Воспоминания...

      Бережно, словно ребенка, Джерард развернул листок, который когда-то, помнится, он втихаря стащил у Фрэнка. Не то чтобы он хотел ему чем-то насолить... Просто содержимое этого листа заставляло его сердце биться чаще. Ноги будто становились ватными и отказывались держать своего хозяина. В голове проносились строчки стиха, написанного Фрэнком: "Как грустно знать - тебе не нужен я и я тебя ни в чем не обвиняю..." Фрэнк написал этот стих в тот день, когда он и Линдси стали официально помолвлены. Сам Айеро был свято уверен в том, что лист затерялся где-то в недрах хаоса и беспорядка, который постоянно был в их доме. Уэй не торопясь сел в кресло. Его дочь сейчас сладко спала в своей постели, оставив папу наедине со своими призраками. Рядом лежал ее рисунок, на котором были изображены он, Линдси и их маленькая принцесса. Джерард слегка улыбнулся. Он любил свою дочь всей душой. Она была вторым существом, с которым ему было по настоящему хорошо. Вторым, потому что первым был Фрэнки. "Прозрачной тенью, средь надежд развалин Брожу, переживая вновь и вновь. И грустный взгляд задумчив и печален, Мне не вернуть ушедшую любовь."       Первые четыре строчки были написаны кривым и резким почерком. Обычно именно такой почерк был у его Фрэнка, когда тот злился. Джерард запомнил это потому, как однажды они с ним поссорились и после этого неделю общались только в письменном виде. Причем на все извинения Джерарда как в письменной, так и в устной форме, Фрэнк отвечал злостью и раздражением, абсолютно не свойственной ему. Дальше почерк сильно изменился. Буквы стали более гармоничные, легкие, наклоненные вправо, естественные, без старания, ровные, без нажима, что говорило о том, что последующие строки звучали искренне. И Джерард сам не знал: огорчало его это или же наоборот радовало. "Вновь память воскрешает сожаление, Минувших дней наивные мечты. И счастья призрачного хрупкое виденье То, что однажды уничтожил Ты."       Джерард ненадолго прикрыл глаза и отложил листок к себе на колени. Сколько раз бы он не перечитывал этот стих, его все равно бросало в дрожь от того, как обнажал себя в этих строчках Фрэнк. Наверное, даже тогда, когда они оставались наедине друг с другом, и Джерард мог созерцать прекрасное обнаженное тело парня, он не казался таким голым как в те минуты, когда Уэй снова и снова начинал перечитывать этот стих. Воспоминания прекрасного тела, которое имело привычка спать на животе, но при этом непременно завалить на него руку или ногу, заставили дыхание сбиться, а сердце забиться еще чаще. Хотя, казалось, куда уж сильнее! Расстегнув две верхние пуговицы рубашки, Джерард осторожно втянул воздух ртом. Как бы сейчас ему не было тяжело, он все же нашел в себе силы снова взять изрядно помятый со временем листок обратно в руки и продолжить читать. Про себя отмечая, что почерк Фрэнка снова сменился на неровный, буквы стали неопределенной формы, опущены, свободны, жирны, клинообразны, с длинными черточками. "Однако, быстрые же переходы у него от одного настроения к другому", - не смог удержаться от комментария Уэй, стараясь хоть как-то приободрить себя. - "Скорее бы конец". "Ты был мне другом, братом, был и Богом Ты был и смыслом, был и жизнью самой, И я любил, как не опишешь слогом, Навек твой пленник, повелитель мой." - Фрэнки... - буквально выдохнул имя мужчины Джерард, резко откинув голову назад.       