***
Дилан лениво тащил огромную коробку, то и дело подталкивая ее бедром, чтоб не выпала. Кто сказал, что самый тяжелый день - понедельник? На самом деле это пятница! Уже вроде начались выходные, но ты еще работаешь. А когда этот день выпадает на праздники, а ты работаешь в баре и плюс ко всему выходные приходятся на твою смену, то волей-неволей чувствуешь, что еще вчера все проблемы казались далекими. А теперь ты неудачник.. И еще эта чертова коробка, доверху забитая алкоголем. Сколько он сегодня таких перенес? Десяток? Уже потерял счет. А как все хорошо начиналось - с переката бочек с пивом наперегонки с напарником, а теперь он отрывает себе руки этими разными вкусными штуками, которые вечером даже не сможет как следует распробовать. График, черт его дери! Выходя за очередной партией напитков, Дилан подмечает официанток, расклеивающих на стекла входных дверей плакаты. На каждом наверху кричит красная надпись «Тематическая вечеринка» – это все, что он успевает заметить. Еще лучше. Заставят наряжаться во что-то эдакое. Да черт бы побрал эту работу по выходным! Вообще Дилан склонялся к мнению, что черт бы побрал эту работу вообще, но пока не нашел достойную замену. Его раздражал график, раздражал директор и особенно – коллеги. Занудные днем, к вечеру обе официантки из бара «Glass Onion» становились приветливыми и веселыми со всеми, как завсегдатаями, так и новыми посетителями. С молодыми пареньками и с дядьками в возрасте, с их женами, девушками. С их детьми, подружками и снятыми тут же людьми свободного образа жизни. Со всеми, кроме сослуживцев. Ну разве что с милым сантехником, который бывает у них частенько из-за плохой системы канализации в старой части города. Вот, его обещают угостить вечером и все такое, ему они приторно улыбаются. Всем, но не Дилану. У Дилана нет полки в подсобке, у него есть крючок на стене и угол, куда он может поставить рюкзак. За Диланом следят, чтобы он не выпил на работе лишний раз. Дилану поручают всю грязную работу. И все просто потому что они увидели, как он зажимал кого-то своего пола после одного из таких же вечеров, полных работы и уныния. Вообще, по скромному суждению Дилана, женщины после двадцати пяти становятся странными существами – они вроде еще веселые и молодые, но в то же время отвергают все, что не связано с перспективой замужества. Потому что они, как сказал один его друг, «слышат, как тикают часы». Что это были за часы, Дилан догадывался лишь примерно и решил не забивать себе голову. Единственное, что он подмечал, то, что им хочется, чтобы он поскорее уволился и на смену ему пришел какой-нибудь прекрасный принц, у которого еще будет не менее прекрасный друг и они тут же влюбятся и поженятся все вместе, или о чем там мечтают женщины; а Дилан, бедняжка, уйдет к своим друзьям за-которых-не-выйдешь-замуж. Наверно, таков был их коварный план, но точно Дилан не знал. По большому счету, ему не было даже интересно. Все, что его интересовало – хорошая зарплата и чаевые, а интерес личной жизнью коллег он считал странным. Коробка нашла свое место среди таких же в подсобке за барной стойкой. Скорее всего, сегодня у них ожидался прямо таки наплыв людей – такое количество алкоголя обычно бывает либо на праздники, либо на день рождения директора. Что тоже праздник. Для него и его на удивление шумной гэльской братии. Проработав в «Glass Onion» под началом этого неуемного шотландца, Дилан наслушался кучу разных историй. Мистер Маккензи любил посидеть на баре в свободное время, выпить. Бармен, по его мнению, здесь играл роль жилетки, выдающей алкоголь. Даже на собеседовании был вопрос, умеет ли он слушать, но тогда Дилан не придал этому значения. А потом понял – он знал все о директорской собаке, о постройке его дома, о Шотландии, о котировках, о располневших одноклассницах, о соседних барах, еще раз о Шотландии и об «этих англичанах», о раздражающей жене, о новой прическе жены, об успеваемости детей. Это был непосредственный, открытый человек – из тех, что никогда не понимают, что они напрягают кого-то своей открытостью. И привычку называть его «МакДи» после того, как узнал, что Дилан на треть сын гор, парень тоже терпел. Скрипел зубами, но терпел – ему было не особо важно свое собственное происхождение, а вот директору доставляло дикое удовольствие то, что у Дилана прародители были родом из Шотландии. И если в любой другой ситуации бармен молча протирал стаканы за стойкой и пропускал мимо ушей, что говорят подвыпившие посетители, лишь иногда им улыбаясь и кивая, то здесь было другое. С директором нужно было быть чуточку приветливей, чем с другими. «Я сейчас не директор, МакДи, я клиент. Не обращай внимания. Но понимаешь, эта Мегги Мей из этой ее таверны меня вконец достала…». А за дельные советы он даже, бывало, оставлял чаевые Чаевые оставляли иностранные приезжие и какие-то более серьезные люди. Молодые ребята и девушки не имели такой привычки, они имели пустой кошелек и желание кого-то напоить. А Дилану было достаточно того, что он имел возможность с кем-то познакомиться, поболтать. Пару раз даже уходил с одним из своих клиентов, но понял, что это дурацкая затея, когда от него на следующие выходные требовали бесплатный коктейль. И ничего не давали взамен. Несправедливость!***
Собеседование на подработку – вот, что считал Абнер по-настоящему странным. То есть это же подсобные работы на пару дней, о чем там говорить, да еще и с директором? Но, как оказалось, на следующей неделе в одном из баров в квартале Каврен, куда он спешил, увольняют официантку и им позарез нужно было ее кем-то заменить. Поэтому, чтобы не терять ничье время, Мистер Маккензи решил сразу узнать, не захочет ли Абнер потом устроиться официантом в бар. Конечно, Абнер хотел. Он готов был поспорить на свои любимые кеды и пластинку «Желтая субмарина», доставшуюся от отца, что одни чаевые здесь куда выше, чем то, что он получал на прошлой работе за месяц. И можно даже не обращать внимания на грубый персонал. Да, он уже успел наткнуться на одного из его представителей. Хмурый тип, разгружающий коробки. На входе в бар тот врезался в него одной из этих самых коробок, накричал, что «нечего тут шляться, мы вечером работаем» (и это несмотря на табличку «Открыто» и то, что время приближалось к двум часам по полудню), потом смерил нечитаемым взглядом, сплюнул на дорогу и потопал со своей ношей из тяжелой коробки и херового характера в бар. Эйб еще немного постоял, опешив от такой наглости, но все же вошел, закрыв за собой специально подпертую дверь. А что, он тоже умеет быть плохим! Директор оказался на удивление приятным мужчиной, хотя немного раздражал своими