***
Что есть идеальные отношения? Существуют ли они вообще? Можно ли назвать идеальным то, что требует каких-либо уступок? А возможна ли настоящая любовь без компромиссов и взаимопонимания? На эти вопросы Дайки пытался найти ответ уже как два часа, слоняясь по ночному городу и не замечая ничего вокруг. Ни замерзших пальцев, с трудом отогревающихся в карманах осенней куртки, ни холодного ветра, забирающегося под одежду и пробирающего до мурашек, ни пожарной сирены, пронесшейся мимо в направлении дома Кагами. Разум был где-то далеко, пока Дайки не замер на месте, случайно уловив почти невидящим пустым взглядом знакомую высотку, объятую оранжевым пламенем. Дыхание перехватывает, сердце пропускает удар. Третий этаж в огне почти полностью, квартира Тайги на четвертом. Кажется, в глазах загорается темно-синяя вспышка - Аомине срывается с места и бежит сломя голову, с ужасом наблюдая разрастающееся пламя и только что прибывших пожарных. «Никого не спасли. Они еще никого не спасли!» Тревога охватывает моментально, буквально изолируя от всего остального. «Бежать. Быстрее, быстрее, быстрее!..» Мысли полностью исчезают, освобождая разум и давая волю инстинктам, рефлексам, телу. Дайки проносится мимо пожарной машины, не обращая внимания на приказы остановиться. Ему плевать, он не слышит ничего, кроме одного имени — Тайга, безумным шепотом срывающегося с уст. С силой потянуть на себя подъездную дверь, рвануть наверх, почувствовать резь в глазах от наполняющего пространство густого дыма, закрыть нос и рот рукавом куртки и бежать, бежать, бежать. Второй этаж. Третий… Почувствовать кожей ладони разогретый металл. Ощутить захлестывающий с головой страх — не за себя, за него. Зажмурить глаза и бежать быстрее. Не заметить попавшего на куртку уголька, расплавляющего ткань, посчитать пройденные лестничные пролёты, осознать, что почти на месте, прислушаться, надеясь уловить хоть какой-то звук кроме треска перекрытий. Четвертый… Попытаться открыть глаза и с беззвучным стоном закрыть их вновь, не имея ни шанса положиться на зрение обожженных раскаленным воздухом глаз. Сорваться на кашель, чувствуя нехватку кислорода, и не находя возможности вдохнуть. Из последних сил наполнить легкие, сдержать першение в горле, на ощупь найти нужную дверь, ухватиться за нагретую металлическую ручку, в миг вспомнить, что не взял с собой ключи, и с последней надеждой надавить вниз. Не заперта… Ввалиться в квартиру, едва не выкрикнуть родное имя, вовремя остановиться, осознавая, что, вероятно, еще раз сделать вдох не получится. Снова попытаться открыть глаза и сквозь беспрерывно выступающие от едкого дыма слезы разглядеть привычную прихожую. Рвануть в комнату, быстро оглядеться, заметить бушующее пламя прямо за окном, не найти искомого и сорваться на кухню. Застыть на мгновение перед бессознательным телом на кафельном полу, в охватившей панике метнуться ближе, упасть на колени и дрожащей рукой прикоснуться к сонной артерии. Жив. Обрадоваться на долю секунды и сразу осознать, что это еще не конец, перекинуть Тайгу через плечо, подняться на трясущихся ногах и сделать последний рывок к спасению. Заметить черные круги перед глазами, почувствовать, как сознание начинает плыть, вылететь из квартиры, крепко вцепившись в свою ношу, и вновь попытаться бежать, моля лишь об одном — чтобы хватило сил. Преодолеть два лестничных пролета, подумать, что еще чуть-чуть, и очаг возгорания останется позади, схватиться за раскаленные перила, наплевав на раздирающую боль, сделать лишь один шаг и замереть перед обрушившимся куском перекрытия. Рефлекторно попытаться увернуться от падающих камней, потерять равновесие и повалиться на ступеньки, стараясь уберечь любимого. Не заметить рваной раны на собственной щеке, с испугом глядя на истекающую кровью руку Кагами, вновь попытаться подняться на ноги и перелезть через груду покрытого огненной пылью бетона. Зацепиться штаниной за торчащую арматуру, обжечь ногу и невольно вскрикнуть, теряя последний запас кислорода. Снова попытаться вдохнуть, почувствовать горечь на языке и осознать, что легкие не наполняются. Сделать еще несколько шагов вниз, уже не видя ничего перед собой, крепко сжимая белую футболку и надеясь, что им удастся выбраться. Утонуть в новом приступе кашля, почувствовать рвотный позыв, но держаться из последних сил. Не ради себя, ради него. Пройти еще немного, услышать оглушающий гул в ушах, почувствовать, как подкашиваются ноги, облокотиться о стену и безвольно упасть на колени. Постараться встать, до скрипа сжать челюсти, с отчаянием понимая, что не может, безмолвно одними губами произнести заветное «Я люблю тебя, Тайга» и провалиться в небытие, уже не слыша топот пожарной бригады.***
