Касание ея души

«Вспомни...» Ускользающие сны рассыпались разноцветными искрами при каждой побудке, так что вспомнить их потом не представлялось возможным, хотя и очень хотелось. Там точно было нечто настолько прекрасное, за что не жалко и собственную жизнь отдать. Так было с самого детства. Реальность всегда оставалась бледной тенью сонных видений. Холодный и жестокий мир-улей, застывший на сотни лет в состоянии гражданской войны, не способен был дать ничего, хотя бы близко напоминавшего чувственную феерию из снов. По сравнению с этим, все, что заботило других людей, казалось мелочным и не заслуживающим беспокойства. Мир был слишком скован и мал, чтобы вместить в себя что-то из величественных цветных видений. Принадлежность к потомственным военным заранее определило всю будущую жизнь, раскрашивая её в серый и алый. Повелитель Человечества хотел уничтожения тех, кто противился Его божественным законам, а потому война длилась, и длилась, и длилась, заставляя людей пожирать друг друга. Служба в Силах Планетарной Обороны помогла понять, что именно состояние войны и есть настоящая жизнь. Личный крестовый поход дал силы, чтобы продолжать существовать, будучи отделенным от собратьев незримой стеной сновидений. Вкладывая томящуюся душу во владение оружием, можно было жить и даже оставаться безразличным к зверствам, что творили бунтовщики. Там, где от вида разорванных на части человеческих тел начинали нервничать забывшие о такой жестокости иномиряне, а зеленый офицерик из знатной семьи выблевывал то, что не успел переварить, сердце оставалось холодным и спокойным. Как рокритовый и бесцветный мир вокруг. Мир, который не знал, что все это – бледная тень настоящего кошмара. «Не нужно сопротивляться... Это просто зов...» Корабль Имперского Флота, ставший новым домом по милости планетарного губернатора и некоторых его советников, отличался от привычного серого улья как живой человек от сервитора. Пусть даже и было что-то схожее в обилии техники и замкнутых пространствах, но здесь мир был гораздо… тоньше. Невольно это ощущали даже те, кто старательно отгораживался ежедневной работой и молитвами. Сны стали гораздо ярче, оставляя после себя странное ощущение неуверенного знания о природе того, что твориться за стенами корабля, отделяющих горстку людей от Пустоты. Благодаря опыту и имевшимся навыкам удалось довольно быстро подняться от простого бойца до сержанта. Быть ручным кибермастифом капитана было вовсе не так скверно, как порой шипели рабочие из бывших преступников. Порядок, дисциплина, четкие приказы, верность и долг – все это помогало устоять перед раскрывающейся страшной сутью загадочных видений. «Вспомни, каково это – стоять лицом к лицу с воплощенным кошмаром...» Служба, молитвы и клинки оказались как раз тем, что было необходимо. Даже когда среди царства дисциплины возникали островки буйства, то раздавить их было делом времени. С меньшими потерями для оборудования и экипажа, конечно. Но даже в этом тонком мире стена, отгораживающая от нормальных людей, никуда не исчезла. Те, кто мог бы понять это странное состояние ярчайшего и чувственного сна, по иронии судьбы находились среди самых почитаемых и пугающих обитателей корабля. Ибо их чувства были гораздо шире, чем у прочих. Так могла бы и пройти вся жизнь. В коконе. Сером и однообразном, разбавляемом лишь вспышками видений. Но все изменилось, когда однажды во время патрулирования из микробусин вместо рутинных переговоров ударила музыка помех, подкрепленная прорывающимся неземным пением хорала. Смутно напоминающие готик слова проникали в самую душу, расслабляя и очищая. Пробуждая изнутри, как в краткий миг самых вдохновенных молебнов или сразу же после очередного фееричного сновидения. Коридоры корабля исчезли в белоснежной пустоте, а налетевший ветер обдал кожу холодом. Десять человек подчиненных растворились без следа, точно и не было их вовсе. Очаровывающее пение дало силы идти в неизвестность, а ежедневный сумрак впервые за долгое время сменился на гремучую смесь осторожности, любопытства и страха. «Оно искало тебя. Ждало так долго, скрываясь в изгибах твоей памяти. И тут… разочарование…» Что-то невероятное, разбрызгивающее длинные желтые искры, вырастало из белоснежного небытия, напоминая слепленный пучок великого множества мелких ярко-зеленых проводков. Неустанно шевелящиеся, они удерживали как-то на себе довольно крупные алые шары и мерцающие разноцветными огоньками длинные сизовато-жемчужные нити. Миг удивления и восхищения сменился пламенем ярости, стоило только посмотреть чуть выше и увидеть звезду… Ненавистный знак, ради которого безумцами проливались океаны крови. Десять алых шаров повернулись и уставились перекошенными в гримасе ужаса лицами бойцов. Тогда пара застоявшихся клинков легко покинула ножны, оставив в петле электрическую дубинку, и устремилась навстречу непонятному монстру. Вырвавшееся из груди и порожденное душой пламя моментально пожрало белоснежный холод и раскрывающую объятия тварь, оставляя только боль и темноту. «Быть на самом краю и удержаться. Это дорого стоит» Поле Геллера отключилось на какие-то мгновения, но этого оказалось достаточно, чтобы извне пробралось нечто такое, о чем обычно не решаются говорить. В тот раз первыми и последними жертвами стали бойцы из небольшого патруля, чьи останки были найдены вскоре после объявления тревоги. Воткнутый в переборку меч, чье лезвие превратилось в льдисто-сверкающий кристалл, и слабые язычки пламени на полу были молчаливыми свидетелями о том, что вторженца все же удалось изгнать туда, откуда он и явился. Другой меч все также оставался в живой руке сержанта, только теперь вместо хищного металла с монозаточкой это было нечто из белых и алых полос, прикрепленное к рукояти. Звучавший в голове хорал и непривычно сладкий вкус на языке не позволили отреагировать на ситуацию сразу, а позже, когда столь необычно появившийся деликатес был радушно предложен другим, то ни один не решился лизнуть и убедиться в том, что это более не орудие убийства, созданное человеческими руками. «Страх разъедает души людей, когда кто-то вдруг оказывается отличен от них...» Изоляция превратилась в еще одну вечность, заполненную наблюдением, допросами и молитвами. Лица проповедника, комиссара и прочих редких визитеров слепились в одно, но вопросов все равно оставалось больше чем ответов. Такова была цена за то, чтобы стать ожившей легендой, которую мудрый капитан предпочтет держать подальше от своего корабля. Истлевшая ткань левой штанины; нагрудник брони и электрическая дубинка, превратившиеся целиком в чистое золото, не считая перемены, произошедшей с другим оружием, казались всем чем-то средним между чудом и злобным умыслом. Сны не исчезли, став теперь гораздо спокойней, а пробудившиеся чувства, наконец, давали шанс стать ближе к другим людям. Но не здесь, где опасения поразили чужие умы отравленными иголками. Теперь молитвы приносили настоящее облегчение, а не то бледное подобие, что было раньше. Губы повторяли засевшие в голове слова призрачного хорала, пока душа постигала смысл этой древней литании о гневе Божьем. Решение капитана было лишь знаком того, что сам Повелитель Человечества наблюдал откуда-то за этим. Вместе с помощью и дополнительным экипажем к судну, потерпевшему бедствие. А далее – новая служба и неизвестность Кадианских Врат… «Эта бездна заглянула в тебя, возможно, что и до твоего рождения. Теперь ты всю жизнь будешь вглядываться в неё в ответ...»