Несколько минут он изучал абсолютно белый потолок их дома. Его взгляд зацепился за люстру, которую, помнится, когда-то хотел приобрести Фрэнки. Уголки губ Уэя слегка дрогнули в улыбке. Фрэнки - мечтательный, но в тоже время приземленный, ранимый, но достаточно сильный, чтобы защитить своих близких, он до сих пор продолжал сводить с ума Джерарда своими потрясающими воображение поступками и не менее невероятными песнями, в которых Джи чувствовал прямое обращение к нему. Люстра, которая напоминала связку переплетенных ветвей дерева и замысловатых корней, с первого взгляда приглянулась всегда веселому и мечтательному Айеро. В конце концов стоит только включить эту люстру, как у тебя тут же появляется настоящий сказочный лес на стенах комнаты! Что может быть лучше для такого творческого и мечтательного парня как Фрэнки? Люстра представляла собой переплетение корней и замысловатых ветвей деревьев, собранных в замысловатый пучок, сияющий изнутри. Скульптурная композиция была создана на основе центральной оси вокруг источника света. Дизайнеры специально использовали для люстры неяркие лампочки, чтобы поддержать таинственный образ - когда свет затемнен, люстра создает изображение слабого огня, горящего в лесу, что так нравилось Айеро. Вот только тогда Джерард открыто заявил, что подобное он ни за что не потерпит в общей с ними комнате. Фрэнк обиделся, а Джи потом всю неделю ходил и извинялся перед ним. В конце концов, когда Фрэнки был расстроен, он не мог играть на репетициях, поэтому с ним всегда старались обходиться мягко и осторожно. И дело было не только в этом. Видеть его расстроенное лицо не мог никто, не то что Джерард. "Жаль, что Фрэнки не может увидеть этого", - грустно подумал Уэй, не отрывая взгляда от люстры. - "Ему наверняка бы понравилось. Хотя, быть может, брелок в виде гроба ему понравится больше".       Листок, который Джерард все это время бессознательно сжимал в своих руках, выпал из его рук и мягко опустился на пушистый белый ковер. Несмотря на то, что Джи знал его содержание наизусть, он все же нагнулся и поднял его. Этот лист был самым ярким воспоминаниям о том Фрэнки, который до сих пор может сесть и начать грустить из-за того, что у него порвалась струна на гитаре или одна из его любимая собачек вдруг заболеет. "Любовь жестока, время все меняет Как грустно знать - тебе не нужен я И я тебя ни в чем не обвиняю... Лети свободно, Бог тебе судья." "Ты нужен мне, Фрэнки", - в очередной раз не согласился с ним Джерард, но высказать свои мысли вслух так и не решился. - "Нужен даже больше, чем ты думаешь". "Что ж тут поделать, если ты не любишь, И так бывает в жизни: се ля ви... Надеюсь, Богом для кого-то будешь Вот только сможешь ли? Быть Богом без любви..." - Ты был для меня Богом, - наконец нашел в себе силы сказать вслух эти слова Джерард, представляя, что вот прямо сейчас перед ним сидит Фрэнки и улыбается своей как всегда искренней и детской улыбкой.       У него потрясающая улыбка! И Джерард не раз говорил ему это, на что Айеро лишь улыбался и смущенно отворачивал лицо. Он ведь так и не избавился от привычки всегда опускать глаза или отворачиваться, когда его хвалят или делают комплименты. Ведь еще при всем при этом он так мило и еле заметно краснеет. Помнится, однажды Джерард не сдержался и поцеловал Фрэнка в покрасневшие щеки, на что тот засмущался еще больше и начал нервно ерзать на месте. Сейчас бы Джи отдал все на свете, лишь бы вернуть то время, когда Айеро мирно спал рядом с ним.       А между тем слезы сами собой выступили на глазах. Раньше, в детстве, он мог тихонько забиться в угол и поплакать от души, чего не мог сделать сейчас. Его душа будто разрывалась на части при одном только упоминании о тех днях, когда группа была вместе, когда ОН был рядом с ним! Сейчас у каждого из них есть дети и жены. У каждого своя жизнь и свои планы. А ведь раньше все было по-другому. Раньше их планы всегда шли рука об руку. Они могли делать все, что хотели, не боясь при этом быть осужденными. По крайней мере, это мог делать Фрэнк. Джерард же всегда был другим. В отличии от Айеро, который по-прежнему на зависть всем имеет возможность свободно "летать в облаках", он (Джерард) был куда "приземленнее" с самого начала. Он всегда думал о том, что будут говорить о нем люди, как повести себя в том или ином случае, что сказать и как поступить, если что-то вдруг пойдет не так. Было лишь одно место, где он не контролировал себя, где его крылья имели возможность раскрыться! Да, он был свободен на сцене! Тогда энергия окружающих его людей заставляла его позабыть обо всем на свете. Его тело двигалось само, а в тот момент, когда он впервые запечатлел на губах Айеро свой поцелуй, он попросту не успел уловить. Все получилось само собой и произошло слишком быстро. Помнится, одна из журналисток пыталась как-то намекнуть им о том, что они состоят в нетрадиционных отношениях, на что Джи мысленно пожелал ей вечной и счастливой жизни. Уэй прекрасно помнил этот день. Да и как можно забыть о первом минете, который сделал ему Фрэнк?       "- Это чучело явно слишком много о себе возомнило, - открывая пиво и откидываясь на спинку дивана, сказал Джи, пытаясь тем самым расслабиться. - Мало того, что природа не наградила ее красотой, так она еще и тупая, как пень. Хотя от пня пользы больше, чем от нее. - Что-то случилось? - спросил Фрэнк, который, как и Майки, был немало удивлен таким раздраженным состоянием их экс-лидера. - Кого это ты так усердно поливаешь грязью? - Иди на*уй! - от души послал его Джерард. - Какого *уя тебе здесь надо?! - Не волнуйся, дойду с оргазмом! - остроумно ответил ему Айеро, садясь рядом с Джи и кладя голову ему на плечо. - Кухня общая, так что имею право. - Пиво будешь? - немного успокоившись, спросил Джерард, позволив себе легкую улыбку. Фрэнк отрицательно покачал головой. Сегодня ему не хотелось пить. Этот день он хотел запомнить навсегда, ведь не каждый раз Джерард был таким... ревнивым! - О чем ты думаешь? - мечтательное лицо брюнета не осталось без внимания Джи. - О сегодняшнем интервью, - честно ответил парень, всем своим существом ощущая как напряглось тело вокалиста. - По-моему, оно было самым удачным! Телеведущая задавала весьма интересные вопросы. Мне было впервые так комфортно... - Не потому ли тебе было так хорошо, что она постоянно домогалась тебя? - стараясь ничем не выдать свой интерес, спросил Джи, ставя так и не выпитую бутылку на стол. - По-моему, тебе это даже нравилось. - Я спать, - понимая, чем все это может закончиться, сказал Майки, быстро покидая кухню. - Если что, то я на верху.       Молчание было ему ответом. Джерард и Фрэнк молча смотрели друг на друга. Джи - ожидая ответа, а Фрэнк - пытаясь придумать этот самый ответ! Вот только как можно сосредоточиться, когда тебя буквально раздевают глазами! Нежный, легкий поцелуй послужил ответом на вопрос. Джерард в свою очередь запустил пятерню в волосы парня и слегка коснулся губ Айеро своим языком, тем самым призывая его к более глубокому поцелую. Фрэнк не стал возражать и в следующее мгновенье Джи дотронулся языком до его языка. Первые движения были легкими и ненавязчивыми. Постепенно, миллиметр за миллиметром, Джи исследовал кончиком языка язык брюнета и его губы. Само собой сам Фрэнк не остался безучастным к подобным действиям, и в свою очередь активно действовал языком. Чутко реагируя на движения друг друга, они получали от поцелуя огромное наслаждение. Джи не желал останавливаться ни на секунду, но им обоим следовало перевести дух, так что он, нехотя, все же отстранился. - Пошли в спальню, - прохрипел Джерард, сам не узнавая собственного голоса. Фрэнк только согласно кивнул.       Фрэнк никогда и никому не делал минет! Даже если бы его заставили это сделать, он бы все равно не согласился! Тогда почему он тогда стоял на коленях между раздвинутых ног Уэя и обхватывал его возбужденный пенис ртом? Джерард в свою очередь довольно откинул голову назад. Тогда ему было более чем хорошо. Он не собирался заниматься с Фрэнком любовью, ведь у него есть Линдси, но кто сказал, что друзья не могут сделать друг другу минет? Ведь это даже не измена... Не сжимая губ вокруг ствола, Фрэнк начал вращающие движения головой так, чтобы пенис совершал у него во рту свободные круговые движения, касаясь при этом различных областей его ротика. Затем он вынул его, немного зажимая губами. Такие ласки доставляли Джи просто волшебное удовольствие! Ну а как еще можно было объяснить довольный стон, вырвавшийся из его горла? Фрэнк старался