***
Когда Луи уехал, снова поправляя челку и махая студентам, Гарри просто ушел домой, забив на две оставшиеся лекции, потому что неожиданно университет без Луи оказался слишком мрачным, тусклым, серым и немым, словно черно-белое кино. Но и его маленькая квартирка с одним окном, выходящим на улицу, сейчас показалась ему слишком тесной, не способной вместить все его чувства, ему казалось, что он сгорит, как Феникс. Гарри никогда раньше не влюблялся. Его сердце не разбивали. Но вот Луи Томлинсон только своими романами разбивал сердце Гарри миллионы раз. И сейчас… он снова разбил сердце Гарри. Конечно, Гарри всегда был драматичным и верящим в сказку, и будет глупо не сказать, что он надеялся, что стоит Луи увидеть его, как Томлинсон воспылает к нему чувствами и, пробираясь сквозь толпу студентов, признается ему в любви. Да, Гарри стоит перестать смотреть диснеевские мультики и читать сказки. Его жизнь не сказка. И прекрасный Луи никогда бы не влюбился в Гарри с первого взгляда – это было бы глупо. А Гарри вот глупый… поэтому да, он влюбился в Луи. Еще сильнее. Ему определенно нужно перестать смотреть мультфильмы. Гарри достал старую пишущую машинку и начал печатать, кнопками выстукивая тихий ритм. Ему давно уже не приходило вдохновение, но сейчас слова словно сами появляются из ниоткуда, выныривают бурными потоками и ослепляют не хуже солнца. В три часа ночи Гарри заканчивает писать и просто падает на кровать, засыпая с именем Луи на губах. Он знает, что это глупо, но… любовь глупа, разве не так?***
Гарри заканчивает свой роман и... и если его не опубликуют, то Гарри не знает, что будет делать.***
Луи же снова выпускает новый роман. Поэтому Гарри сейчас и стоит в огромной очереди, держа в дрожащих руках заветную книгу. Она среднего размера, очень мягкая на ощупь, словно бархат, бледно-голубого цвета, как утреннее небо в лучах рассветного солнца. На обложке находится только имя автора и название книги – аристократичный шрифт, словно из 18 века, из которого складываются два простых слова, но обжигающих своей страстью и грустью одновременно – «Одиночество океана». Гарри хочется тотчас открыть книгу и впитывать буквально каждое слово, он готов сесть прямо в магазине и читать-читать-читать, не отрываясь. Но он держится. Ему хочется растянуть удовольствие, он хочет читать эту книгу один, чтобы в этот момент был только он и книга. Гарри драматичен, да. Быстро расплатившись, Гарри тут же направляется домой. Книга горит в его руках, будто огонь, обжигая подушечки пальцев и заставляя сердце биться в учащенном темпе. Только оказавшись дома, Гарри скидывает ботинки и тут же садится в кресло, открывая первую страницу. Черные аккуратные буковки, сверкающие, как светлячки, выстраиваются в самое красивое имя на свете и да… Гарри сейчас попадет в голову Луи. Это безумно. Он легко переворачивает страницу, и его глаза разбегаются – это посвящение. Луи никогда никому не посвящал книги. Гарри не решается прочесть эти несколько строчек. А если Луи посвятил книгу парню? Своей девушке? Гарри уверен, что это разобьет его сердце. Хотя и не в первый раз. Но посвящение… это даже и не посвящение. Это самые грустные слова в мире, самые одинокие, пронизанные тоской и щемящей сердце болью. Эта книга – самое большое откровение. Когда проснувшись очередным холодным нью-йоркским утром, я понял, что мне некому рассказать, как я счастлив, что добился всего, о чем мечтал, я… Это грустно, ребят. И даже чашка ванильного чая с карамелью от миссис Фредериксон, не спасла ситуацию. Поэтому я хочу сказать – если вы влюблены, то признайтесь, если поссорились, то помиритесь, а если вы одиноки, как и я, то точно могу сказать - то, что наше… оно нас найдет. А пока читайте книгу и запасайтесь платочками. Гарри готов застонать, уехать в Антарктиду и делить свой дом с пингвинами, потому что чертов Луи Томлинсон такой идеальный, такой понимающе-милый, такой родной, такой чудесный и такой далекий-далекий. Недостижимая звезда. Гарри ненавидит свою жизнь за это. Это жестоко.***
