В будущее через прошлое.

Каллен был полон бодрости, а энергия так и рвалась наружу из его груди. Он поприветствовал тренирующихся солдат, показывая двум из них правильное расположение щита относительно тела, задействовал парочку храмовничьих приемчиков, и вернул оружие молодым парням, чуть ударяя по плечу одного из них. Он двинулся дальше, в свой кабинет, где его встретил помощник, который сообщил генералу множество приятных новостей. Во-первых, солдаты, посланные Сейроном в Долы, уже пришли на место; во-вторых, их союзники из Орлея, под руководством Гаспара, вышли из Вал Фирмена и Вал Форэ, захватывая возможного врага, притаившегося в Западном Пограничье, и оттесняя его к горам. Он уже давно простил Вестника за его выходку, и новости только распаляли энергичный дух генерала. Сам же мужчина был еще приятно удивлен и тем, что в скоро времени в Инквизицию прибудет огромная партия скаковых животных, среди которых были и довольно-таки экзотические – олени и галлы, посланные их союзниками-эльфами. Видимо, Адаар всерьез взялся снабдить какую-то часть армии Инквизиции скакунами, ведь конница при должной подготовке могла сыграть серьезную роль, скажем, на открытом поле боя. Правда, еще не совсем было ясно, что там насчет новых конюшен, но его подчиненный уверил, что новые здания уже начали строиться, потихоньку захватывая северные земли рядом с крепостью. Это было приятно. Инквизиция росла и вширь и в высоту, привлекая все больше внимания к своим успехам, освобождая новые земли, и помогая народам Тедаса. Каллен поблагодарил своего агента, который быстренько ввел его в курс дела, и отпустил мужчину пообедать. Это он все утро провалялся в кровати, а солдат стоял здесь в томительном ожидании своего генерала. Как только юноша покинул кабинет, храмовник уселся в кресло, но рассматривать записи, отчеты и рапорты не стал, откидываясь назад. Он себя чувствовал просто отлично, даже не потому, что утром у него состоялась встреча с собственным организмом. Ему казалось, что жизнь начинает налаживаться. После разговора с Талхенсулом Каллен даже забыл о своем неподобающем поведении, забыл о тяге к лириуму, и простил Сейрона. Если коссит начал исправляться, то какая разница, сколько еще раз он изобьет Каллена? Конечно, вряд ли мужчина даст Вестнику такую возможность, только если это не поможет спасти весь Тедас. В этом случае Инквизитор даже может его убить. Неожиданно, перед глазами промелькнуло одно из воспоминаний, которое передал ему Талхенсул, и Каллен уставился на стену. Неужели в этом воспоминании фигурировал сам Создатель? Генерал готов был поклясться, что слышал Его, чувствовал и, как минимум, знал, кто перед ним стоит. Точнее, не совсем перед ним. Вроде бы дракон говорил, что это был его отец? Да, вроде все верно. Как бы он хотел кому-нибудь об этом рассказать, если бы не данное Талхенсулу слово! Каллена бы признали невменяемым, но разве это имело значение для самого мужчины, который четко и ясно видел перед своими глазами то событие? Он еще вспомнил, о чем говорил Драйгонсул Создателю и помрачнел. Тогда, на седловине, у мужчины просто не было слов и мыслей обсуждать это, ведь не каждый же день ты видишь того незримого Бога, которому молился всю свою сознательную жизнь! Однако сейчас он отчетливо слышал, что отец Талхенсула угрожал Создателю, говоря, что прекратит его правление, если Он не вмешается в просиходящее и не остановит расползающуюся чуму. Они и мои дети, Драйгонсул. Как и ты – мой сын. Но вы провинились, и сейчас несете за это наказание. Лишь поняв, что вы сделали, вы сможете вернуть мир. Каллен невольно вздрогнул и шумно выдохнул. Да, это был Его голос. Тихий, спокойный, полный любви к своим детям. Он чем-то походил на голос Талхенсула, разве что не вибрировал, и в нем не было едва слышимого рыка. Была масса других отличий, само собой, но Каллен лишь подметил, что голос тоже был лишен каких-то раздражительных ноток. Что же ему ответил на это Драйгонсул? К сожалению, слова отца всех драконов генерал подзабыл, но он помнил, что дракон произнес нечто жуткое самому Создателю. Что-то насчет того, что поквитается с ним за бездействие. Есть ли прок в отце, который без сожаления позволяет гибнуть своим детям? Мужчина вспомнил только последнюю фразу и поежился. Несмотря на все одежды, которые сейчас были на Каллене, по его спине пробежался холодок. Неужели когда-то это все произошло и не является вымыслом или фантазией Талхенсула? И отец драконов это сказал Создателю, который лишь горько улыбался, слыша подобные речи? Каллен не видел Его лица, как в принципе не видел фигуры, но мужчина почему-то был уверен, что Он улыбался, глядя на рассвирипевшего Драйгонсула, который крушил все на своем пути, покидая дом Создателя. - М-да.