менять направление движения члена во рту, а потому вращал его то по часовой стрелке, то против. Такая игра с пенисом сильнее возбуждала Джерарда, который, казалось, даже не собирался кончать. Фрэнк тем временем сконцентрировался на ласках каждой зоны пениса, не забывая и о яичках, разумеется! Он не только доставлял удовольствие Джи, но и наслаждался сам! Ему нравилось доставлять удовольствие ему. Нравилось смотреть на его лицо, которое не выражало тогда ничего кроме безумного удовольствия. Его щеки горели. Фрэнк стыдился того, что он делал и все же он был собой доволен! Пока его губы сосредоточенно обрабатывали верхнюю часть пениса, он начал стимулировать дополнительно нижнюю его часть при помощи движений руками и пальцами вверх и вниз. Его слюна стекала вниз к основанию пениса, смазывая одновременно стержень пениса и его руки. Ему удалось сочетать стимуляцию нижней части пениса с полуспиральными поворотами головы таким образом, что его руки все время неотступно следовали за губами. Джерард кончил с громким стоном. Пока Джи приходил в себя на постели, Фрэнк, шатаясь, поднялся с колен и поплелся в ванную. Тогда Джерарду понадобилась несколько минут, чтобы осознать, что именно произошло, а заодно и найти виноватых.       "Это не серьезно", - успокаивал себя он, поднимаясь с кровати и одевая штаны. - "Сейчас я поговорю с ним и все встанет на свои места".       Но стоило только Фрэнку улыбнуться, как Джи тут же забыл обо всем, что хотел сказать! Он обнял парня и зарылся лицом в его волосы. Довольная улыбка как-то сама собой появилась на его лице. Ему было как-то по-особенному хорошо, когда Фрэнк был рядом с ним. И это чувство он не согласился бы променять ни на что на свете! - Джи, тебе понравилось? - смотря прямо в глаза парню, спросил Фрэнк, нервно кусая нижнюю губу. - Я впервые делал что-то подобное... Я старался... - Ты великолепен, Фрэнки, - все так же довольно улыбаясь, ответил Джи, соприкасаясь своим лбом со лбом парня. - Раздевайся. - Зачем? - покраснев и опустив глаза в пол, снова спросил Айеро. - Ты хочешь... - Я хочу чтобы сегодня весь ты был мой, - прошептал ему на ушко Джерард, сильнее прижимая к себе Фрэнка. - Я не буду приставать к тебе, обещаю. Ты такой милый, когда краснеешь. Мне нравится смущать тебя. Почему ты молчишь? Посмотри на меня, Фрэнки. - Разве ты не хочешь сейчас пойти к Линдси? - все еще не решаясь поднять глаза, спросил Фрэнк. - Сегодня можно и забыться, - нашел что ответить Джерард, отпуская Аййеро. - Мы поговорим обо всем завтра. А сейчас я хочу просто обнять тебя".       Уэй в очередной раз пожалел, что не позволил себе в тот вечер намного большего. Кто знает, может быть тогда он сейчас не сидел бы здесь, заливаясь слезами и целуя этот чертов листок, из-за которого у него каждый вечер вся жизнь проходила перед глазами. Давно пора было выбросить его и забыть наконец обо всем, что заставляло его страдать, но вместо этого он аккуратно сложил листок и засунул его обратно в коробку, в которой, помимо всего прочего, лежал еще и символ их группы - флаг МСR. Он был болен, это точно, но его болезнь — не вирусная инфекция и не фантомная лихорадка. Его отравляли собственные воспоминания. Коробка отправилась обратно в шкаф, а маленькие ручонки обхватили ногу Джи и детский веселый голосок спросил: - А что там, папа? - Ничего, моя девочка, - закрывая шкаф и поднимая дочь на руки, отвечал Джерард. - Всего лишь мои воспоминания. - А что это такое? - сонно поинтересовалась девочка, кладя голову на плечо папы. - Воспоминания — это такая штука: накладываются одно за другим, а самые старые блекнут. Воспоминания вечно преследуют людей. - Я не понимаю, - уже тихо сказала малышка, зевая. - Подрастешь и тогда поймешь, - погладив дочь по волосам, ответил Джерард, чувствуя ее спокойное дыхание на своей шее и тихий стук ее сердечка. - Ты еще успеешь все понять, моя маленькая принцесса. Ну а я сделаю все возможное, чтобы твои воспоминания были самыми светлыми.