик: — Кролик, ты ослеп? Смотри, куда идешь. — Юу? — растеряно произнес Лави. — Смерти хочешь? — спросил юноша, отвесив историку подзатыльник. Но Лави будто не почувствовал его и продолжал размышлять: правда ли то, что он услышал прошлой ночью? Или над ним решили пошутить? Но Лави понимал, что Юу никогда бы не пошел на подобное, он бы не согласился ради розыгрыша позволить использовать себя. — Получается, что Аллен действительно влюблен в Канду, — себе под нос прошептал парень. — Что ты сказал?! — громко воскликнул Юу, ударив юношу в живот, отчего тот наконец-то очнулся от своих мыслей. — Что я сказал? — притворившись, что не понимает, спросил Лави, при этом держась за живот. — Только что ты сказал, что Мелкий… — на этом Канда остановился. — Что Мелкий? — скосив под дурачка, улыбнулся юноша. — Ничего, — коротко и ясно ответил Юу и вышел из столовой, а остальные непонятливо осматривали всех вокруг, надеясь, что хоть кто-нибудь знает, из-за чего произошел конфликт. «Наверное, мне послышалось. Ведь этот Кролик не мог сказать это. Черт! Что за хрень происходит? Сны о Шпенделе, теперь уже и с людьми нормально общаться не могу. Может, убить эту Мелочь?! Каждую ночь во сне приходит и в любви признается. Самое странное, что в последнее время я отвечаю взаимностью. Тупые сны! Лучше бы мне снились акума или Тысячелетний.» Спустя 3 дня. Вечер. За 1 час до ужина. «И как это понимать? То 3 месяца подряд приходил в каждый сон и вытворял непонятные вещи. То просто смотрел на меня, то в любви признавался. А сейчас что? Уже 3 дня не снится. Это хорошо, конечно. Хорошо. Ну, скорее всего, это хорошо. Но, черт возьми, меня бесит это. Либо снись мне, пока я с ума не сойду, либо не надо было вообще сниться. Самый умный чтоли?! Не тебе решать, сниться мне или нет, Мелочь! Ну берегись у меня.» И как всегда, самое оживленное время в Ордене – ужин. Почти все возвращаются с миссий и идут восстанавливать силы. Это время в Черном Ордене называется Час Пик. Вот и Аллен, разумеется, идет подкрепиться: любимое занятие все-таки. — Аллен, подожди меня, — кричит Лави. — Привет Лави, только с миссии вернулся? — улыбаясь, интересуется Уолкер. — И как ты можешь так спокойно улыбаться? — серьезным тоном говорит юноша. — Лави? – не понимает Аллен. — Ведь я твой друг, при мне можешь не притворяться, что тебе хорошо. Я три дня терпел твою фальшивую улыбку. Надоело. — Что ты имеешь ввиду? — равнодушно спросил Уолкер. — Канда. Тебе ведь нравится он? — отведя парня к лестничному проходу, спросил историк. В это время Юу как раз спускался по лестнице и невольно услышал разговор двух друзей, но промолчал, решив для начала услышать ответ Аллена. — Откуда ты знаешь? – подняв взгляд, удивился парень. — Дак значит, это была не шутка. Три дня назад я видел тебя ночью в его комнате, и ты тогда сказал.. — Лави! Аллен! Идите кушать! — воскликнула внезапно появившаяся Линали и схватила парней за руки. « Значит, это был не сон? — пронеслось в голове Канды. — И это, действительно, правда? — его дыхание стало тяжелее, а пульс заметно для него самого участился. — Он приходил ко мне так просто. Я отомщу тебе за эту наглость, Шпендель.» Уверенные шаги. Устремленный взгляд, направленный только на одного человека. Аллен Уолкер, ты попался. В этот момент, время будто замедлилось. Канда подошел к столу Уолкера, схватил его за руку, этим заставив встать со стула, и взглянув ему прямо в глаза, поцеловал. И вот сейчас время остановилось. Умерло. Исчезло. Его нет. Вокруг все стало лишь пятном, которое сейчас не интересовало ни одного из этих юношей. Они словно растворились в этом поцелуе. Каждую ночь Канда надеялся на то, что пришедший в его сон Шпендель поцелует его, но этого не случалось. Также и Аллен. Он каждую ночь хотел поцеловать Юу, пока тот спит, но не решался. Все, что он мог – признаваться каждый день, но ничего большего он не мог себе позволить. Именно поэтому этот поцелуй был таким долгожданным для них. Для них было бы счастьем, если бы время в этот миг остановилось навсегда. — Что ты делаешь? Ты сошел с ума? — отстранившись, прошептал Уолкер. — Это месть за твою наглость. И если не придешь этой ночью, то ты – труп. — Но, Канда, все смотрят на нас. — Конечно, ведь я только что поцеловал Шпенделя. И они вновь слились в поцелуе: нежном и медленном. Словно наслаждаясь каждым моментом и прикосновением, словно это последний поцелуй в их жизни. Хотя это был лишь первый… Это было всего лишь начало…