Кагами семимильными шагами несется по коридору, игнорируя тупую пульсирующую боль в затылке, почти сбивает с ног мирно стоявших у одной из палат посетителей, бросает через плечо невнятное «извините» и подскакивает к стойке регистратуры: — Где Аомине Дайки? Девушка с недовольством поднимает взгляд на явившийся источник шума, затем всё же откладывает папку в сторону, поворачивается к компьютеру и быстро стучит по кнопкам клавиатуры. — У нас пациент с таким именем не числится, — через несколько секунд отвечает она. — Как не числится?! — Кагами невольно повышает тон, но тут же осекаетя, оглянувшись по сторонам. — Медсестра сказала, что его привезли вместе со мной. Высокий смуглый парень моей комплекции. Он должен быть здесь! Девушка устало вздыхает, с нетерпением ожидая, когда, наконец, закончится эта сумасшедшая ночная смена, однако сохраняет относительно спокойное выражение лица. Она тянется за каким-то листком, быстро пробегает по нему взглядом и снова смотрит на Тайгу. — Ночной пожар в жилом доме? — Да-да! — в беспокойном взгляде рубиновых глаз загорается искорка надежды. — Кажется, я поняла, о ком вы, — девушка откладывает список поступивших несколько часов назад пострадавших, некоторые имена которых до сих пор оставались неизвестными. — Его только что перевели из реанимации в отделение интенсивной терапии. — Из реанимации?.. Только сейчас? — Кагами неверяще смотрит на флегматичное лицо напротив. Сам он очнулся в обычной палате от легкого шума посторонних голосов, как выяснилось позже, медсестры и лежащего в другом конце комнаты подростка. Эта самая медсестра лет двадцати семи и рассказала Тайге всё, что ей стало известно о ночном происшествии. Именно она видела, как из одной машины скорой помощи его и еще одного молодого человека на каталках увозили в самое недружелюбное отделение больницы, именно она спустя полтора часа была свидетелем того, как Тайгу переводят в отделение реабилитации, и именно она минуту назад пыталась его остановить, ссылаясь на слабость его организма. — Что с ним?.. — Пройдите в шестьдесят третью палату, — девушка указывает рукой на еще один длинный коридор, — врач как раз должен быть там. Кагами не говорит вежливое «спасибо», он лишь срывается с места, отдаленно вспоминая, что по подобным заведениям бегать запрещено, судорожно выискивает взглядом нужный номер, видит едва приоткрытую дверь и, едва замедлившись у самого входа, почти бесцеремонно врывается внутрь и замирает. Аомине лежит на постели около окна, нехотя поворачивается на шум, чувствуя тянущую боль в шее и отдаленный звон в ушах, пару секунд непонимающим пустым взглядом смотрит на вошедшего запыхавшегося парня, стараясь заставить работать заторможенный мозг, и только потом осознает, кто стоит буквально в паре метров от него. Глаза сразу же расширяются, а тело машинально напрягается в попытке подняться. — Стойте, вам нельзя вставать! — тараторит пожилой мужчина, меривший давление Дайки, ошеломленно глядя на слишком резвое поведение очнувшегося несколько минут назад парня, а затем смотрит на остолбеневшего гостя у входа: — А вы, собственно, кто? — К-кагами Тайга, — парень нервно сглатывает и наконец отпускает дверную ручку. — Простите, что так вломился сюда… Просто… — Ах, Тайга?.. — на лице врача появляется понимающая добродушная улыбка. — Это имя за последний час я слышал достаточно раз, — он кидает беглый взгляд на Дайки, затем снимает прибор с его руки, кладет его на прикроватную тумбочку, поправляет сползшие с переносицы очки и вновь переводит взгляд на своего пациента. — Так вот за кем ты, словно обезумевший, влетел в горящее здание вперед пожарных? — …Что он сделал? — после короткой безмолвной паузы ошарашено произносит Тайга, непонимающе глядя то на Аомине, то на доктора. Дайки только хотел что-то сказать, но, передумав, лишь шумно выдохнул и безвольно опустил голову на подушку, устало прикрывая глаза. — Мне фельдшеры про вас все уши прожужжали, — мужчина