Луи Томлинсон «Одиночество океана» Пролог
Я плыл на корабле. В Америку. Пересекая океан – бескрайние кристально чистые голубые просторы. Куда бы я ни взглянул, всюду был океан. Просто вода, – играющая на солнце бриллиантовыми бликами, - спокойствие которой изредка нарушали пролетающие птицы. Вокруг не было ничего, кроме океана. Болезненное чувство одиночества захватило меня. И именно тогда я понял – океан безумно одинок. И именно тогда я понял, что я как океан. Что я и есть океан.***
Гарри читает роман уже во второй раз, когда его прерывает звонок в дверь. Гарри нехотя откладывает книгу и босыми ногами шлепает к двери, хмурясь от того, что пол слишком холодный. Дверь со скрипом открывается и Гарри хмурится еще больше – прямо перед его дверью стоит… модель? ангел? Этот парень слишком красивый, чтобы находиться в этом районе Нью-Йорка, и… - Гарольд Стайлс? Привет. Я Зейн. Ты отправил нам рукопись пару месяцев назад, да? Гарри в шоке и не может вымолвить ни слова. Он, правда, отправлял рукопись, но… - Так да? - Эмм… все верно. Но… разве Вы не должны были… типа позвонить мне? Написать имэйл? Зейн закусывает губу, сдерживая улыбку, и медленно говорит. -Ты указал неправильный номер телефона, Гарольд. Перри каждый раз попадала на какую-то вредную старушку, которая обозвала нас тупыми подростками и грозилась вызвать ФБР, а имэйл ты не указал. Гарри готов провалиться сквозь землю. Улететь в Антарктиду к ждущим его пингвинам. - Но Перри находчивая и через неделю отыскала твой адрес, - заканчивает Зейн, улыбаясь. - Это значит… моя книга… - Шедевр! – восклицает Зейн, улыбаясь еще шире. – Ты новое слово в литературе. Ты будто смесь Джона Грина и Донны Тартт. Наше издательство цитирует тебя. - Эмм, здорово, - выдавливает Гарри. Он до сих пор не может понять правда ли все это или это чей-то жестокий розыгрыш. – Чай? Кофе? Вода? - Вода, - отвечает Зейн и хлопает Гарри по плечу, словно они старые знакомые, и заходит в квартиру, на ходу скидывая черную кожаную куртку. - Эм … я… меня зовут Гарри. Не Гарольд, - выдавливает Гарри, идя за Зейном. - Хорошо, я понял, - отвечает Зейн. - У тебя довольно милая квартира, Гарольд, - говорит он, присаживаясь на диван и оглядываясь вокруг. – О, ты читаешь роман Лу? - Л-лу? – сглатывает Гарри, наливая воду в стакан. - Он талантливый чертов паразит, - хмыкает Зейн. – Все издательства сражаются за него. - Ты… ты знаешь его? Зейн удивленно смотрит на Гарри, будто тот сморозил глупость. - Конечно. Я его агент. Гарри выбросили на песочный берег Мальты, из него снова выкачали весь воздух, его с головой опустили в леденяще-холодную воду. Это не может быть правдой. - Я… он мне нравится. Зейн понимающе кивает и берет из рук Гарри стакан воды.***
Книга Гарри поступит в продажу ровно через неделю. В ней 486 страниц слов, обнажающих чувства и эмоции. Он держит в руках свой экземпляр, проводя холодными пальцами по выпуклым буковкам, которые складываются в простое и незамысловатое – «Океан». Эта книга будто его сердце – кровоточащее, слабо бьющееся, со всеми его секретами и тайными мыслями. Эта книга – буквы, слова, предложения, которые складываются в мысли, чувства, эмоции и ощущения – это он: настоящий, реальный и откровенный, обнажающий свою душу и выставляющий ее напоказ.***
Книга Гарри взрывает книжный мир. О ней пишут Таймс и Амазон, а первый тираж в 20.000 экземпляров волной смывает с книжных прилавков. По его книге рисуют арты, пишут фанфики. Гарри находится в шоке, но самое главное для него – прочтет ли нужный человек эту книгу, тот, кому посвящено каждое слово, каждая запятая и точка. Эти черные простые буквы, складывающиеся в откровенные слова, рисуют карту чувств Гарри, дороги к его сердцу. Зейн решает отпраздновать успех и приглашает Гарри к себе. Поэтому сейчас Гарри сидит рядом с Перри – девушкой Зейна и слушает хвалебные речи в свой адрес и краснеет, как маленькая школьница рядом