Солёный чай

      Возможно, я уже привык быть постоянно в маске, скрывая свои истинные чувства и эмоции, поэтому во мне снова и снова боролись между собой искусственные чувства, свойственные маске холодного и расчётливого аристократа, и истинные, о которых знает только моё сердце, которое почти утратило чувствительность ко всему, что происходило со мной после смерти моей матери.       Смотря на то, как грязнокровка день за днём сокрушалась о своём неверном решении, мне хотелось и смеяться, и сочувствовать. Смеяться, потому что я был прав – Малфои никогда не станут ровней жалким магглам и грязнокровкам! А сочувствовать…       В очередной по-летнему знойный день, когда Драко покинул пределы родового поместья, я столкнулся с рыдающей невесткой. Она сидела возле заросшего пруда, где раньше плавали скалярии. Она снова плакала.       «Как это жалко!» - подумал я, возвращаясь в прохладу полупустого поместья.       Полдень. Подходило время для чаепития.       Обычно я выпивал чашку чая в беседке, которая находится в тени Малфой-Мэнора, но с тех пор, как в доме появилась грязнокровка, желание выходить куда-либо из своих покоев пропало.       И тем не менее, сегодня я всё-таки решил выйти за пределы своей комнаты и выпить немного чая в трапезной. Меня удивило только то, что на подносе стояло две чайные чашки. Оглянувшись назад, я заметил на пороге заплаканную невестку. Она так же, как и я была намерена выпить чаю.       Мы сели в разных концах длинного антикварного стола. Молча, пили чай. Тишина, стоявшая в трапезной, угнетала меня.       - Он меня не любит, - раздалось нечто, похожее на голос.       «Где же Ваша спесь, мисс Грейнджер?» - пронеслось у меня в голове.       И, словно продолжая свои мысли, я ответил вопросом на вопрос:       - Полагаю, Вы ждёте от меня сочувствия?       Но она молчала. В её глазах я заметил очередные слёзы, которые тут же оказались в её чашке с чаем. Каждая слеза, выплаканная мисс Грейнджер, в тот момент, отозвалась в моём сердце чёткими ударами. Вот они – чувства, спрятанные глубоко в душе!       Не чувствуя ног, я встал из-за стола и размеренными шагами стал двигаться к ней. В ушах всё ещё было слышно сердцебиение, но на лице по-прежнему была маска отвращения.       - Что-то не так, мистер Малфой? – она поднялась тоже и посмотрела мне прямо в глаза.       Нет, в этой женщине уже не было той самой мисс Грейнджер, которую я встретил в книжном магазине на Косом переулке. Это была женщина, похожая на мою мать, но тем не менее отличающаяся от неё.       Я вытащил платок с кружевными оборками и протянул ей – я никогда не любил женские слёзы. Слабость заключается в бессилии, в слезах!       Она приняла его – в этом я не сомневался. Когда она вытерла солёную влагу со своего лица, я поднял её за подбородок, как тогда, и снова повторил:       - Держись подальше от моего сына, грязнокровка, - но теперь это не звучало угрозой, скорее это был совет.       И именно в этот момент я слегка коснулся её губ, на которых ещё оставалось немного её слёз.       Странно, но сейчас я не чувствовал отвращения, нет. Это просто было прощанием. Обескураженная, она всё ещё стояла и смотрела на меня, а я взял её чашку чая и, не отрывая взгляда, выпил всё её содержимое до дна…

***

      Снова повисло молчание. И только гулкое эхо ходило по коридорам, оповещая весь Малфой-Мэнор о том, что я снова возвращаюсь в свои покои…