Срыв

Задыхаюсь. Начинается тахикардия. Пытаюсь успокоиться, впиваясь ногтями в ладонь. Не получается. Воздух выходит через рот со свистящими хрипами. Голова кружится, и я начинаю стонать от невыносимой боли, которая вот уже за столько лет въелась в мою кожу, пробила насквозь грудь и оставила кровоточить зияющую рану там, где раньше было мое сердце — то ли звериное, то ли человеческое. Пелена безысходности тянется к горлу, защелкивает на нем свой ошейник и противно хохочет у меня в голове. Я дергаюсь в сторону, ругаюсь сквозь зубы и судорожно нащупываю кинжал. Ха. Будто он сможет мне чем-то помочь. Здесь нет выхода, только темный туннель на миллионы миль вперед, деревянные резные двери и я, один на один со своими страхами. Пытаюсь сбежать, дергаю золотые ручки, но ни одна из них не поддается. Почему? Неизвестно. В эти минуты, от меня закрыто как прошлое, так и будущее. Вернуться в настоящее? Туда, где слепая ненависть человеческих душ распространяется по земле, как зараза, где обида и гнев эйджинов ведут захватнические бои, взывая к небесам по поводу отмщения? Бесконечные войны, интриги и вечное одиночество. И даже надежда, которую я мимолетом успеваю схватить за хвост, постоянно выскальзывает у меня из рук. Не могу. Не время. Пожалуйста, хватит! Я так от этого устал! Кричу в бессильной ярости, надрывая связки. Ноги дрожат, почти не держат, и я со всего размаху врезаюсь телом в одну из бездушных дверей. Она, проклятая, даже не шелохнулась. Ключ у меня с собой есть — толстый, золотой, даже проба имеется. Вот только на кой он мне вообще, если замочных скважин нет и в помине? Я завис где-то между прошлым, будущим и настоящим, в этом бесконечном коридоре. Я заперт вне времени. Я пленник. Никто не поможет. Да и не нужен я никому: ни людям, ни тем, кого считаю своим народом. Я тот, кто должен был быть гордостью дворца, наследным принцем, но стал всего лишь служебной шавкой при короле. Грязный, почти смертельный секрет семьи, который ни при каких обстоятельствах не должен быть раскрыт. Позор королевского рода. Тот, кто имеет негласный статус подстилки для блевотины у одной стороны, никогда не будет уважаем другой стороной. Я имею схожий генотип и фенотип с эйджинами, но не признан их другом, братом и, уж тем паче, вождем. Ни первые, ни вторые не смогут мне полностью доверять. По крайней мере, пока. И даже единственное на свете существо, которым я дорожу больше всего, не сможет меня понять. Лучик солнца в этой непроглядной тьме, мое сокровище… Человек во мне желает оградить тебя от печали и слез, от насмешек из-за цвета волос, (тебе, глупой, он кажется отвратительным, но говорю уже в тысячный раз — ты прекрасна) от горьких потерь и предначертанных испытаний. Без тебя заря уже не будет зарей, а без твоих ласковых рук, тихих слов, ясных глаз, я просто подохну, как собака. Охраняя твой сон в золотой клетке, с удовольствием провожу пальцами по огненной гриве волос, беззвучно шепча тебе: «Люблю до смерти», — но, тут же, сжимаю пряди в кулак, добавляя: «И так тебя ненавижу!»  — Не-на-ви-жу! — хрипло рычу я в темноту, непроизвольно напрягая все мышцы и готовясь вцепиться в артерию незримому противнику. Отрицательные эмоции вихрем мурашек пробегают по моему позвоночнику, а уши нервно подрагивают. — Вижу… — насмешливо отвечает эхо, будто бы твоим голосом. Я обмякаю, опускаюсь на колени и запрокидываю голову вверх. Мокрые волосы лезут в лицо, мешая обзору, поэтому во внешнем уголке глаз у меня непроизвольно собираются слезы. С первой солоноватой каплей, которая пробегает вниз по щеке, с моих губ срывается нечеловеческий вой израненного животного. Я вою в агонии, безудержно рыдаю, выплескивая все остатки человеческих чувств наружу. Мне чудится, будто внутри, вот-вот, что-то разорвется на части, растворится, сгинет в этом отчаянном припадке. Еще немного, и я сойду с ума окончательно. — На-каба! — без слов молю о помощи и выдавливаю из себя твое имя, с трудом вспоминая, как оно произносится. Я опустошен, обессилен и морально, и физически. Но все же, покореженной душой невольно тянусь к той, кто обладает удивительным свойством утешать и ободрять, как людей, так и эйджинов. И пусть, ты меня никогда не узнаешь по-настоящему, не разделишь боль, не ответишь взаимностью… Я сложу перед тобой обломки своего сердца, надену личину слуги и всегда буду защищать, до тех пор, пока не умру. Ведь различие между тем, кто искренне любит, и преданным хозяину зверем, не так велико, не правда ли? Проходит несколько минут. Я уже почти спокоен. Стискиваю зубы и хмуро обвожу взглядом свою тюрьму времен. Пора выбираться отсюда.