шутками, которые наверняка считал искрометными. Но что не начнешь считать верхом юмора, когда тебе предлагают месячный оклад за двухдневную подработку! Как оказалось, у них совершенно не было свободных рук. На выходных работать были готовы не все, и вот он был первым, кто согласился также пройти собеседование и на позицию официанта. Из-за полного отсутствия опыта – а проходимость была большая – ему дали испытательный срок. В пятницу он должен был быть мальчиком на побегушках у выступающих и на баре; а в субботу ему планировали уже поручить принять пару заказов в зале. Абнер заверил директора, что он справится, но на деле он был уверен в обратном. Аккуратность – не его конек. А уж носить подносы с напитками через толпу и при этом ничего не перепутать было почти непосильной задачей. Но кто не пробует, тот не делает! В любом случае, даже если он и разобьет пару… да хоть пять стаканов, на ближайшее время заработанных денег ему хватит. А пока нужно было позвонить и узнать насчет еще одной работы – вдруг разбитых чашек и облитых коленок окажется непозволительно много и придется искать другую. На этот случай у него была визитка с номером одной компании, в которую требовался мерчендайзер или что-то в этом роде. Когда он звонил туда в прошлый раз, секретарша была не в настроении и велела «перезвонить через день». «Через день» было сегодня. Забежав в кофейню и взяв большой ореховый кофе, Эйб принялся вытряхивать на стол все, что имелось у него в карманах в поисках визитки – был бы телефон, не было бы такой проблемы, а так придется звонить из телефонной будки. Отпив от горячего кофе, он обжег губы и забрызгал все, что лежало на столе. В том числе и ту самую «визитку» - на деле это был квадратик бумаги с телефоном и названием фирмы. Пока Абнер вытирал рот салфеткой, черные цифры расплывались по бумаге и когда он спохватился, то последние две представляли собой сплошное черное пятно. Перед звонком разглядывал бумажку так и эдак; то ему представлялось 00, то 88,а то и вовсе 69.. Закинув в автомат мелочь, он набрал номер и два нуля; ему всегда говорили, что первая догадка – самая верная. А приятная музыка вместо гудков словно подтверждение. - Алло. Добрый день. «А разве… а где противная бабка-секретарша?» - чуть не ляпнул Абнер свои мысли по поводу приятного мужского баритона. - Алло? Вы еще здесь? Не бойтесь, я не кусаюсь! - Да, да, алло. Я… Это Хувер Абнер. Гхм. У него запершило в горле. Что это за морок? Голос на другом конце провода был слишком чарующим. Но голос истолковал все иначе. - Я знаю, знаю. Не смущайтесь. Просто слушайте… для начала. «Это вообще менеджер или кто?» - Для какого еще начала? Я хотел всего лишь… - Я знаю, чего вы хотели. Это можно устроить. Просто послушайте. - А! Хорошо. - Я не знаю, что делаете вы, но я не могу перестать думать о вас. Вы – как наваждение, как картинка, вы отпечатались у меня на внутреннем стороне века, и я вижу вас каждый раз, когда закрываю глаза, - мужчина на том конце провода как-то излишне томно вздохнул, - и прямо сейчас, перед тем, как вы мне позвонили, я позволил себе… вольности. Можно, я расскажу вам о них? Абнер от неожиданного перехода тупо молчал, не догоняя, что вообще происходит. Мужчина продолжил говорить также быстро и плавно, как начал. - Я лежу на кровати, Абнер, и мне тут так одиноко; но со мной мои мысли о вас, о вашем упругом теле... у вас упругое тело? О, не сомневаюсь. Вы – как глоток свежего воздуха, Абнер, вы – чудо, вы – эталон. Вы бы видели, как я возбужден сейчас. Я так хочу ласкать ваше тело, Абнер, только представьте… я глажу себя, и мой член стоит только на вас. Хотите, я поглажу себя сзади? Но мне для этого нужно... О, да, я снимаю белье. Вы слышите? Вы такой горячий, Абнер, одна мысль о вашем голосе заставляет меня кончить. Не молчите, скажите что-нибудь… Абнер? - М-мистер Каммингс? - О, ну вообще меня зовут Джереми, но я буду для вас кем вы только захотите, можете звать меня мистер Каммингс, тем более что я скоро… Абнер удивленно смотрел на трубку, из которой все еще доносились какие-то слова, и офигевал. Куда он вообще попал? Секс по телефону или что-то в этом роде, но разве туда можно с городского… - Извините! Я ошибся номером… кажется. Абнер с силой бросил трубку на ни в чем не повинный рычаг. Хорошо, что он был в телефонной будке; уперевшись руками в стенки по обе стороны от аппарата, он тяжело дышал. Кто знал, то от всего лишь трех недель воздержания его так сильно заведут даже такие ужасные пошляцкие подкаты? И куда он вообще попал? - If you're down he'll pick you up... доктор, тоже мне*, - пропел он себе под нос. - Мда. Вот так оно и бывает. Боже, да вечно со мной так, ну что я за человек такой... Переведя дыхание, он ухмыльнулся, мысленно перечеркнул два нуля на листке и передумал набирать следующие номера. Сейчас все разговоры вызвали бы сплошную неправильную ассоциацию. За тонким стеклом пели птички, шумели уже не голыми ветками деревья, в левый глаз светило солнце, отражаясь в натертых множеством пальцев до блеска кнопках автомата. Все такое весеннее было вокруг, что каждая деталька Ливерпуля в целом и Абнера в частности пела и кричала том, что все, что нужно – это любовь… собственно, поэтому он все-таки застегнул куртку, хотя было тепло, и с горящими от стыда ушами и потеющими ладошками пошел прочь из телефонной будки. Нужно было заскочить домой и отправляться обратно в бар.***
Дилан был жутко недоволен тем и этим; во-первых, на неделе от него ушел парень; во-вторых, что ему придется работать с одной из этих двух официанток – одну уволили и, оставшись без подружки, вторая стала просто невыносимой… Так тут еще и этот! Мало того, что встал посреди прохода, так еще и светил поясницей, завязывая шнурки. «Какой-то мудак приперся днем. Кто ходит в бар днем? Если это не виноградный ли сама Пещера. Но и мы, вроде, к такого рода местам не относимся. Туда поди устройся! Хотя не хотел бы я быть погребен толпой в январе*» Хамить он не хотел, это вышло само собой. Впрочем, он дважды про себя пожалел об этом, пока ругался на ни в чем не повинного паренька, и от этого раздражался еще больше. Плюнув на все, Дилан скрылся в баре, надеясь, что этот белобрысый сюда больше никогда не придет и ему не придется упрекать себя за бестактное отношение к клиентам или что-то в этом роде. Ну что за начало пятницы было! А к вечеру все это накопилось и злило Дилана вместе и по отдельности. Еще и директор со своими идиотскими предложениями. - МакДи! МакДи! Стой, стой, мне нужно тебе кое-что передать. Пока Джуд в декрете, обязанности менеджера взял я представляешь! Мало ли, вдруг не слышал. Так вот. О чем это я? А, сегодня