коротко усмехается, засовывает руки в карманы белого халата и направляется к выходу. — Похоже, вам есть, что обсудить, — он останавливается около Кагами и едва хлопает того по плечу, — только без драк. Вы парни молодые, горячие, но сначала поправьтесь, выйдите за территорию клиники, а уж потом можете делать, что душе угодно. Еще секунду назад Кагами собирался настучать по пустой голове Дайки за столь безрассудный поступок, однако еле слышно закрывшаяся дверь и окутавшая комнату тишина будто сменяют запланированный сценарий. Тайга встречается взглядом со спокойными сапфировыми глазами, некоторое время продолжая стоять на месте и просто впитывать эту ничем не потревоженную умиротворенную синеву, затем улавливает появившуюся легкую, почти незаметную улыбку, и ноги сами делают неуверенный шаг ближе. Казалось, сейчас можно сказать многое, но оба не произносят ни слова. Кагами подходит вплотную к кровати, осматривая бинты и повязки на родном теле и несколько мелких царапин на левом виске и переносице. Он медленно протягивает руку и осторожно касается теплой щеки, Аомине прикрывает глаза, чувствуя шершавую кожу ладони, и постепенно понимает, что приди он тогда на пару минут позже — всё могло бы закончиться там, в объятом неистовым пламенем здании. Он болезненно хмурится, прижимает ладонь Тайги своей и припадает губами к светлой коже, к подушечкам пальцев. Кагами не нужны слова, чтобы понять, о чем думает Дайки, потому что в его собственной голове звучит та же единственная мысль — я мог навсегда его потерять. К горлу подкатывает плотный ком, Тайга делает глубокий вдох и медленно выдыхает, стараясь сдержать нарастающее волнение, но все попытки рушатся к чертям, когда он слышит одну простую фразу. — Может, обнимешь меня уже? Выдержка и остатки самоконтроля вдребезги разбиваются о простые, но такие нужные слова, Кагами залезает на кровать и ложится рядом, утыкается носом куда-то в плечо и прижимает к себе как можно аккуратнее. Несколько соленых капель попадают на открытый участок смуглой кожи, от чего Аомине шумно втягивает носом воздух, стараясь сохранить самообладание, сильнее притягивает к себе Тайгу, левой рукой зарываясь в жесткие волосы, касается губами его лба и на несколько секунд замирает, слушая сдавленное дыхание: — Всё в порядке, Тайга, — шепотом произносит он, медленно, словно успокаивая, поглаживая Кагами по затылку, — всё хорошо. — Прости… Дайки чувствует горячее прерывистое дыхание на своей шее и заботливо проводит рукой по рельефной спине: — Не извиняйся, дурак. Ты ни в чем не виноват. — Если бы я не начал тот идиотский разговор, ничего этого бы не случилось, — на одном дыхании тараторит Тайга. — Почему? — Потому что тогда бы мы не поссорились, ты бы не ушел из дома, и мы, как обычно, долго и страстно занимались сексом, поэтому шансов заметить неладное было бы больше, чем у поддатого меня, заснувшего прям за кухонным столом… — Логично, — Дайки не сдерживает усмешки, и напряженная атмосфера, наконец, отступает, позволяя вдохнуть глубже, еще раз осознавая, что всё обошлось, что самое страшное позади. — Но знаешь… Ты был прав. — В смысле? — Кагами поднимает голову, смахивая выступившие слезы, и с интересом заглядывает в синие глаза. — Я был слишком невнимателен. Жил в своё удовольствие и принимал твою заботу, как должное. Так не могло продолжаться вечно, тебе стоило сказать мне раньше. Тайга не отвечает, внимательно наблюдая за каждой эмоцией на лице Аомине и с каждой секундой все больше убеждаясь, что тот действительно понял, о чем он сам толковал ему половину вечера. Губы расползаются в широкой улыбке, Кагами вновь опускает голову на грудь Аомине и не сдерживает тихий смех. На лице Дайки мелькает смущенная улыбка. — Прекрати ржать, — как можно более серьезно старается сказать Аомине, ощущая трясущееся тело рядом. — Как можно прекратить ржать, когда понимаешь, что после всех моих аргументов единственное, что смогло вправить тебе мозги, это долбаный пожар? — через смех парирует Тайга. — Заткнись, придурок, — несильно стукнув того в плечо, беззлобно отвечает Аомине, на что Кагами лишь обнимает крепче. — Кто из нас еще больший придурок, — неожиданно голос становится тише, возвращая прежнюю сдержанность, — ломануться в одиночку в горящее здание и попытаться вытащить на себе здорового лба… — А что я, по-твоему, должен