- Мужчина качнул головой, не представляя, как на это можно реагировать. Одно дело верить в того, кто когда-то их всех создал, раскидав по Тедасу, но чтобы слышать и чувствовать его по-настоящему, а Кален, по сути, был там в самом деле,- нет, это что-то из ряда вон выходящее даже для самого храмовника. А Талхенсул? С ним все было куда сложнее. Каллен по-прежнему к нему нормально относился, пусть теперь и с некоторым сомнением. Из увиденного выходило, что дракон действительно был создан с конкретной целью, который, по случайному стечению обстоятельств, решил отказаться от поставленной его отцом задачи. Само собой, это было очень хорошо, даже потрясающе для всего Тедаса, но, к сожалению, Каллен знал суровую правду. Он бы предпочел не ведать о подробностях жизни дракона, особенно о его рождении. Талхенсула в самом деле, можно сказать, собрали по кусочкам, вкладывая в него только боль, отчаяние, жестокость, зверскую ярость, граничающую с безумием. При таком специфическом наборе чувств вообще было поразительно, что он так кардинально изменил своему истинному предназначению. Каллену стоило бы знать, что Талхенсул наблюдал за миром все это время, напитываясь знаниями. В самом начале он расчитывал на то, что собранная информация поможет ему и его братьям убить Создателя, но увидев процветание жизни, Талхенсул задумался. Потрясащая способность думать во сне, при этом не нарушая покой духа, как будто тот мирно дремал после будничной суеты. Многие бы живущие с радостью бы переняли данную способность, но это было даровано только давно вымершим драконам. Черный исполин начал с неподдельным интересом наблюдать за происходящим, в связи с чем и отвлекся от своей миссии. К сожалению, его отцу следовало бы подумать заранее, давать ли сыну разум или же оставить его безжалостной машиной для убийств. Но тогда он и не подозревал, что Талхенсул посмеет свернуть с намеченного его отцом пути, выбирая свою собственную дорогу. Дракон как-то сказал, что мир никогда не решает, а только предоставляет выбор. Ни родители, ни сам Создатель не могут решить за тебя и установить на твою жизнь ту цель, которая им угодна. Сопротивляться этой мысли лишь самый глупый житель Тедаса, плохо знакомый или вообще не ведующий о существовании дракона. Что, если бы Талхенсул последовал бы учению отца? Он бы пробудил девятерых своих братьев и направился бы ровно в Чертоги Создателя. Даже один черный дракон, обладая полным могуществом, не деля его с кем-то еще, способен был за считанные месяцы разгромить более половины того же Орлея, так что говорить о десятерых драконах его ранга? Задумывался ли этот глухой во всех смыслах человек, что тогда стало бы с миром? Талхенсул знал наверняка: если не будет Отца, то мир навсегда забудет о светлых сторонах жизни. Это даже была бы не Тень, в которой демоны преследуют свои желания. Они напытываются муками, утоляют свой голод, получают удовольствие от созерцания страданий, но лишение даже этого превратило бы мир в пустыню, так как народы Тедаса в первую очередь стерли бы друг друга с его лица. Каждый сам выбирает свой путь, но лишь немногим удается преодолеть сильную тягу вступить на темную тропу из-за пережитых или переживаемых лишений. Конечно, сам дракон бы предпочел рассказать той же девушке правду еще с самой первой встречи, но к чему бы это было? Есть правда, которая не требует огласки, как и знание, которое желательно оставить навсегда сокрытым от посторонних глаз. Каллен не мог сказать, что оправдывал дракона или осуждал его. Он просто немного побаивался. Решение привнести в этот мир побольше радости далось черному исполину с огромнейшим трудом, и генерал чувствовал это, когда бродил по сознанию дракона. Он столетиями рассуждал на эту тему, пытаясь понять, как ему правильнее поступить, иногда даже обращаясь к ответу Создателя, которого должен был люто ненавидеть. Впрочем, Он не остался равнодушным к мольбам дракона и послал ему ровно то, что и сулил Драйгонсул – Эмиол. Она и не подозревала, что в той пещере в Талхенсуле боролось два полярных чувства. Создатель решил, что именно в той судьбоносной встрече дракон сам определит свое будущее. Его никто не заставлял и не принуждал убивать девушку или, наоборот, с ней сходиться. Однако в тот же момент, когда Эмиол остановилась перед ним, превращаясь в камень из-за увиденного, он понял, что Создатель прекрасно его слышит, вопреки словам отца, к тому же исполняет просьбы. Для дракона непонятным оставалось лишь то, что говорил Драйгонсул, в своих безумных речах обвиняя Создателя в глухости и никчемности. Та встреча с Эмиол, а точнее Садрин, определила его дальнейшую судьбу. Генерал позволил себе улыбнуться, ведь он-то теперь знал, что на самом деле означает имя девушки, и определение идеально подходило для самого мужчины. Каллен отвлекся от своих дум