со старшеклассником. А Перри будто и не замечает этого, продолжая цитировать некоторые фразы и изображать обмороки. - Зейн, мечта художника, - доносится певучий голос из прихожей, который заставляет Гарри замереть на месте как статуя, – какого черта ты меня позвал, отвлекая от чтения? А после в комнату заходит… Луи Томлинсон. Гарри давится соком и начинает учащенно кашлять. Луи – весна, апрель и пение птиц – в белой футболке, обнажающей ключицы, из которых Гарри готов пить родниковую воду, стоит в проходе, держа в руке книгу Гарри. И Гарри не может… просто не может. Он подскакивает с дивана, запутываясь в пледе, валяющемся на полу, и чуть не падает, спасаемый быстро подбегающим к нему Луи. Гарри тонет в аромате черники и ванильного чая, а также аромате свежести. Его обнимают сильные руки, и если это рай, то Гарри готов умереть. - Аккуратней, парень, - смеется Луи, заглядывая Гарри в глаза, – Ты в порядке? - Да, почти… нет… Ох, - выдыхает Гарри, когда его левого уголка губы Луи касается мягкой подушечкой пальца. - Джем, - просто отвечает Луи и плюхается на диван, открывая книгу и принимаясь снова за чтение. Гарри от этого замирает на месте, продолжая смотреть на Луи. Он готов в таком положении провести миллиарды лет, если перед ним будет сидеть такой волшебный Луи, закусывающий губу и изредка хмурящий лоб. Перри странно смотрит на них, а Зейн начинает громко смеяться. - Гарольд, это Луи Томлинсон, - сообщает он сквозь смех. – Впрочем, я думаю, тебе это известно. И Луи… - Зейн делает драматичную паузу, - эта кудряшка – Гарольд Стайлс, - громко объявляет он. Луи медленно поднимает взгляд арктически-синих глаз и отбрасывает челку. Черт, Гарри кажется, что сейчас его сердце выпрыгнет из груди. - Гарри Стайлс? – выдыхает Луи. На его лице расцветает самая красивая улыбка в мире. Гарри только кивает, потому что на большее сил у него нет. - Твоя книга чудесная, - тихо говорит Луи. – Я читаю ее уже в третий раз. И Гарри не падает в обморок от этих слов только потому, что в следующее мгновение к нему подходит Луи и тихо-тихо говорит на ухо, обжигая горячим дыханием: - Неплохо для дебютанта. Гарри не может ответить, но все-таки выдавливает из себя: - Благодарю. Луи Томлинсон улыбается, дергает Гарри за кудряшку и закусывает губу. И черт, Гарри соврет, если не скажет, что этот парень все делает слишком – слишком красиво, слишком сексуально, слишком соблазняюще и просто слишком-слишком. Гарри хочет признаться, для кого эта книга написана, но ему страшно. Он боится спугнуть Луи, как стаю бабочек, которым ничего не стоит взмахнуть прозрачными, как небеса, крылышками и улететь куда-нибудь далеко-далеко.***
На следующий день Гарри просыпается с бабочками в животе. Они летают, играют, взмахивают разноцветными крылышками, потревоженные воспоминаниями о голубых, словно Тихий океан, глазах, ключицах и смехе, будто перезвон колокольчиков. А еще у Гарри в телефоне номер Луи и приглашение в гости. Гарри стонет и закрывает лицо подушкой. Его роман опубликовали, он познакомился с Луи Томлинсоном и еще сильнее влюбился в него и… И если это сон, то Гарри ненавидит эту чертову жизнь, но звук входящего сообщения говорит об обратном. Гарри, тебе определенно нужно попробовать чай от милой миссис Фредериксон. Я пришлю за тобой такси. Это шутка? Сон? Мир Гарри – прежний и серый, с дождями и лужами, темными небоскребами, черными стенами и сотнями одиноких дней – разбивается на миллионы мельчайших осколков всего лишь от одного сообщения Луи. Гарри готов написать еще один роман и назвать его просто – «Луи Томлинсон». Грубо, но откровенно. Такси приезжает через полчаса, когда Гарри, стоя на крыльце и кутаясь в теплый шарф, подаренный Джемс на Рождество, отправляет заявку Луи в твиттере.***
