***
- Позвольте, Ривай, я никак не могу Вас уволить. Уж точно не сейчас, когда мы зашли так далеко. Вы - единственный, кто смог заставить Ангела говорить. Ривай раздражен отказом. Ривай раздражен тем, что ему приходится плестись за своим начальством по коридору и обсуждать свое же заявление на увольнение так вскользь. - Но... - На кону судьба человечества! Если Вы в курсе последних новостей... - Я не помню, когда в последний раз ночевал дома, о чем Вы говорите? - выплевывает Ривай непочтительно, не думая о субординации. - Так, быть может, Вы просто отдохнете и вернетесь?..***
Сначала все шло хорошо: Ривай сделал уборку, приготовил ужин и разобрал накопившуюся почту, даже не вспоминая об Эрвине. Он протирал окна, смахивал пыль с мебели; напевал что-то забавное и прилипчивое, пусть и с привычным мрачным выражением лица. Он почти нежно поглаживал корешки книг, открывал некоторые на середине, выбирал самую интересную. Он отыскал в старом ящике музыкальные пластинки без наклеек и слушал наугад. И, конечно, не вспоминал об Эрвине. Он почувствовал себя человеком, а не машиной, вплывающей в изолированные камеры со своим главным вопросом: «Зачем ты пришел?». Иногда вопрос этот превращался в «Чего ты добиваешься?», но очень редко, потому что лишние звуки, казалось, вытягивали изнутри всю стойкость. У Эрвина белые, белые крылья. Почему они такие чистые? Разве они не пачкаются? Интересно, чем они пахнут? Это как птичий запах, или он не похож ни на что из существующего на Земле?.. Ривай застает себя за этими мыслями, не донеся чашки с чаем до рта. Третий день отпуска. Ненадолго же его хватило.***
Пока Ривая не было, к номеру тринадцать приставили Ханджи. Она часами пыталась разговорить Ангела, но неделями ничего не могла добиться. А потом он сказал, что все - из-за Ривая. Может, ему надоело молчать в окружении пепельных стен; может, сила убеждения Зоэ его заставила. После такого, конечно, доктора Акермана ни за что не уволят. Ему предложили такую зарплату, за какую можно было бы купить хорошо развитое государство. Или несколько. Ривай соглашается работать дальше, но ни деньги, ни возможные последствия отказа от контракта его не волнуют. Он старается не разбираться в этом. В конце концов, что еще делать в мире, который вот-вот разрушится под тяжестью Апокалипсиса?***
Ангел день за днем повторяет одно и то же. - Что за чушь! - рявкает Ривай устало, - скажи уже, какого вы убиваете людей миллионами? Эрвин нетерпеливо дергает одним крылом, заинтересованно щурится. - Я хочу сделать тебя свободным. - Ну и как ты это сделаешь? Вознесешь меня к небесам? Откроешь магический портал? Очистишь от каких-нибудь надуманных грехов? - саркастично предполагает Ривай. - А как ты думаешь, как я это сделаю? - с азартом cпрашивает Ангел. Доктор обреченно вздыхает и достает тайком пронесенную на рабочее место книгу. Эрвин глядит на потрепанную обложку с любопытством. И почти с ревностью.***
- Хочешь прикоснуться? - однажды с соблазнительной улыбкой предлагает Ангел только что вошедшему Риваю. В уме шевелятся самые разные мысли; остается надеяться, что щеки от них не краснеют. - К чему? - К крыльям. Ты постоянно на них смотришь. Это правда. Крылья огромные, наверняка теплые и мягкие. Наверное, на них получится взлететь. - Хорошо, - легко соглашается Ривай. И подходит к закованному Ангелу, ладонями зарывается в белоснежный пух. Опасливо, не обращая внимания на смешок Эрвина, принюхивается: запах удивительно приятный и свежий, как у крепкого и чистого тела. Ривай забирается пальцами под рваную рубашку заключенного, чтобы почувствовать, как крылья срастаются со спиной. Расстояние между спиной и стеной ничтожное, двигаться неудобно, но удается отметить, что пух становится еще мягче, так что ощущается горячая кожа, и кажется, что меж двух лопаток - тоже перья. Эрвин издает невнятный звук. - Что? - отвлекается Ривай. - Щекотно. Кончики ушей алеют, и выясняется, что шарить по спине Ангела можно бесконечно. И несильно скрести, чтобы тот фыркал и сдерживал звонкий, как солнечное золото, смех. Поспешно отстраняясь, словно вынырнув из сладкой дремы, доктор получает смазанный поцелуй в щеку. Чертов Ангел.***