о драконе, Создателе и пережитом, и переключился на мысли об Эмиол. Его настроение было на высоте, даже несмотря на тяжелые воспоминания, и Каллен очень хотел, чтобы сегодняшний день стал каким-то особенным. Еще бы! Столько всего приятного услышать, не говоря уже об утренних ощущениях, потом прийти сюда, удостовериться, что Инквизиция с новыми силами начала набирать обороты. Разве это не отличный день для еще одного радостного события? Ко всему прочему, среди вороха бумаг мужчина обнаружил парочку новых писем от Мии. Он виновато глянул на них и положил в деревянный, смастеренный на скорую руку ящичек, стоящий на столе, в котором хранил все письма своей старшей сестры; позолоченную фибулу с символикой Ордена, которую где-то откопал его брат, когда узнал, что Каллена отправили в Ферелденский Круг магов; носовой платок с любовно вышитыми на них инициалами – подарок матери; и три соверена – подарок отца, который наказал тратить их лишь в крайней необходимости. «Потрать на юную особу. Купишь ей… всякое, а лучше - женишься»- подмигнул тогда Резерфорд-старший, когда мать уже ушла в скромный домик, стоявший на отшибе деревеньки. Особенно Каллен запомнил «всякое». Тринадцатилетнему пареньку, который буквально скакал на месте от счастья, что сбылась его мечта, и он сможет служить Ордену, такие слова, как «юная особа», «купить ей… всякое» ни о чем не говорили, поэтому тогда юный храмовник был четко убежден, что обязательно потратит эти деньги, по тем временам, огромные, на что-нибудь стоящее, что поможет Ордену или просто отдаст нуждающимся. - Всякое.- Ностальгически произнес генерал, покручивая в правой руке довольно большие монеты. Он вспомнил своего отца, который был лучшим краснодеревщиком на всю округу. По сути, единственным до самого Редклиффа. Интересно, как он отреагировал, когда Мия сообщила ему о новом звании Каллена? Старшая сестра всегда говорила, что и родители, и она с Брансоном и Розали им очень гордятся, но генерал лично бы хотел в этом убедиться. Особенно услышать похвалу от Резерфорда-старшего, который никогда не баловал непоседливого сына хорошим словом. Мужчину можно было понять, ведь он всеми силами пытался обучить Каллена тонкой работе с деревом, желая, чтобы сын имел в дальнейшем свой кусок хлеба и, возможно, обрел такую же славу благодаря своим изделиям, как и его отец. Он зачастую ругался на нынешнего генерала, не понимая такой беспечности в отношении своего будущего, но… Бывший храмовник печально вздохнул и бросил монеты в шкатулку.- Я обязательно с тобой встречусь. А насчет юной особы не переживай. Вы в скором времени познакомитесь. И только генерал себя убедил, как на глаза попались еще даже нераскрытые письма. Он чувствовал свою вину перед Мией. Каллен более четырех недель не читал ни единого письма от сестры, все откладывая на потом. Естественно, что она переживала за своего брата, и хотела бы почаще получать от него весточки, чем один раз в месяц с короткими фразами в стиле « я в порядке. Люблю». Как и любой женщине, ей было любопытно услышать не подыскал ли старший брат себе кого-нибудь, и в последнем письме она задала вполне конкретный вопрос, на который Каллен, даже если бы и захотел, не смог бы двусмысленно ответить. Мия была уже десять лет как замужем, младшую сестру, судя по давним сообщениям, вот-вот выдадут за какого-то Феликса, а он… Неожиданно на него напало дикое желание прочесть все письма, начиная с самого последнего, на которое он таки нашел время почти больше месяца назад.

Каллен, не хочу давить, но просто вынуждена это сделать! Отцу некому передать семейное дело. Брансон сбежал в поселение близ Денерима, и теперь только высылает гостинцы. Прошу тебя, скажи, что тебе или твоему сыну можно передать мастерскую. У тебя же есть сын? Только не пиши, что нет! Мы с Хьюбертом уже ждем третьего мальчика. Местная знахарка сказала, что снова будет мальчик, хотя я бы хотела еще одну девочку. С вами, юношами, так сложно, Создатель, храни меня! Это я отвлеклась, не бери в голову. И когда ты нас уже познакомишь с законной леди Резерфорд? А как вы назвали детишек? У вас же их несколько? В нашей семье по убыванию: Итан, Мейсон, Ханна и скоро будет Брендон. Хорошие имена, правда? Мы с Хью сами подбирали. Ребятки просто обворожительные, Каллен, и я очень надеюсь, что в ближайшем времени ты сам с ними встретишься. «А это – дядя Каллен», представляешь?! А ведь я так и скажу, Каллен, помяни мое слово! Хочу, чтобы и меня кто-нибудь тетей Мией называл, и я не о соседских детях говорю, а из нашей семьи. Ой, Хью скоро должен прийти с детьми. Все, Каллен, я побежала. Ах да! Так в Инвизиции есть леди Резерфорд или еще нет? Каллен, не вздумай писать, что нет! Лучше не пиши, тогда. Нет. Ты пиши, конечно, но что никого нет – вот об этом не пиши.