будет вечеринка в моем излюбленном стиле. В среду был Бельтайн! Хочется вспомнить корни, понимаешь? Посмотреть, нравится ли такое здешней молодежи. Да и туристов пруд пруди. Как говорил мне однажды Пеппер, мой древний товарищ, шотландцы в моде при любой погоде! Тем более в туманном всегда Альбионе. Так что, МакДи, посмотришь на свою, хех, форму? Будет наплыв. Нанял тебе помощника. Не думал, что без менеджера так сложно, ох, МакДи… А тут я еще и Главный Герольд * местного разлива! Ой, как интересно… - Стоп, шеф, какой помощник? Вернее, какой костюм? - Ну национальный! Только так, чтоб полностью традиционный, МакДи, я на тебя надеюсь! - мистер Маккензи загадочно пошевелил бровями. – Он в подсобке. Милый паренек, на испытательный срок его взял. - Кто? - Ну помощник! Да и костюм там же. Иди, переоденься, а то уже пора бы. Вон, смотри, какой ажиотаж! Не до конца понимая, что происходит – как и всегда, директор говорил много и не всегда по делу – Дилан закрыл кассу и решил не заморачиваться. То ли дело, когда работала стойкая Джуд, и при ней все было разложено по полочкам – кто, куда и зачем. Директор все же был больше директором, чем менеджером. Вечерело еще по-зимнему рано. Сумерки опускались на город, но бесчисленные огни на улицах не давали им полноправно вступить в свои права. Неяркие желтые светильники рассеивали полумрак и перекликались со светом белых уличных огней, холодно освещающих дорогу. Яркие светодиоды под столешницей бара перемигивались с подсветкой полок, отсвечивая боками бутылок, отражался в блестящем дереве, наполированном сотней локтей. Дилан выскользнул из-за стойки, бормоча про «бессовестных шотландцев» и отмечая собирающуюся толпу возле входа. Они фотографировались, смеялись – не иначе, туристы – были странно одеты. Подозрения Дилана укрепились, пока он разглядывал висящую на самом видном месте видавшую виды волынку и подтвердились, когда он в подсобке увидел паренька, держащего в руках не что иное, как килт. Гребаный шотландский традиционный килт. Вернее, сначала он обратил внимание на то, что на парне были одни трусы. Ярко-желтые трусы с красными стрелочками. Потом взгляд перешел на голую спину и, наконец, на блондинистую макушку. И потом только, когда увидел красную юбку в шотландку, понял, о чем толковал Маккензи. Интересно только, что он имел в виду, когда говорил про «полностью традиционный»? Пока Дилан размышлял об этом, парень уронил килт и нагнулся, чтобы поднять его. Вместе с килтом выпали наушники из его ушей и он снова нагнулся, чтобы подобрать и их… В общем, его пятая точка выглядела слишком притягательно. Не понимая, кто это, Дилан мысленно обругал реакции организма и пулей вылетел из подсобки.***
Когда Абнер разогнулся во второй раз, единственное, что он услышал – звук захлопывающейся двери. Все еще удивленный, он высунулся, чтобы извиниться – в баре работали девушки, и это было немного неприлично, наверно – щеголять в одних трусах там, куда могут зайти. Но, к его удивлению, возле двери стоял тот самый грузчик, глядя прямо перед собой. И обернулся только когда Абнер приоткрыл дверь. - Ой. Это ты, - удивление того парня было неподдельным. Показалось, что он даже не такой и хам, но он тут же исправил положение в худшую сторону. - Ты вообще в мой бар че опять приперся? Абнер не нашелся, что ответить. Желание извиняться пропало сразу же – он хлопнул дверью, предварительно показав средний палец. Настроение было испорчено окончательно – чертов грузчик мало того, что до сих пор здесь, так еще и, судя по форме, бармен. Но он, кроме прочего, он обладал странно черными глазами и его голос очень напоминал чей-то, чей он слышал не так давно, только вот Эйб не мог понять, чей. А еще этот дурацкий килт! Нет, килт был до жути хорош: в красивую красную клетку, перемежающуюся черными толстыми и тоненькой желтой полосами. Но то, что его следовало надевать, привело Абнера в ужас. Он-то думал, что просидит в подсобке, то и дело подавая нужные бутылки или таская вещи. Но нет: мистер Маккензи просветил его, что подработка заключалась во многом. Например, в пополнении тех же бутылок в баре. Или в слежении за тем, чтобы никто не занимал забронированные столики. Или за тем, чтобы всех, приходящих в килте, угощали скотчем; за тем, чтобы фотографы не слишком засиживались за столами, выпивая. И так как ночью официантка реже носит подносы и то – преимущественно напитки – Абнеру также нужно было помогать на баре. Налить, подать или принести. И все с этим типом, получается! Его бар. Ишь ты! И все в килте. Он слышал о старой традиции и об «истинных шотландцах», но не был уверен, что вся эта мишура с ношением килта без трусов не канула в лету. Поэтому предсказуемо остался при белье, надеясь, что гордый своими корнями директор не полезет в порыве проверять, соблюдает ли он традиции. Да и сама мысль о том, чтобы ходить в юбке без ничего была слишком странной и… волнительной. Надев килт, он натянул кремовые гольфы – хосы, как сказал директор, восторженно показывающий ему все это безобразие. В них было жарковато, они доходили до колен и венчались красными лентами, нежно называемые Маккензи «флешами». На ноги обувались ботиночки из тонкой кожи, древние, как сам мир и, очевидно, украденные из реквизита какого-то ансамбля, судя по номеру на подошве. Также ему досталась рубашка, легкая, светлая, но большего, чем нужно, размера. И сверху шла жилетка из черной платяной ткани, прилегающая. Даже как-то слишком. В дверь затарабанили, когда он застегивал пуговицы; он и забыл, что заперся на щеколду от этого заглядывающего мудака. Но стучала девушка: -Эй, что за дела? Кто тут закрывается? - Простите, эм… я по привычке. - Да ничего! – она сразу сменила гнев на милость, услышав, что в подсобке он. Это было странно. - Ого, как на тебе здорово смотрится. Вот еще, держи. Шеф просил передать. Официантка, имя которой он благополучно забыл, протянула ему темно-синюю шляпку, увенчанную красным помпоном. - О боже. Этот… вот это обязательно? - Да брось, будет классно! Это боннет. Давай помогу. - Спасибо, я… Девушка бесцеремонно плюхнула ему на голову шапку, расправляя ее, вырвала, кажется, десяток волосин с правого виска. И в довершение завязала сбоку бант из свисающих лент. - Но вы уверены, что шотландцы носили банты? - Ну, не знаю. Ладно, давай на вход, встречай гостей! Берет был надет откровенно отвратительно. Как следует причесав непослушные вихры, зачесав челку направо, Эйб аккуратно нацепил его, чуть слева и сбоку. Сзади свободно свисали ленты. Он хотел было спрятать их, но не решился. Кто знает, может, так нельзя. Кто поймет этих кельтов! То трусов нет, то помпоны на голове…***