был делать? — в голосе слышатся нотки возмущения. — Стоять смотреть на эту картину и молиться, чтобы ты не погиб? Пошутить решил? — Мне не до шуток, — Тайга снова заглядывает в глаза напротив. — Ты мог погибнуть из-за меня. — А ты мог погибнуть без меня, ага? — Дайки одаривает Кагами красноречивым взглядом. — Так что давай закроем эту тему, ты прекрасно знаешь, что меня бы ничто не остановило. Спорить было бесполезно, и Кагами это отлично понимал. Пытаться в чем-то убедить этого раздолбая было практически пустой тратой времени, потому что он жил, живет и, наверное, всегда будет жить, полностью опираясь на свои инстинкты и убеждения. Зато если он что-то для себя решил, этого у него уже не отнять. Именно поэтому когда три года назад после очередной игры один на один Аомине прижал Тайгу к ограждению баскетбольной площадки в парке, жадно впился в его губы, прикусывая, провел языком по скуле, затем вниз по шее, двинул бедрами навстречу, не стесняясь показать своё возбуждение, и шумно выдохнул, чувствуя ощутимый ответный укус в плечо, Кагами понял, что не ему одному сносит крышу от таких собственнических ласк. А если Дайки что-то вставляет так сильно и он решает себе это заполучить, выбор будет неопровержимым раз и навсегда. Как и сам Тайга с того дня всецело принадлежит Аомине, так же в полной мере наслаждаясь его зависимостью. За три года эта бурная пылающая страсть чуть стихла, постепенно сменяясь сдержанной привязанностью и нежностью, что проявлялась не так часто, но именно тогда, когда кому-то одному её не хватало. Они живут эмоциями, полностью отдавая себя им, смело доверяя друг друга своим чувствам, уверенные в том, что нет места безопаснее и надежнее, чем сердце любимого человека. И сейчас Кагами приник ухом к груди, закрыв глаза, вслушиваясь в размеренный ритм и чувствуя, как сильные руки крепче прижимают к себе. — Кхе-кхе, Кагами-сан, — неожиданный женский голос заставляет вздрогнуть и резко сесть на кровати, ошеломленно уставившись на явившуюся незнакомую медсестру, — время утреннего обхода, а вы, почему-то, не в своей палате. Кагами ошарашенно смотрит на серьезное лицо девушки, потом на Дайки, и снова на девушку. Брови сходятся к переносице, а взгляд приобретает огненный оттенок. Рефлекс защиты срабатывает автоматически. — Я хочу остаться здесь, — предупреждающе произносит Тайга, от чего медсестра не может сдержать смех. — Боже мой, не смотрите на меня так сурово! — она снисходительно отмахивается и прикрывает дверь. — Я же просто зашла вас предупредить. Кагами не сразу понимает, что переборщил, но это всё нервы. Он тихо вздыхает, напряжённо проводит ладонью по лицу и снова поднимает взгляд: — Простите. Пожалуйста, позвольте мне остаться. Девушка лишь понимающе улыбается. — Думаю, мне будет нетрудно принести ваши лекарства сюда. Заодно захвачу лекарства для Аомине-сана. — Спасибо! — радостно благодарит Кагами, с облегчением переводит взгляд на лежащего рядом Дайки и замечает нескрываемую усмешку. - Что? — Я тебе не говорил, что ты лучший? — довольно проговаривает Аомине, неотрывно глядя в сияющие рубиновые глаза. — Ммм… Сегодня еще нет, — с наигранной задумчивостью отвечает Тайга. Дайки лишь улыбается шире, игнорируя ноющую боль от раны на щеке, хватается за белую футболку и резко притягивает к себе, припадая к желанным, искусанным губам, как всегда властно, но нежно, вкладывая в поцелуй те чувства, что из года в год не слабеют, а только становятся крепче. Им не нужны слова. У них есть нечто гораздо более ценное.***
«…Сегодня около четырех часов ночи в жилом доме на юге Токио произошел взрыв бытового газа. Взрывная волна повлекла за собой повреждение несущих конструкций здания и частичный обвал перекрытий между третьим и четвертым этажами. По предварительным данным причиной взрыва стал разрыв газовой трубы в квартире, где велись строительно-ремонтные работы. В результате происшествия один человек погиб, четверо еще находятся в реанимации, остальные пострадавшие отделались травмами и ожогами разной степени тяжести, но сейчас их жизни ничего не угрожает. А теперь к другим новостям…» Кагами и Аомине не обращали внимания на телерепортера, бубнящего что-то неразборчивое в прямом эфире утренних новостей. Их не волновало ничего вокруг, кроме отблеска восходящего рыжего солнца, так ярко горящего в глазах друг друга.