Люблю своего брата, крепко обнимаю, Мия

Свернув письмо, мужчина тихо захихикал, уже мысленно набрасывая приблизительный ответ Мие. Он положил письмо к ранее прочитанным в шкатулку и принялся за второе, которое, к его немалому удивлению, пришло от Брансона.

Каллен, привет! У меня возникли некоторые сложности, а я слышал, что ты теперь занимаешь важный пост в Инквизиции. Генерал? Серьезно? Отец убьет тебя. По делу: ты не мог бы помочь? Скажем, повоздействовать на определенных личностей? И еще: было бы неплохо, если бы ты послал мне двадцать-тридцать соверенов. Заранее спасибо, брат. Удачной службы!

Брансон

Генерала поразило то, насколько изменился почерк его младшего брата. Теперь он был аккуратным, плавным, буквы подчеркнуты красивыми линиями, а сама роспись отдавала аристократическими нотками. С какой же компанией связался Бран, раз теперь так каллиграфично писал? Каллен нахмурился и отложил письмо в сторону, решив, что непременно разберется с этим, но чуть позже. К его облегчению, следующее послание снова было от Мии, и мужчина откинулся на спинку кресла, беря исписанный мелким почерком лист в левую руку.

Каллен, это снова я! Хотела бы уточнить: кто такая Жозефина и почему она читает нашу переписку? Я знаю, что не отправляю тебе какую-то секретную информацию, так почему другой человек читает наши письма?! Пусть она и писала, что не имеет понятия, о чем говорится в письмах, и хочет только успокоить нас, сказать, что с тобой все хорошо, но это же не дело! Тебе и правую руку отшибло, что ты не в состоянии отписаться? Каллен, дорогой мой брат, прошу тебя, соберись с силами и напиши пару строк! А лучше пять-шесть абзацев.

Твоя любящая сестра, Мия

- Жозефина!- Укоризненно произнес генерал и поднял руки к потолку. Он был благодарен леди послу за столь искреннюю заботу не только о нем самом, но еще и о его родственниках, но все-таки ему следовало бы с ней переговорить насчет этого вопроса. В последующих письмах Мия делала только то, что ругалась на Каллена за его безответственность в плане семьи. Возможно, она бы лучше понимала, почему генерал не имел возможности сразу же ответить, если бы он хоть что-нибудь ей написал, но женщина оставалась в неведении, поэтому всячески корила брата за беспечность. Впрочем, ее гнев тут же улетучивался, когда она описывала своих ребят, особенно когда принималась за рассказ о еще непоявившемся Брендоне. Читая это в последнем письме, Каллен немного погрустнел. У ее сестры уже было четверо детишек, а он все еще плавал в своей лодке холостяка по морю Личной Жизни. Конечно, у него были самые серьезные намерения взять в жены Эмиол, если та согласится, но мысль, что он до своих лет не обзавелся детьми его угнетала. Тридцать с лишним лет возраст немалый, плюс, учитывая то, что он спокойно может погибнуть на поле боя, так и не оставив после себя наследника. К тому же, по ферелденским законам, о родителях должен был заботиться старший сын. Не ребенок, которым, конкретно в его семье, была Мия, а именно сын. Он же должен был вести хозяйство, связанное с семейным делом – столярством, опять же, конкретно в его случае. Или наследник старшего сына, но это уже детали. Каллен чтил традиции, и не хотел от них отказываться, особенно читая молящие послания сестры, в срочном порядке ждущей ответ генерала, ведь их отец чувствовал себя хуже, чем девятнадцать лет назад, заниматься привычным делом ему было трудновато, а денег от Каллена он не принимал, отправляя их Мие с Хьюбертом, изредка что-то высылая Брансону, который был вынужден обратиться к родителям за материальной помощью, не решаясь написать о трудностях Мие. Отец был очень строг в этом плане и, судя по словам старшей сестры, не желал бросать ремесло пока Каллен не даст свое согласие на принятие семейного дела. Только в этом случае он пойдет на заслуженный отдых. Генерал был недоволен решением отца, и собирался об этом написать Мие, дав ей точный ответ по каждому ее вопросу, заданному в последних письмах. Он положил перед собой чистый лист, обмакнул перо в чернила и уже хотел было начать писать, как рука заныла и мужчина тряхнул кистью, пытаясь избавиться от болезненных ощущений, ставя несколько пятен. Вздохнув, он переложил перо в правую руку, и набросал план письма, выделяя каждый пункт неровным, уходящим вверх почерком. С момента, когда его рука встретилась с вражеской магией, прошло довольно много времени, и все бы ничего, если бы не была задета кость. В силу того, что любая магия имеет привычку надолго задерживаться в теле, несмотря на активное лечение, Каллену не удавалось согнуть указательный и средний пальцы, желая