Дилан был зол на себя за то, что не поставил мальчишку на место. За то, что снова нагрубил ему. За что, что снова по-идиотски чувствовал себя виноватым за все это. Короче, лучше бы он со своей задницей никогда не появлялся у них в «Луковице». Когда он вернулся в подсобку, там не было никого. Зато висел последний оставшийся костюм – красный килт, сумка, носки и шляпа. Зачем ему шляпа? Рубашка была маловата. Совершенно, будто вот-вот разойдется по швам от лишнего движения. Поэтому ее он отбросил за диван в пользу собственной черной футболки. А что, старый МакКи сам виноват, надо было угадывать с размерами! Еще вопрос с так часто упоминаемыми – Дилан был уверен, что неспроста - традициями. Он вздохнул, собирая все свои силы, чтобы не плюнуть на все и не свалить куда-нибудь напиться, стащил с себя низ, быстро-быстро все надел, привязал и застегнул, лишь бы поскорее добраться до родной барной стойки и хлебнуть чего покрепче. А лучше – два раза. И лучше бы неуемные официанты заняли паренька так, чтобы он до бара не добрался. Его надеждам не суждено было сбыться: за стойкой его поджидала Пенни, уперев одну руку в бок, а на другой разглядывая маникюр, всем видом показывая, что ждет его долго. Даже когда он подошел, она не шевельнулась, всем видом выражая занятость. - Ну. Что случилось? - Ой, я уж думала, ты домой пошел. - Ближе к делу. - А, ну да. Короче, так как ты имеешь больше опыта, то будешь помогать мне разносить большие заказы. А вон тот парень, видишь? - она указала на вход, где тот самый тип в таком же красном килте встречал гостей и вместе с Робертом из второго зала. – Так вот. Это Абнер. Он будет помогать тебе на баре. Носить подносы я ему не доверю – видела, как он наливал себе кофе на кухне. Он точно кого-нибудь покалечит, поэтому не выпускай его оттуда особо, ладно? - Нифига! Пенни, я… - Мисс Лейн! Подойдите ко мне! МакДи, ты почему в футболке? Где та прекрасная рубашка? Быстро переоденься! Здравствуйте, здравствуйте, проходите! Приятного вечера! Пенни! Иди сюда уже! - Да иду, иду. Понял, МакДии-и? Паренек на твоей территории. – Пенни гаденько улыбнулась и смылась к начальнику. - Да, блять, понял, иди уже, - пробурчал он себе под нос. – Что за хуйня? Он даже не думал переодеваться; Маккензи, весь в делах, встречая клиентов и раздавая поручения Пенни, через пять секунд точно забыл бы о его футболке. А вот Пенни нет, она будет капать ему на мозги до тех пор, пока он не сделает то, что она сказала. По каким-то причинам, вроде большего возраста и опыта работы, она считала себя абсолютно главной и позволяла себе раздавать подобные команды ему, когда заблагорассудится. Но, с другой стороны, если уж тот тип настолько неаккуратен, то точно побьет чего-нибудь. Но если бутылки? Отчитываться ему, Дилану! Надо будет сразу же четко все ему сказать. Чтоб даже не думал трогать ничего! А еще лучше - пусть посидит в подсобке. Они и сами как-нибудь справятся.***
Абнера толкнули, Абнеру наступили на ногу, разве что не облили. Абнер спешил, Абнер толкался сам, чтобы пробиться к бару. Фотографы были чересчур ленивы! С ним то и дело хотели сфотографироваться, когда он выполнял свои обязанности в зале – слишком уж традиционным был его наряд, многие посетители ограничивались одни килтом или просто вещами в клетку. Некоторые, особенно выпившие особы, с гыканьем пытались приподнять злосчастный килт, чтобы проверить, действительно ли он носится без трусов. Хоть они на нем и были, а все же было жутко неприятно, и так, пару раз чуть не сорвавшись - а орать на клиентов было категорически нельзя – Абнер поспешил скрыться в подсобке. Серьезных поручений ему не давали, а ходить туда-сюда и выслушивать грязные намеки ему надоело. На полпути в спасительную тишину его перехватила Пенни, официантка, командующая в их зале. Девушка была с одной стороны приятной, но с другой – моментально превращалась в стерву. Вот и сейчас, неся поднос, заставленный скотчем и вазочками со льдом, она шугнула бедного Абнера, чтобы он даже не думал отдыхать. - Абнер! Быстро из зала! Быстро за бар! Там Дилан без тебя зашивается! Я тут сама! Брысь! И не думай о подсобке! - Хорошо, хорошо, - кивнул он и добавил уже тише, - хоть бы ты поймала серебряный молоток Максвелла по пути. Отдохнуть нельзя! То нельзя! Это нельзя! Зачем вообще брали на подработку, если делать нечего? Подумаешь, разбил стакан… Да, он уже успел – когда вызвался помочь с заказом. Так что теперь ему вообще ничего не доверяли. Абнер уселся на пустую коробку в углу за стойкой. Посетители его теперь не видели, бармен периодически бросал эдакие раскаивающееся взгляды, даже пару раз открывал рот, чтобы сказать что-то. Было невыносимо скучно. Абнер пнул соседний коробок, жалея, что телефона с собой не было – он остался в подсобке, а было совсем скучно. В этот костюме его положить было совсем некуда, сумка была бутафорской – наверно, оттуда же, откуда и ботинки. - Че пинаешь тут все? У себя дома, что ли? - Хотел бы я пинать тут все! – бармен снова вернулся к грубости, хмуря брови. – А то кое-кто тут уже достал, – добавил он уже тише. - Че ты сказал? - Ничего. Отвали от меня уже. Что я тебе сделал? - Че? Сам отвали! Вообще, у меня работа. Че пристал, сиди, бездельничай вон. Абнер фыркнул и отвернулся, хотя смотреть было особенно не на что. Полки на обратной стороне барной стойки были пыльными и на них стояли полупустые бутылки с алкоголем, тряпки, журналы с завернутыми страницами, поломанная зарядка от телефона… Пользуясь тем, что Дилан ушел наливать очередному посетителю, Абнер, еще злой и раздраженный от всего в целом и самого бармена в частности, ничтоже сумняшеся схватил бутылку с ликером, стоящую чуть дальше. - Ты блять че вытворяешь? – Дилан, появившийся словно из ниоткуда, нависал над Абнером и цедил сквозь зубы ругательства так, чтобы посетители на другой стороне стойки его не слышали. – Ты хера ли пьешь? Абнер не ожидал, что Дилан вернется так скоро, но пытался сделать глоток побольше, поэтому ликер выплеснулся изо рта, обливая всю руку и стекая по подбородку, заливая такую замечательную рубашку. Дилан жутко покраснел, наблюдая за тем, как капли скатываются по подбородку и падают на грудь, сглотнул. Вырвал бутылку из его рук. - Иди умойся! Чтоб я больше такого не видел! Злой и мокрый, Абнер побежал в подсобку, ругая про себя барменов, официанток, толпы посетителей – кто-то успел схватить его за руку, но он вырвался и, чтобы не врезать всяким мудакам, закрылся в подсобке. На щеколду. Стянув с себя мокрую рубашку, откинул ее поперек стойки для одежды, ругая тугие пуговицы на жилете. Надеть было нечего – он полазил по шкафу и ящикам, а собственная толстовка смотрелась бы как минимум странно с килтом. Пришлось идти в одном жилете. Но, к его радости, в одной из коробок была найдена открытая бутыль, в которой был скотч. Мало, но был. Залпом выпив треть оставшегося, Абнер застегнул жилет, который неприятно лип к телу, и двинул в туалет отмываться, покашливая от крепкого алкоголя. Бутылку он прихватил с собой.***