Он прикасался к Эрвину. Такого распоряжения никто не давал, никаких чрезвычайных обстоятельств не было. Он перебирал перья и едва ли не спятил от накатившегося сча... Все это - только с целью получения нового опыта и просвещения науки, разумеется, - думает Ривай, нервно переворачивая страницу. Эрвин наблюдает молча. Наконец, замечает: - Ты злишься на себя. Ривай давно не в книге - он тонет в воспоминаниях о ритме чужого мерного дыхания, забиравшегося под ворот медицинского халата, пока он почти обнимал Ангела. - Если ты имел в виду, что освободишь меня от злости, - цедит Акерман. - Я готов. Эрвин грустно улыбается и молчит. От этого что-то больно колет в сердце, как едкое и острое желание извиниться. За что?..***
- Как - проект закрывается? - не верит своим ушам Ривай, нависая над тучным директором, - мы же только начали! Тот досадливо морщится, собирая со стола бумаги: - Оружие против этих тварей изобрели и протестировали. Какая разница, чего они там хотят? Уничтожим тех, что есть. И следующих уничтожим. Если они разумные - в чем я сомневаюсь, поскольку они не хотят сотрудничать с нами - то больше не сунутся на Землю. Вы провели с одним из Ангелов более двух месяцев, доктор Акерман. Вы ничего не добились, кроме странной и неудачной шутки. - Да мы и не пытались с ними сотрудничать! Мы забили ими камеры и пичкали химикатами, некоторых - пытали. Черта с два Ангелы бы раскрыли свои мотивы. Если бы мы избрали другой подход... Жесткий взгляд прошивает Ривая сталью. - Не думаю, что Вам стоит рассуждать о подобном, доктор. Я понимаю, что деятели науки несдержанны, но такие мысли опасно предавать гласности. - Да. Конечно. Осталось четыре дня.***
Ривай не хочет осознавать происходящее. Несмотря на свою ученую степень, к которой по умолчанию прилагается страсть к поиску истины, он не любит препарировать себя - под покровом кожи много слоев; куда больше, чем кажется. Он решает, что теперь будет делать лишь то, что хочется. Думается, что, может, именно это имел в виду Эрвин, говоря о свободе. - Осталось немного, - произносит Ангел задумчиво, сверкая синими глазами, - а ты винишь себя. - И с чего ты так хорошо меня знаешь? - взрывается Ривай, - какая тебе разница? - Я пришел за тобой. Я помню, как ты просил Ангела забрать тебя. Хвоя, запах выпечки, улыбки, радостная семья. Не у него. У тех, кто проходит мимо - с радостными лицами и разноцветными пакетами. У Ривая - только снег и одиночество, потому что у детей улицы нет ни семьи, ни тепла. - Это было так давно, - выдыхает он изумленно. Смотрел сквозь прозрачное стекло на украшенную в каком-то магазине огромную ель с крылатыми существами на зеленых ветках. Если ангелы добрые и всем помогают, отчего бы и ему не выделить одного?.. Собственного. Личного. - Я долго летел, прости, - Эрвин кружит кончиками крыльев по полу. - Я... Ривай теряется. Подходит ближе, берет знакомое, идеально красивое лицо в ладони. Вглядывается в глубину зрачков, вдыхает запах волос. Медленно, как будто проверяя, действительно ли это то, что он просил. - Ну, доволен? - снисходительно интересуется Ангел, порываясь дотянуться до Акермана, - или ты кого-то другого ждал?.. - Тебя ждал. Ривай льнет к едва ли не родному телу, пряди светлых волос вертит в пальцах, пока к нему самому жмутся белые крылья. Свободный.