поставить их в удобное для письма положение. При этом, если же мужчина все-таки настаивал на написании письма или держании меча привычной рукой, то он непременно испытывал сильную боль, которую не было необходимости терпеть, имея вторую, здоровую руку. Левую он после долгих тренировок приспособил для держания щита, хуже далась правая, которая оказалась послабее ведущей руки. Но, в мире нет ничего непреодолимого, и генерал долго работал над собой, и продолжал совершенствоваться, доводя правую руку практически до состояния ее напарницы. Сложность оставалась только в почерке. Буквы получались кривыми, иногда даже Кассандра не понимала, чего он там понаписал, а у Искательницы почерк тоже был не подарок. Выведя пункты, Каллен отложил листок, подкладывая его под письмо Брансона. Затем он сложил все весточки Мии в ящичек и закрыл его, берясь за отчеты и рапорты. Нужно было отдать с сотню указаний, разобрать новости от солдат, посланных Инквизитором, передать непонятно как затесавшееся в его почту письмо, которое, судя по инициалам, адресовалось Жозефине, и уладить вопрос продовольствия. Хоть Адаар и был сейчас занят очень полезным делом, но забыл о такой детали, как еда, которая требовалась армии. У солдат наверняка что-то было с собой, но Западное пограничье – это неблизко, а с орлесианцами они встретятся, по подсчетам Каллена, только через неделю, и неизвестно, сколько времени они там проведут. Однако провиант – второе, что беспокоило генерала. Он очень надеялся, что Сейрон не сунется непосредственно в Адамант с той горстью солдат, которую он с собой захватил. Сам Вестник отписал, что на данный момент лишь прижмет Серых Стражей, не давая им возможности дальше расползтись со своими ручными зверушками. Близко подходить Сейрон не станет, и оставит солдат на давно заброшенных смотровых башнях и в городищах, чтобы получше увидеть то, с чем же балуются орденцы*. Каллен не одобрял такого подхода, когда Инквизитор самолично исследовал крайне опасные территории без должной охраны, но в здравомыслии Адаара он не сомневался. Даже коссит не стал бы нападать на крепость в данный момент. Его задача была проста: он хотел с помощью орлесианцев и некоторых сил Инквизиции лишить Серых Стражей помощи извне, захватывая Адамант в полукруг, не оставляя никакого выхода. Ко всему прочему, в письме от Гаспара было сказано, что менее, чем через полтора месяца пройдут выборы правителя Орлея, и как только он станет императором, то Инквизиция и его страна смело пойдут штурмовать Адамант, скрепляя тем самым союз. Генерала поразило, с какой уверенностью шевалье писал о своем восхождении на трон. Хотя, стоило ли сомневаться, если Вестник уже давно решил, кто окажется во главе Орлея? За последние месяцы Каллен чуть поднатаскался в политике, и теперь, особенно после личной встречи с де Шалоном, понял, что он лучше Селины. Не в плане человеческих качеств, о которых даже речи не шло, так как в управлении всей страной они не играют особой роли. Селина, как ему показалось, была слишком «скользкой» в вопросе союза Инквизиции и Орлея, а Гаспар… Что, встанет на дыбы и пойдет против Сейрона в попытке завоевать Ферелден? Вряд ли Инквизиция распадется сразу же после возможной победы над Корифеем, и герцог еще долгое время не сможет набрать армию, если вздумает объявить войну. Впрочем, к тому моменту многое изменится, да и сам шевалье не раз показывал на встрече, что не имеет желания связываться с такой силой (это он намекал на дракона), предпочитая властвовать в Орлее. Каллену такой расклад казался вполне допустимым, а Селина… «Ей бы сначала решить любовные интрижки»- выдала свое мнение о ней Жозефина в приватной беседе. Он отложил письмо герцога и потер переносицу. Прежняя энергичность стремительно покидала его, Каллен выгнул спину, а потом шумно выдохнул. Кажется, генерал только что перерыл более семидесяти писем, посланий, рапортов и прочих бумаг, делая какие-то заметки в своей тетради. Оставалось только раздать указания, оповестить подчиненных, послать гонцов с птицами, и перелопатить еще несколько дюжин бумажных вестей. Он откинулся назад и медленно поводил головой из стороны в сторону, разминая шею. - Ох-х, Создатель.- Просипел Каллен и ударил по столу.- Как же я хочу пить. Он медленно поднялся и уже хотел направиться к двери, как заметил, что за окном стемнело. Сколько же часов он просидел, корпя над бумажками?! Его ошеломила всплывшая мысль. - Я же хотел пригласить Эмиол на свидание!- Он ударил себя по лбу и выскочил на улицу, придерживая бок, так как от резких движений он снова заныл.- Боец, подойди. - Да, генерал.