Стоило парню скрыться в подсобке, Дилан сделал пару больших глотков из бутылки, поморщился от чрезмерной сладости ликера и отставил на полку в сторону. Снова вышла какая-то ерунда; он хотел быть если не приветливым, то хотя бы нейтральным по отношению к вынужденному сидеть с ним парню, чтобы если что, поручить ему что-то не вызвало трудностей. Но снова сорвался. Надо было извинится. Хотя этот Абнер... впрочем, они даже ни разу нормально не поговорили с начала работы. С одной стороны, ведь это была его вина, он первый начал грубить. Но, с другой - на это можно было бы и не реагировать так! Хотя о реакции... Дилан надеялся, что его взгляды остались без внимания. А то неудобно как-то. - Дилан! Вот. Наполни. Только самым дешевым, это на раздачу тем, кто пришел в костюмах. - А не слишком ли много мы их угощаем? Стоило только нарядиться в юбки и все! Бесплатная выпивка. - Ну ты как дите. Тут же сразу видно, кто нацепил, да еще и с футболкой, а кто – горец! - Пенни заржала в кулак, - тут, знаешь ли, каждый второй пытается проверить присутствующих на наличие ну ты понимаешь. И парней, и девушек! – мило покраснеть у нее не получилось, как она не пыталась. Получался вид пьяной школьницы-переростка. Юбка, бежевая в черную клетку и топик, неудачно подвернутый наверх, выставляющий ее далекий от идеальности пресс. Парень махнул рукой и молча разливал скотч в стаканы на подносе; Пенни нетерпеливо топала ножкой по другую сторону бара и буравила Дилана взглядом. - Что? - Ничего. Куда дел подсобника? Не говори, что отправил делать что-то с чем-то хрупким. Или разбивающимся. Или и тем и другим. Или с клиентами… А то он такой неуклюжий, что вообще! - Никуда я его не отправлял. Он… он мне помогает. И вообще. Не пугай так его, а то он от тебя шугается. - А! Здорово. Ой, то есть нет. Я больше не буду, он такой миленький! - Ага. - Даже и не думай, фу. Он же не такой, как ты! - Да о чем ты вообще? И к тому же, тебе откуда знать вообще. - Ну, налил? Все, все, давай сюда. - Эй! А мне! Я тоже в костюме! - Не по своей воле и не в полноценном! Вон футболка какая-то. И, готова поспорить, что не в традиционном, - Пенни хрюкнула и шмыгнула носом. - А вот и в самом традиционном. А рубашка была маленькой… так что давай сюда бокал! - Тут что, раздают выпивку всем, кто… ик. В костюме? - Ооо, Абнер, а твоя рубашка где? Впрочем, не важно. Тебе так хорошо. Угощайся! Ладно. И ты бери, раз в традиционном. Проверять не стану, я ж не какой-нибудь… Ой. Я пошла. Меня ждет толпа страждущих алкоголя! И не только! - краснеющая школьница за двадцать пять подмигнула ему и, покачивая бедрами, отправилась в зал. Дилан пил молча и хмурился. А Абнер методично заливал в себя скотч – так, будто его заставили пить на скорость. - А что она имела в виду, что не какой-то, м? Дилан поперхнулся, но не облился. Кашляя, уставился на Абнера, ставящего стакан на полку в понравившемся ему углу и пристраивая рядом какую-то почти пустую бутылку. - Да мне откуда знать. Мелит, что хочет. - Нуу, не стесняйся! Давай хоть пообщаемся. Наливая очередному клиенту водку, Дилан чуть хмурился. Абнер улыбался ему открыто и как-то щурил глаза и, в общем, казался, и правда, достаточно милым. И Дилана это немного раздражало – парень был неплохим, пытался дружить даже, а он срывался на него весь день. Че грубил, спрашивается? Он улыбнулся в ответ, но Абнер тут же развеял всего его угрызения совести, садясь на свою коробку и наливая в стакан из той самой притащенной бутылки. - А что, гхм, я понял вроде. Не парься. Я тоже – ик - такой. Эй, а что у тебя под. Почему. В смысле? - Прости, что? Как оказалось, он был пьян, и, кажется, совсем. Вот она, его милость – просто алкоголь. Попытался подняться с коробки и завалился, сминая ее под собой, раскидывая ноги в гольфах выше стойки, свеча желтыми трусами, которые, правда, Дилан уже видел до этого. Дилан хлопнул себя рукой по лицу и протянул ему руку. - Аккуратней! Ты чего! - Ой. Не облился. Потому что выпил. Гыыы, - многозначительно посмеиваясь, Абнер поправлял килт. Дилан жутко покраснел, следя за его движениями и вроде даже пытался отвернуться. А Абнер почему-то продолжал хвататься за его руку – плохо мог удержать равновесие или что. - Ну чего такое? - присутствие этого парня так близко как-то странно сказывалось на нем. - Я… я щас. Так. Стою. А ты чего? Извини уж, свалился. Все. Ты увидел мое нижнее белье, можно сказать, что – ик - обесчестил, - Абнер захихикал, прикрывая рот ладошкой. – Теперь ты должен… тоже что-то должен. Вот. «Подумать только, он со мной… флиртует? Или просто пьяный?» - А я еще думал, стоял, думал – после того, как ты влетел туда – надевать ли под килт трррррусы. Ха, прикинь, пришел бы без них и щас упал! Ой, не могу! «Точно пьяный» - вынес мысленно вердикт Дилан и сам улыбнулся невольно, глядя на хохочущего Абнера. Тот сложился пополам, держался за живот и смеялся так, будто услышал шотландскую шутку от шотландца. Но как было бы забавно, если бы на нем и правда не было трусов... - Эй, а чего это ты? Ну? - Что я? - Ты… Ой. Ну что ты. Ик. Краснеешь. А? Дилан отошел от него на шаг, делая вид, что протирает барную стойку, старясь при этом выглядеть непринужденно. Он-то не знал, что его выдают красные щеки и дергающийся кадык. - Я все понял! - Не понимаю, о чем ты. Абнер взял другую коробку и поставил ее чуть ближе к левой ноге Дилана, чем до этого стояла ее подавленная предшественница. - Ну брось. Дилан глянул вниз и зря это, в общем-то сделал: излишняя хмельность слетела с Абнера, оставляя раскрасневшиеся от смеха щеки и заигрывающие пьяненькие глаза. Теперь он точно был уверен, что этот взгляд был именно таким – и это его смутило – потому он снова поспешно отвернулся. - Брось. Ты это, краснеешь. Неужели правда? - Правда что? - Правда ли он такой тради-ик-онный? - Не понимаю, о чем… Теплая ладонь залезла под килт, прошлась по бедру и по-хозяйски ущипнула за задницу. Провела по одной ягодице, затем по другой, не встречая особого недовольства со стороны ее хозяина, и соскользнула по ноге. - Так и знал. А ты у нас горец, м? Ик. Носишь этот трацидионный-трациди… короче, без трусов. Дилана бросило в жар, так просто это было сказано и из-за этого казалось еще пошлее. Он буквально не мог пошевелиться – да и не хотел, чего скрывать – и посетителям пришлось окликнуть его дважды, прежде чем он сообразил, что им нужно то-то налить.***
