Как будто так уже было

      «Университет. Университет. Университет. Это уже звучит страшно, а выглядит наверняка в разы хуже», — Вирт мерил шагами свою комнату. Как будто так уже было.       Когда он успел вырасти? Он и сам не знал. Наверное, это произошло однажды октябрьской ночью, когда ему минуло 18. На утро он подошёл к зеркалу и не увидел в нём себя. Кто стоял там тогда, кто заменил его? Кто-то болезненно худой, долговязый, с ярко очерченными скулами. Кто-то, кто никогда не бывал в Неизведанном. На то утро Вирт окончательно запутался в нитях времени, погряз в бесконечности и расстался с самим собой. Он как будто потерялся и нашёлся в совершенно другом месте. Как будто так уже было.       Сегодня он уезжает в университет. И там всё будет по-другому. Исчезнет его милый, чересчур шебутной брат, пропадут старые знакомые. Сары не будет там. На самом деле, её и так уже давно нет рядом. Они расстались как-то тихо, незаметно, очень по-детски. Они ведь и были детьми, а для детей подростковая влюблённость — весёлая игра, которую придётся, вопреки желаниям, заканчивать. Так они и сделали, «оставшись друзьями». А потом она уехала со своей семьёй на юг, к родственникам. Уехала, а назад не вернулась. И Вирт просиживал часы в своей комнате. Как будто так уже было.       В те бесконечно долгие летние дни без Сары, его, пожалуй, единственного друга — не считая Грегори — он думал о чём-то, обрывками вылетающем из его сознания, из того самого ящика, что называется «детские воспоминания». Они у Вирта оказывались неизменно пугающими, мрачными и вообще не такими как положено. Но он-то знал, в ту хэллоуинскую ночь они с Грегом просто пошли на кладбище, а там испугались слишком уж сильно. Детское воображение, однако, может сыграть злую шутку со своим обладателем. Вирт понимал, что тогда они попросту упали в холодное озеро. Наглотались воды, замёрзли. Как будто так уже было.       Но что-то Вирт вспомнить не мог. И сидя на заднем сиденье машины отчима, юноша понимал, что выпало из его памяти нечто до ужаса важное. Нечто такое, без чего не было никакого смысла в его жизни. Когда он пытался спросить у Грега, о чём он не может вспомнить, братец лишь улыбался чему-то невидимому и убегал, оставляя Вирта в недоумении стоять на террасе. Тот так и делал, запуская руку в непослушные волосы. В те секунды он мог поклясться, что чувствовал себя обычным бесхребетным дураком, каких очень любят в обществе. Или кто-то шептал ему это на ухо? Как будто так уже было.       Комната в общежитии была замечательной. Может быть, меньше той, в которой Вирт провёл всю свою жизнь. Может ещё, чуть более обшарпанной. И, может, тесной для двоих странноватых первокурсников. Сосед по комнате был заикающимся низеньким парнишкой, который то и дело бегал в кампус и обратно. Он напоминал Вирту Фандерберкера. Оказалось, они дальние родственники. Как будто так уже было.

***

      Однажды в университетском саду Вирт встречает Её. Рыжую, почти такую же высокую как он, с тонкими кистями и щиколотками, увешанными узенькими серебряными браслетами. Она стоит возле клумбы с камелиями. В её руках причудливые золотые ножницы, изображающие птицу. И она — кто-то очень знакомый. Кто-то очень близкий. Кто-то, кого очень недоставало. Как будто так уже было.       Вирт подходит к знакомой незнакомке слишком близко, так, как впервые видящиеся люди по всем правилами хорошего тона стоять не должны. Он вдыхает запах Её волос — какой-то пшеничный, полевой. Осторожно касается рукой Её запястья, трогая многочисленные цепочки. Вирт замечает, каким прерывистым становится Её дыхание, как покрываются мурашками веснушчатые плечи. Она оборачивается, почти касаясь носом его подбородка. — Наконец-то, Беатрис. — Наконец-то, Вирт.       Как будто так уже было.