- К Каллену подскакал молодой человек, который стоял почти что у самой лестницы, ожидая, что мужчине может понадобиться помощь.- Чем могу быть полезен? Храмовник заговорщицки посмотрел по сторонам и склонился над юношей: - Мне нужна бутыль какого-нибудь хорошего ферелденского вина, сытный ужин и… что еще нужно?- Этот вопрос он адресовал себе, но никак не агенту, который этого не понял. - Ну-у, я бы порекомендовал Вам захватить пару статей из «Воина Тедаса» или Варриковские очерки. Там, правда, очень много отступов и… - Я тебя не спрашивал, солдат.- Командным тоном произнес Каллен, сверля юношу взглядом. Он решил, что обязательно переговорит с Тетрасом насчет его писанины, пусть даже гном в жизни бы не подумал раскрывать в своих романах, набросках и так далее какие-то тайны Инквизиции.- Это все меня не интересует. Я хочу, чтобы ты приобрел… цветы. И конфеты. Сколько потребуется? - Э-э… А Вам непременно лучшее нужно?- Юноша потер ладони и виновато глянул на Каллена. - Да.- Отчеканил генерал и уставился на юношу в ожидании ответа на четко поставленный вопрос. - Ну, наверно… Конфеты могут стоить два соверена, а букет… Возможно, не больше пяти. Так, сперва кольцо за десять тысяч роялов, теперь конфеты с цветами за семь соверенов… Из чего сделаны эти конфеты?! А цветы?! Их что, сам Создатель собирал, что они столько стоят?! Быстро отогнав от себя подобные мысли, Каллен отвязал мошну, которая висела на поясе, выудил оттуда монеты, при этом нащупывая что-то еще. Агенту он дал пятнадцать соверенов, сразу беря в расчет ужин с вином, а потом приказал все доставить в его спальню и ждать генерала там. Остаток же средств храмовник решил отдать Томасу – так звали солдата - за хлопоты. Когда радостный парень сбежал вниз по лестнице, в уме прикидывая сколько у него останется денег, Каллен наконец вытащил непонятной формы вещицу, которую он нащупал в кошеле. Это оказались пузырьки с лириумом, но теперь генерал смотрел на них, как победитель смотрит на поверженного заклятого врага. Жаль, что солдат уже убежал, так бы Каллен отдал ему эти пузырьки, чтобы парень отнес их на склад. Немного поразмыслив, храмовник вернулся в свой кабинет и положил эти пузырьки в шкатулку с письмами и прочими вещицами, которые ему напоминали о семье и не только. Пусть они будут здесь, так же, как тут была фибула с символом Ордена. Это его собственное прошлое, так пусть лежит, чтобы Каллен всегда видел, кем он был и кем он стал. Следовало бы лишний раз поблагодарить Талхенсула, ведь теперь ему перестали мерещиться всякие ужасы по темным углам. Не сразу, естественно, но он больше не видел их, как и не слышал голосов. Лишь изредка, но уже спокойнее к ним относился. Есть в мире вещи пострашнее, чем видения или призрачные стоны давно ушедших людей. Закрыв крышку и нетерпеливо побарабанив по ней пальцами, Каллен мотнул головой и улыбнулся. Работы оставалось еще много, но он обязательно ее выполнит, как только свидание подойдет к концу. Каллен не рассчитывал, что сегодня вечером состоится то, что он представлял утром, он просто хотел с ней встретиться, устроить какую-нибудь неожиданность, поблагодарить за все, что она сделала. Ведь если бы Эмиол не надоумила Каллена пойти к дракону, то неизвестно, что бы случилось с генералом. Сам он никогда бы не додумался. Прихватив кое-какие бумаги, он быстро вышел из своего кабинета и направился к крылу для руководства. Как раз, когда мужчина подходил к своей спальне, он услышал голос агента, который стремглав несся к генералу со всеми вещами из списка Каллена. Букет действительно был огромен, судя по ткани, которую молодой мужчина догадался накинуть на него, дабы не привлекать личшнего внимания. Зайдя в комнату и быстро затащив туда агента, храмовник уставился на коробку конфет. - А почему в форме сердца? - Ну… э-э… вино, ужин, цветы…- Замялся парень, вертя в руке коробку.- Я подумал, что у Вас намечается романтический вечер. - Правильно подумал.- Похвалил его Каллен и улыбнулся. В конце концов, не пора ли ему прекратить все эти ненужные манипуляции по сокрытию того, что и у генералов бывает личная жизнь?- Так, последнее поручение. Знаешь, где живет Эмиол? - Наездница? Да, конечно.- Закивал Томас и передал захваченное для ужина Каллену. - Иди к ней и скажи… Нет…- Он аккуратно поставил сверток с едой на стол, думая, как бы получше пригласить девушку на свидание. Может, самому пойти? Но он же хотел сделать сюрприз, а так его поведение и выходной костюм, который он планировал надеть в этот торжественный вечер, его сразу же рассекретят.- Лучше… Покажи мне испуг или панику. - Командор, я служу под Вашим началом, и мне неведомы таки…. - Тебе просто нужно изобразить.