Абнера под барной стойкой не было видно. Абнер был пьян, успев допить все, что было в той бутылке, да еще и стакан скотча. Голос Дилана, когда они наконец-то нормально поговорили, напоминал ему тембром и глубиной тот самый, что говорил пошлости сегодня днем по телефону. Нет, это были, абсолютно точно два разных человека, но вот стоило об этом один раз подумать - и все. Трудно было отогнать ассоциации, в голове всплывали строчки из разговора, вульгарные фразы на пьяную голову вспоминались как нечто ну очень сексуальное. А еще Дилан краснел, был каким-то грубым и в то же время милым. Как будто все время стеснялся. Трезвого Абнера это раздражало, а пьяному Абнеру это просто не нравилось. Он хотел понять, какой же этот парень на самом деле и алкоголь в голове твердил ему, что лучший способ это сделать – начать с простых вещей. Как вроде побеседовать. Побеседовать ни о чем не удалось – количество выпитого увеличивалось, те фразочки в голове играли уже голосом Дилана, а из-за этого все ситуации казались провокационными, плюс сказывалось долгое, по меркам молодого организма, воздержание. Выпив еще и еще, Абнер прислушался к голосу в голове и решил, что тот прав. Чтобы узнать человека поближе, нужно понять, шотландец он или нет. А для этого нужно было спросить, но было как-то неудобно – говорить вот так такие вещи. Поэтому он легонько дотронулся до ноги Дилана чуть выше колена. Провел наверх и, не встретив ни сопротивления, ни трусов (а он уже не сомневался в этом, ему просто нужно было подтверждение), позволил себе вольности в виде лапанья чужого зада. Судя по тому, что Дилан не выказывал ни малейшего сопротивления, на самом деле против он не был. Абнер лично был всецело за, при всей этой напускной грубости, парень казался притягательным и как-то так смотрел на него, что грубость казалась просто манерой речи. Но не принуждать же человека. Может, он вообще не почувствовал ничего? Абнер решил подождать чуть-чуть. Мало ли, может, до него долго доходит, сообразит, на что Абнер намекал, и вот тогда… Что именно было бы тогда, Эйбу не дала додумать та самая бутылка с ликером – сверкнула боком, привлекая внимание, так и призывая ощутить прекрасный сладковатый вкус после всех этих напитков горцев. Что он и не преминул сделать - отодвинув пустую бутылку из подсобки, поставил стакан и попытался налить ликер. В глазах слегка двоилось, было два стакана и две по две бутылки, была два Дилана, наклонившихся к нему, чтобы что-то сказать и снова забрать бутылку. - Ты что спрашиваю, творишь? Хочешь мне заблевать тут все? Харе бухать! Градус понижать придумал. - Ой! Забо-оотливый. Я не до такой… подумаешь, выпил чуток. Вот смотри, - он притянул Дилана за ворот футболки, пытаясь другим пальцем дотронуться до своего носа, прикрывая один глаз, а затем до чужого. У него ничего не вышло, но это его не расстроило. Он-то был уверен, что это доказало его достаточную трезвость, чтобы выпить еще хоть чуть-чуть. – Вот видишь? Я не пьянею так быстро, как тебе хотелось бы, нет, сэр! - он хихикнул и скользнул пальцем по губам и отпустил бармена. – К тебе пришли! Он видел, как Дилан снова краснел и искренне забавлялся от этого. То ли парень был натуралом и действительно не понимал, к чему клонит Абнер; то ли понимал и смущался из-за того, что это ему нравилось. Абнер помнил, как трудно ему было принять себя и свою «инакость», но это было достаточно давно. Сейчас ему предстояло нечто более интересное, чем предаваться воспоминаниям. Перед ним маячил мужчина. В юбке – не суть в названии, сам факт того, что это была юбка и под ней не было ни капельки нижнего белья, гнал всю кровь вниз, к паху. И если у Дилана это тоже вызывало какие-то эмоции, то Абнер этого видеть не мог, даже несмотря на фактор килта без белья и факт того, что все нужное ему было как раз примерно на уровне глаз. Чертова сумка. Он теперь понял, зачем она там была нужна – во избежание вот таких вот конфузов. Она же висела, прикрывая собой как раз причинное место! Ну, что трезвому кажется невыполнимо-смутительным, то пьяному – простым жестом. А что? Абнер дернул за карабин цепочки, на которую крепилась треклятая сумочка-спорран, отмечая, как переменился скосивший на него глаз Дилан. Сумочка отлетела на пол, в попытке подхватить ее, пока не поздно, Дилан стыдливо дернул рукой, прикрывая пах. Это завело Абнера еще больше. Но и возбуждение Дилана было заметно, едва приподнимало тяжелую ткань, манило Абнера заглянуть туда. Что он и сделал тут, переместившись на колени и схватив Дилана за бедро, чтобы тот даже не думал отодвигаться. Он сперва засунул голову под килт, но там было слишком жарко из-за, во-первых, горячего дыхания, во-вторых, потому что шотландка не пропускала воздух. Поэтому Эйб приподнял килт – благо, что сзади на нем были складки, что делало его широким – и, с невинным таким видом сверкнув глазами, бросил Дилану: - А ты работай-работай, не отвлекайся. И сосредоточился на покачивающимся прямо перед его лицом членом. Медленно оттянув кожу, сжимая пальцы, во все глаза наблюдая за каждым изменением на лице Дилана, Абнер уже ловил кайф. А к тому же еще и от того, что кто угодно мог увидеть его; раньше он о таком и не воображал, но теперь, еще и на пьяную голову, эта идея казалась ему особенно пикантной. Пальцами, то сильно, то мягче, он водил туда-сюда, и подмечал, как бедра Дилана покрываются мурашками. Парень изо всех сил пытался сохранить покерфейс, наливая выпивку, но Абнер видел, как дернулись кадык и руки, стоило ему пусть в ход язык. И тут же отшатнулся в сторону, потому что сверху ему на голову и за шиворот полилось. - Дилан, блять, ты что творишь? - Прошу прощения! Вот ваша выпивка! - Дилан принялся вытирать стойку от пролитого из бутылки, но клиент, видимо, не торопился уходить, норовя заглянуть за стойку и увидеть, кто там ругается. Абнер отодвинулся и сел на пол, оттряхивая голову; было обидно и смешно одновременно. Второй раз за вечер из-за Дилана он был облит, а теперь еще и в такой момент. - Прости, я... задумался. - У вас там что, кто-то под барной стойкой? - Я... не... А вам какое дело? Я вам налил? Еще налить? Усатый дядька подхватил стакан и гордо удалился, фыркнув на такую наглость молодежи. - Я... я сильно тебя облил? Щеки Дилана были пунцовыми, и он то ли смущался, то ли злился, и в этом был чрезвычайно мил. Абнер встал, морщась от стекающей по спине липкой жидкости. - Пойду мыться. Снова. Только вместо жилетки надевать уже нечего... не скучай. И он поплелся в уборную, снова, на ходу расстегивая жилетку, чтобы не успела пропитаться. Хотел было задвинуть щеколду, но дверь дернули в комнатку ворвался не кто иной, как Дилан.***