Дом Луи – волшебный, старый, будто из книги Чарльза Диккенса, с деревянными оконными рамами, лепниной на потолке, канделябрами на стенах и резными дверями. Гарри садится на старый диван и вопросительно смотрит на Луи. - Твой дом… - начинает он. - Странный? – смеется Луи. – Удивительный? С привидениями? - Красивый, - выдыхает Гарри, но он не особо уверен, что это относится к дому. Луи приносит Гарри чашку чая. - Это волшебный чай, точно, - улыбается он, а Гарри думает – Луи хоть когда-нибудь не улыбается? Сегодня Луи кажется Гарри еще более необыкновенным, будто сошедшим с книжных страниц любимых романов Гарри. Гарри делает глоток и да, этот чай чудесный – Луи был прав. - Я, кстати, тебя помню, - улыбается Луи. - Ты спросил, был ли я влюблен? - Да, - выдыхает Гарри. – Но я не верю тебе. Луи хмурится, что на переносице у него появляются две морщинки. - Почему? - Невозможно писать книги о любви, не испытав чего-то подобного. - А ты… твоя книга… - Да, я ее посвятил определенному человеку. Луи слегка вздыхает. Его глаза грустнеют, а бабочки в груди Гарри падают замертво, потому что он осознает, что Луи неправильно его понял. - Но она грустная, Гарри, - медленно говорит Луи, ставя кружку на столик и пристально смотря на Гарри. - Немного, - вздыхает Гарри. - Немного? Я не читал чего-то настолько грустного со времен TFIOS Джона. - Просто… - Твоя история плохо закончилась? - Нет, это не то… просто… Гарри резко поднимается и протягивает Луи пачку распечаток – его сердце и его чувства, облаченные в слова и фразы. - Вот, - тихо говорит он. – Это глупо и… да… мне стоит уйти. Луи берет пачку, слегка задевая Гарри своей рукой. И Гарри хочется немедленно взять Луи за руку и не отпускать ее вечность, три вечности, миллион вечностей. Но он уходит, провожаемый пристальным удивленным взглядом. Ему никогда не поймать эту необыкновенную яркую звезду.***
Проходит месяц. Одинокий. Холодный. Темный. Безумный в своей скорости. Гарри ни дня не отдыхает. Он ездит по стране, говоря о своей книге, подписывая экземпляры, выступая на радио. Ему кажется, что он превратился в робота с отработанными фальшивыми улыбками и заученными наизусть ответами на вопросы. Луи ему так и не звонил. Сердце Гарри, теперь кровоточащее и разбитое, каждую ночь бьется в истериках. - Гарри, эта книга для кого-то определенного, верно? - Да, но, к сожалению, этот человек не понял, что она для него. - Как так? - Это глупо. Я просто посвятил книгу человеку, который меня не знает. И… грубо было ожидать, что он поймет, что это для него. - Печальная история, Гарри? - Они меня преследуют, - вздыхает Гарри, а потом усмехается, пряча свои настоящие чувства за ширмой фальшивых улыбок. Он был слишком самонадеян, ожидая от Луи, что тот сразу же поймет, что книга для него. Это было глупо. И Гарри глупый. И невероятно, что он отдал Луи сырой вариант рукописи, где было личное посвящение для Луи. Гарри был всегда слишком глупым. Глупым, чтобы влюбиться во всемирно известного писателя. И глупым, чтобы до сих пор ожидать от него ответа. И очень глупым, чтобы ожидать, что ответ будет взаимным. Звезды обжигают.***
У Луи выходит новая книга. Гарри сглатывает и, собирая свое кровоточащее сердце по кусочкам, выписывает экземпляр по Интернету. Через час книгу привозят – она небольшого размера, с тканевой обложкой и очертаниями двух фигур. Гарри проводит пальцами по названию и не может вдохнуть. Книга называется «Ответ». И в ней есть посвящение – личное, откровенное, пробирающее, снова разбивающее его сердце на миллионы солнечных лучей, заставляющее таять в его груди ледники и восходить подснежники. Для Гарри Стайлса, взорвавшего мой мир своими откровенными словами и пробирающими до дрожи фразами. Ты мой океан, Гарри, в котором я утонул, и вот мой «Ответ».***
Гарри дрожащими пальцами ищет в списке контактов имя Луи и с остановившимся сердцем жмет на вызов. Когда на том конце трубки раздается звонкое и удивленное алло, Гарри просто говорит: - Может, прекратим общаться посредством книг? А то это слишком медленно. И смех – перезвон колокольчиков и журчание горного ручья – говорит красноречивее всех возможных слов. Он поймал эту звезду и не обжегся.