- Недовольно бросил мужчина и встал напротив юноши.- Изобрази взволнованность, а потом скажи, что Эмиол срочно должна прийти в мою спальню. Нет, не говори, что в спальню. Может не так понять… Скажи просто, что она должна прийти ко мне. Все понял? Повтори. Томас постарался изобразить крайней степени взволнованность, спешно выговаривая, что генерал немедля требует девушку к себе. - Идеально.- Удовлетворившись актерским мастерством подчиненного, Каллен кивнул.- Приведи ее сюда, боец. - Слушаюсь, генерал!- Он на секунду встал по стойке смирно, а потом скрылся за дверью, мчась выполнять поручение начальства, которое отвесило ему за это простенькое дельце аж четыре соверена. Каллен нервно облизнул губы и принялся наводить порядок в комнате, двигая стол ближе к центру, накрывая его чистым покрывалом, так как скатерти у него не было, Томас не догадался принести, а сама крышка стола была крайне неприглядна. Расставив бокалы и тарелки с приятно пахнущим жарким, сочным салатом и легким десертом в виде плошки с кусочками фруктов, Каллен разместил с двух сторон подсвечники и зажег свечи. Немного подумав, он взял букет с конфетами и положил его на край стола, поближе к тому месту, где должна была сидеть девушка. Отойдя к двери, храмовник оценил композицию и недовольно поморщился. Теперь он положил подарок на стул, но и этот вариант не пришелся ему по нраву. В конце концов, перекладывая цветы с коробкой и так и эдак, генерал решил, что возьмет их в руки и подарит Эмиол сам, как только она войдет. Мужчина быстро переоделся в свою военную парадную форму, взял подарки, пряча их за спиной, и встал напротив двери, готовясь встретить девушку. В нем сейчас бурлило столько эмоций, что он бы, наверно, побросал бы все вещи, как Эмиол зашла бы в его спальню, и просто подхватил на руки, кружа над головой. Даже несмотря на долгие часы, проведенные за работой, теперь Каллен был воодушевлен, решительно настроен и всерьез задумывался, что неплохо было бы поговорить о возможном скреплении их союза определенными узами. Конечно, он начнет совсем издалека и будет плавно вести к этому разговор, но неплохо было бы сперва дождаться девушку. Время шло, а никто не стучался в дверь и не дергал ручку. Каллен готов был покляться, что уже более получаса тут стоит, переминаясь с ноги на ногу, ожидая их появления. Наконец, он устал ждать и оперся на крышку тумбы, которая стояла возле двери. Возможно, Эмиол была с Талхенсулом в пещере? Тогда конечно Томасу потребуется время, чтобы добраться до обители дракона, а потом вернуться обратно в Скайхолд. Однако прошло уже более часа, а никто так и не пришел. Каллена это не на шутку встревожило. Что может их задержать? Если бы она была в крепости, то они пришли бы еще сорок минут назад! Если в пещере, то все равно должны были уже быть здесь! Генерал, что-то бурча себе под нос, двинулся к окну, как в этот момент постучались. Прежнее настроение отступило на второй план, и Каллен снова засиял, не забыв спрятать подарки за спину и встать напротив двери. Он даже неожиданной боли в боку не почувствовал. - Эм-м, это я.- Виновато улыбнулся Томас и просочился в комнату. Храмовник бросил быстрый взгляд за спину юноши, пытаясь обнаружить девушку, которая должна была войти следом за парнем, но там никого не было. Мужчина свел брови к переносице и посмотрел на агента. - А где Эмиол? - Понимаете… Я… Генерал, я обыскал весь Скайхолд, спросил людей, не упоминая Вашего имени, разумеется, но ее нигде нет. - А пещера? Ты был там?- Каллен побросал подарки на кровать и нацепил ножны с мечом, закрепляя ремни поверх парадного костюма. - Да, был.- Еще одна долгая пауза, и юноше сделалось не по себе.- Там вообще никого. Ни Талхенсула, ни второго дракона, никого. Эта новость поразила генерала. От удивления он широко раскрыл глаза, воззрясь на Томаса, который не знал, как себя вести. Не проронив ни слова, он быстро взял себя в руки и выбежал из спальни, беря курс на комнату Эмиол. Дверь оказалась запертой, свет не горел – следовательно, там ее не было. Тогда он помчался в главное здание, где планировал обнаружить Жозефину или Лелиану. Ни та, ни другая не знали, где находится девушка. Ничего не понимая, генерал вышел наружу и быстро сбежал по лестнице. - Варрик!- Крикнул он идущему по своим делам гному и нагнал его у самой кузницы.- Ты не видел Эмиол? - Нет.- Покачал головой Тетрас.- Что-то случилось? - Да, я не могу ее найти. - Она непредсказуема, Кудряш.- Он по-дружески ему улыбнулся.- Наверняка сейчас в пещере вместе с Черненьким.- Гном оценивающе глянул на генерала.