Дилан был уже почти уверен, что на самом деле напарник ему оказался не промах; и если сначала раздражал, то после таких вот вещей наоборот, интересовал все больше. Ему еще никто такого не делал здесь, прямо на работе, не думая ни о чем. Прикосновения под барной стойкой абсолютно выбили его из привычного хода вещей, а от того, что бесцеремонный язык прошелся по венке, едва не выскочила бутылка из руки. И потому, что все закончилось даже не начавшись, был неприятный осадок. Да еще и Абнер так быстро убежал, будто сам считал это ошибкой... А вдруг он не продолжит то, что начал? Чтобы снова не мучиться сомнениями, Дилан быстро глотнул прямо из бутылки, чтобы никто не заметил, двинулся за ним и настиг только у двери, которая, к счастью, была еще не закрыта. - Давай помогу! - Поможешь? - Абнер хихикнул. В расстегнутой жилетке он смотрелся совсем развратно, дергал своими бровями и так заговорщически смотрел, что у Дилана отпали все сомнения. Войдя внутрь, он прижал Абнера к стенке, обхватывая руками его ребра под жилеткой. Поцелуй получился каким-то рваным и жадным, пах алкоголем. Абнер хватал Дилана за волосы, цеплялся за плечи, футболку; Дилан держал руки ровно, то и дело сильнее сжимая пальцы. - Так вот ты какой… а еще ворчал… - Что? - разобрать слова между поцелуями и судорожными вдохами было сложно, но Дилан не особо стремился. – Наболтались уже на сегодня. Или ты по делу? - По какому такому, м? Ооо! Дилан подхватил его под коленку, повел рукой, сдвигая килт; к его сожалению, Абнер не был истинным шотландцем с их традициями, под килтом все же было белье, но оно не помешало смять чужую ягодицу, притягивая еще ближе, беспорядочно покрывая поцелуями подбородок и шею. Паренек в его руках был на удивление податливым, но не мягким; он также сильно сжимал пальцами руки, спину, жестко целовал, направлял, хватался за шею и, кажется, забыл, зачем сюда шел. И Дилан забыл. Пока ему в спину не ударилась дверь , которую они забыли закрыть. - Ой, тут занято, что ли? Извините… ой, бармен, это вы! Дилан развернулся и невидящим взглядом смотрел на нагло ворвавшегося и теперь таращащегося на него дядьку. Того самого усатого вуайериста с бара. - Занято! Иди уже, - он двинул рукой по двери, не сильно, но ощутимо, дядька ойкнул и поспешил ретироваться, но все же гаденько так похихикал в усы. Абнер же чуть пригнулся и все это время прятался за Диланом, так, что его не было видно; и пока тот занимался дверью, стянул с себя жилетку. Дилан сперва приятно удивился такой перемене, но потом понял, что тот просто водой пытался смыть то, что не успело впитаться окончательно и бесповоротно. - Щеколда сломана. Будешь ходить в мокрой, что ли? - Ну… буду пахнуть алкоголем, к тому же, - и почему-то спрятал глаза. Дилану это не понравилось. Нашел время стесняться! Еще раз глянув на дверь, он мысленно махнул рукой и подошел к принимающему вид енота-полоскуна Абнеру, обнял его сзади, поводя носом по шее. Тот не напрягся, а наоборот, как-то подался назад. «Совсем не умею различать реакции людей, блять. С чего я взял, что он вдруг соскочит? Это же он сам начал». - Ты бы не прижимался, а то тоже выпачкаешься, - а вот это было сказано с явной провокацией и дополнилось движением поясницы. - Чем? Этим, что ли? Да тут уже ничего нет, - и он провел языком по шее, слизывая оставшиеся капли, слегка прихватив зубами плечо. Водя руками по животу, груди, он вжимал Абнера в раковину, жалея, что тот не пошел переодеваться сразу в подсобку, скажем, на диван. Там было бы удобнее. О чем он и не преминул сообщить Абнеру. Но добраться до заветного дивана им не удалось; возле бара их ожидал неприятный сюрприз в виде злой Пенни, машущей что-то подвыпившему директору (он-то откуда здесь взялся?) и толпой на барной стойке, и все жаждали алкоголя. Дилан тихо ругнулся, отпихивая Абнера в сторону, чтобы начальство не вздумало ругаться на подсобного работника. Не хватало еще, чтобы кому-то доставалось за его косяки! Абнер, ежась от холодной и мокрой жилетки, был послан руководством на склад за коробкой алкоголя, а на раздраженного тем, что ему вечно мешают Дилана накинулись и вездесущая официантка, и посетители, и даже забурчал что-то для проформы директор. Он стойко разливал им выпивку, раздосадовано потирая нос и ища взглядом Абнера. Но тот, видимо, решил не появляться в поле зрения, и заказ на столик пришлось нести самому, помогая Пенни. Сидели явно иностранцы, позвали фотографа, чтобы запечатлеть себя с парнем в килте – в общем, Дилан застрял там надолго. А когда вернулся, застал интересную картину. Абнер, изо всех сил пытаясь дотянуться до бутылки с тем самым ликером, которая была переставлена ранее на полку, перегибался через барную стойку. Абнер, берет с которого слетел, а он этого и не заметил. Абнер в расстегнутой жилетке. Абнер, который вроде чуть-чуть протрезвел – у него хотя бы перестал заплетаться язык! – теперь шатался и балансировал ногой, чтобы не упасть. И где он успевает напиться? Дилан зашел за стойку, еще немного побуравя недовольным взглядом и не думавшего прекращать свое занятие Абнера, и схватил его за руку. - Ты че, офигел? Думаешь, как это выглядит? Давай сюда заходи, а то на тебя вон как таращатся! Там и гляди, тоже начнут. Лазить. - А руку отдашь? - хотя, впрочем, он даже не пытался вырваться, водя пальцем захваченной руки по запястью. – Или силой затащишь? Дилан цокнул языком, но руку отпустил – на них и без того уже таращились, а еще этот Абнер полуголый. Хотя хотелось схватить и утащить отсюда куда подальше. От любопытных глаз. И желательно туда, где есть закрывающиеся двери. Было уже за три ночи, надо еще даже не собирался расходиться, не различая налитое и выпитое, танцуя, беснуясь и распевая песни. Тут и там щелкали вспышками фотоаппараты, высвечивала оголенные части тел оранжевая лампа-прожектор. Абнер, подсвеченный диодами с полок, был милым. Насколько милыми бывают пьяные люди. - Ну что. Все же выпьем, может? - А тебе не хватит, а? - Ну так мы за то, что было начато. Дилан еще пару мгновений посмотрел в эти лукавые глаза, а потом плюнул на все: че это он должен носиться и следить за тем, чтобы кто-то не напился? Тем более, что Абнер не ребенок. Да и пьяный он забавный, и даже какой-то раскрепощенный, что, несомненно, плюс. Поэтому он проигнорировал взгляд того на бутылку с ликером и разлил в два пузатых стакана скотч. Они выпили, не отводя глаз, глядя в упор; Дилан готов был поспорить, что Абнер хочет свалить отсюда с ним не меньше, чем он. Вкус алкоголя