Все, что остается

Стонут и рвутся струны души. Сердце закрой, любовь задуши. Своё сердце закрыла. Стало легче теперь? На твоей коже ножом я вырежу дверь. Боль утихает, пусть останется шрам. Но надежду и веру уже не продам.

“Почему, почему, почему…” Сакура, наверное, впервые за последнее время перестала за этим самым временем следить. Она вообще о нем не думала. Не хотела думать. Она решила, что сегодня будет выходной. Только сегодня она сбросит весь груз ответственности на всех остальных. Ей давно казалось, что только она одна что-то делает в больнице, в частности борется за жизнь каждого шиноби до полного изнеможения. Хватит. Один раз, она твердо решила, пусть все делают другие. Ведь в своей собственной личной жизни нельзя было переложить ответственность на кого-то еще. Сакуре казалось, что она никак не может отмыть его запах. Словно он впитался в кожу намертво, но, с другой стороны, она ясно понимала, что это просто паранойя. Она намыливалась уже пятый раз. И в пятый раз так сильно впивался жесткий ворс мочалки в её тело, оставляя все новые и новые красные полосы и пятна. Но девушка даже не чувствовала этой саднящей боли, обидные слезы обжигали глаза намного больнее. “Слабая, маленькая Сакура-тян… ” Ногти впиваются в спину, рисуя кровью на коже узор страсти. Пустой, глупой, случайной? Так ей кажется только сначала, а что кажется ему - она не знает. И уже давно не верит, что когда-нибудь поймет. Шум воды в ушах не может заглушить её хриплое дыхание. Она не уверена до конца в причине этих слез. Может быть, просто давно хотелось поплакать? Это не было достойным поводом. Тсунаде-сама никогда не жалела её на тренировках, командир никогда не жалел её на заданиях, Сакура сама давно перестала жалеть себя. Но все же, все же… “Я тебя люблю. Все равно люблю…” Она не сказала ему об этом вслух ни до, ни после. И с утра тоже не сказала. И не задержала его, хотя видела, как он уходил. Слабая маленькая Сакура лежала на все еще теплой кровати тихо-тихо и наивно думала, что в этот раз он все-таки вернется. Почему – она не знала, просто чувствовала. Холодный мальчик Саске был таким теплым, а значит и душа его все еще жива. Мятые простыни, царапины на спине и едва уловимый запах в комнатах – это все, что осталось после него. И даже от всего этого было так легко избавиться… Сакура забралась с ногами на кровать и спрятала лицо в ладонях. Но плакать уже не хотелось. Только верить и надеяться.