- А ты, я вижу, решил заранее подготовить костюмчик, в котором поедешь в Халам… - Нет.- Мужчина мотнул головой, не обращая внимания на последние слова Тетраса, и огляделся. Вокруг не было ни души, разве что у самой стены расположилось несколько храмовников, которые мгновенно перестали заниматься чем-то незаконным. Но ему сейчас было не до шалостей подчиненных.- В пещере нет драконов. - Вот это новость!- Варрик явно опешил от услышанного. Он округлил глаза и уставился на Каллена.- Еще ранним утром они были там. И ты ничего не знаешь? - Нет.- Быстро произнес генерал и направился в кузницу, в которой вовсю кипела жизнь. Завидев Камневика среди огромного количества людей, которым он приказал на время покинуть здание, мужчина облегченно вздохнул. Кто, как не голем, может знать, куда направилась Эмиол?- Камневик, добрый вечер. Ты не знаешь, где Эмиол? О, очнулся, герой-любовник? Ну, найдешь ее – спросишь. - Так ты не знаешь?!- На такой ответ он явно не рассчитывал. Прочувствовав новый прилив боли, Каллен чуть застонал и присел на наковальню. Я что, надсмотрщик в казематах, м? Ушла и ушла. Полетает, очухается и вернется. - Так она сбежала?! Да чтоб их… Камневик перестал обтачивать меч и отбросил его в сторону, смотря на огонь в горне. Бабы, Каллен! Первый День Утешника** у нее наступил, вот что я тебе скажу! Он развернулся к мужчине. Взяла драконов и улетела. Откуда я знаю, куда, зачем, почему?! Не сообщила барышня. Вот тебе и вся благодарность за столько лет заботы. Будто я для нее абсолютно чужое существо, не достойное внимания. Нечего переживать. Пару дней полетает, выветрит дурь, Крылатый поиграется с ней в душевного лекаря, и все. Вернется, Белобрысый. - Да-а…- Каллен тяжело вздохнул и поднялся, медленно направляясь к выходу. - Генерал! Я планировал показать Вам утром, но так как Вы здесь, может, я смогу…- Главный кузнец возник перед генералом, что-то вещая ему о своем усовершенствованном полутораручном мече, но Каллен поднял ладонь вверх, останавливая пламенную речь. - Это потерпит до утра.- Бросил храмовник, и пошел дальше. Зайдя в свою спальню, Каллен печально оглядел стол с приготовленным ужином. Взяв бутыль, он плеснул вина в бокал и залпом все выпил. Немного постояв в посулогнутом над столом положении, Каллен с силой поставил бокал и опустился в кресло. Как он мог так глупо поступить?! Неужели то, что он ни разу за сегодняшний день не увидел Эмиол, ни на что его не надоумило?! И куда она полетела? Почему ничего не написала или не сказала тому же Камневику? Храмовник не знал, как себя чувствовал на данный момент. Конечно, ему было обидно, что вечер так и не состоялся, но куда хуже было сознавать, что девушка просто ушла, ничего не сказав или написав. С другой стороны, генерал убедил себя, что раздувает из мухи слона. Он был без сознания, неизвестно, когда бы очнулся, и не может же Эмиол сутками напролет сидеть подобно няньке возле его кровати, сторожа его сон. К тому же, они с Талхенсулом давненько никуда не вылетали, так почему бы не сделать этого сейчас, когда была относительная возможность? А зачем было брать второго дракона? И почему нельзя было оставить какой-нибудь записки или же сообщить о своем намерении? Если на первый вопрос он еще и мог дать логическое объяснение, то на второй… В мире сейчас шла война, повсюду им грозила опасность, и если с драконами враги еще и не могли справиться на раз-два, то вот с Эмиол – запросто, а Каллен даже не имел возможности отслеживать ее передвижения, зная, насколько незаметен может быть Талхенсул, если сам того захочет. Бывшего храмовника успокаивала лишь мысль о том, что Камневик определил сроки их возвращения. И правда! Два-три дня разве мало для самоволки? Каллен обязательно выскажется по этому поводу и непременно упомянет о том, что делают с солдатами, которые самолично выписывают себе увольнительные. На этот раз он накажет Эмиол и… А что бы он с ней сделал за такую провинность? В мозгу Каллен тут же всплыл вполне мужской ответ, но его храмовник отогнал, так как об этом было рановато думать. А так – целовал бы несколько часов подряд и крепко обнимал. Генерал ехидно захихикал и поднялся, желая переодеться в свою будничную одежду и отправиться в кабинет, дабы закончить важные дела. - Ну, Эмиол.- Тихо приговаривал Каллен, на лице которого играла широкая улыбка.- Вот вернешься через пару дней и я тебе покажу… А что он ей покажет, генерал уточнять не стал, оставляя это на свою фантазию. ----------------------------------------------------------------- *Орденцы – Вестник дал такое название как храмовникам, так и Серым Стражам. **Так в простонародье назывались дни овуляции.