напоминал солоновато-горькую кожу на шее парня, и от того, как тот облизнул губы, у Дилана свело челюсть. Хотелось провести языком там же, куснуть за эту мягкую – как он теперь знает – губу, но… для начала нужно было свалить куда-нибудь. Решение нашлось спонтанно – вернее, его подсказала Пенни, забегавшаяся и злая на всех. - Ну, вы! Че расслабляетесь? Работы нет? Поставить стаканы! - Эй, ну. Сама бы посидела, расслабилась. Не видишь, что клиентов нет. А я бы покурить сходил хоть. И кстати – тут есть вот что, - Дилан потряс бутылкой с синей жидкостью, - знаю, твой любимый же. Посидишь, отдохнешь десять минут? - Я… эй, ты че такой добрый? А, пофигу. Наливай. И вали, – она села на коробку, со вздохом облегчения оперевшись на стенку. – А ты куда намылился? - Я тоже, ээ, покурить. Можно? - А работать кто будет? - Так нет никого! Я быстро! - А, иди уже. А ты, Дилан, бутылочку-то не ставь, давай сюда. Но Дилан уже не слушал; он быстрым шагом направился к подсобке, по пути хватая за руку Абнера, направившегося было и правда курить или что - в общем, шел он явно не в том направлении, в каком было нужно. Надежды, что помещение будет пустым, не оправдались; но Дилан так рявкнул на официанта из другого зала, что тот пулей вылетел оттуда, бросив на пол свою расческу. Дверь за Абнером была захлопнута, щеколда – задвинута, Абнер – подтолкнут в сторону дивана. Едва ли не отрывая мелкие пуговицы, расстегивая жилетку, Дилан шумно дышал и гладил каждую часть кожи, открывающуюся под ней. Абнер под его напором пятился, пока не стукнулся коленками об диван. Запрокидывал голову, открывая шею, подставляясь под поцелуи, шаря под футболкой, он был таким открытым, что Дилану напрочь сносило крышу. Когда жилетка был сдернута, желтые боксеры – стянуты к коленям, Абнер был отправлен на диван. Дилан лег рядом, не зная, чего ему сейчас больше хочется. Хотелось всего и сразу – подмять, сильно, грубо, овладеть, но в о же время он плавился от рук под килтом, лаская в ответ, прижимаясь и прижимая Абнера в ответ. Тот охал, ерзал, кусал губы, так смотрел затуманенным взглядом - Дилан едва держался – но когда парень начал толкаться ему в руку, мелко дрожа, напряжение настигло пика; Дилан, хватая зубами чужое плечо, тоже дернулся пару раз и, размазывая чужую сперму по чужому бедру, кончил. Оба тяжело дышали, Дилан выпустил плечо, зарываясь туда носом, чувствуя запах пота, алкоголя и еще чем-то пахли волосы; Абнер лениво гладил его по спине, целовал куда-то в макушку и даже, кажется, что-то говорил. Но Дилану было не до этого. Ему было хорошо, хотя и немного стремно, что все так быстро закончилось. Хотя кто сказал, что все закончилось? Возможно, все только начиналось. Додумать эту приятную мысль ему не дал стук в дверь, который, как он понял, продолжался уже какое-то время. - … не будем открывать, да? Раз ты молчишь, значит, точно не будем. Так хорошо… - Че? А, угу. Давно стучат? - Да кто их знает. Не особо. - Вот вынесут дверь, а тут такие… лежим. - Ой! А могут? - Нет конечно. Не суетись, давай полежим еще секундочку. Абнер замолчал, мурча под нос какую-то смутно знакомую мелодию. Дилан пытался вспомнить; казалось, что он слышал ее совсем недавно. - ... мм, но я не могу, мм-мм, и вместо этого плачу, мм-мм. В конце куплета Дилан узнал песню, конечно, и замычал вместе с ним, думая о том, что, на самом деле эта песня уж больно напоминает его. Разве что он не плакал. Кто тарабанил в дверь, они так и не поняли. Зато когда их песня закончилась и стало тихо, Дилан не заметил, как его усыпило чужое размеренное дыхание и он тоже задремал.***
Просыпаться Абнеру не хотелось, но чей-то голос рядом шумел, между ног было липко, в шею задувало. Зато протрезвел; разлепляя глаза, он поморщился от яркого света, потом – от сигаретного дыма. Голова трещала, но в целом было как-то до странности хорошо. Но это умиротворение длилось недолго - пока он не обнаружил, что один в комнате; дым шел от непотушенного окурка в пепельнице, а шею продувало из приоткрытого окна. Потянувшись, он встал, нашарил в рюкзаке влажные салфетки, принялся оттираться и думать, почему Дилан смылся. «Работать убежал? Стыдно стало? Или что? Или решил не оставаться, потому что получил свое? Или что-то не понравилось? Так знал, надо продолжить то, что начал. Или опять засмущался? С чего я взял, что он смылся? Просто ушел. Как шея болит… » В голове творился кавардак, думать не получалось, мысли были какие-то странные и неадекватные, скакали с одной на другую; ныли виски, не хотелось делать ничего. Трусы свои он обнаружил под подушкой, которую сначала принял за полотенце. Жилетка валялась под диваном, была уже сухой и пыльной, а рубашка, облитая ликером, теперь цвела желтыми пятнами и, в общем-то, выглядела еще хуже. Пыль хотя бы оттряхивалась. Думать было лень; хотелось кофе и аспирин. Из-за двери раздавался шум и музыка – значит, вечер еще не окончен, и, соответственно, работа. На часах было уже за пять утра, но это никому, видимо, не мешало, а очень даже наоборот. Лениво потягиваясь, он открыл и поморщился - на него обрушилась лавина звуков, света прожекторов и шума толпы. Надо было умыться. Дилан, предсказуемо, был найден за барной стойкой. Абнер скользнул за нее и сел на коробку, попутно пнув пустую бутылку, оставленную официанткой. - Она здорово накидалась. Зато доставать ни сегодня, ни завтра не будет, – Дилан как-то скованно улыбнулся, отводя глаза. - Ясно, – разглядывая кеды, Абнер думал, зачем пришел сюда. Хотя ему, в общем-то, делать было больше нечего. Но, может, отпустили бы домой пораньше… надо было остаться в подсобке. - А? – рядом на полке возникла кружка дымящегося, ароматного кофе. – О боже. Это чудо. - А, это… я видел, что ты идешь, вот и включил кофемашину. Сахар вот. Не знаю, любишь ли ты, но там сироп. - Спасибо, - размешав три пакетика сахара, Абнер сделал аккуратный глоточек, надеясь, что снова не обожжет язык. Обошлось, - Очень вкусно. Люблю такой кофе. Это с кленовым сиропом? Абнер уткнулся в кружку, втягивая носом запах, прикрывая глаза. Стало невообразимо легче, хотя организм еще бунтовал от всего выпитого. Он вздрогнул, когда ему на голову опустилась ладонь; взъерошив волосы, она скользнула по виску и остановилась на щеке. - С кленовым, с кленовым. Хочешь, я могу еще приготовить… э. Ну, в смысле у меня дома тоже есть парочка разных кофейных сиропов. – Дилан сидел перед ним на корточках, краснея, глядя в кружку кофе и водя пальцами по щеке. – Я не настаиваю, если ты захочешь… - Мороженое. - Что? - Говорю, купим мороженое; люблю по утрам есть мороженое с разным сиропом, - муркнул Абнер и поцеловал улыбающегося Дилана в нос.