Сердце акулы

Акула должна двигаться, иначе - смерть. Но в те минуты все было настолько быстро, настолько до упора, что даже акула поначалу растерялась. Все было так, что нельзя было разглядеть движения, а про само течение времени забываешь напрочь, когда тебе сносит крышу в том же бешеном ритме. Взрыв, чужие люди - все это будто мелькающие картинки перед глазами Скуало. После спокойного течения времени эта гонка минут поначалу вызвала головную боль и тошноту, но и не с таким справлялись. Как в быстрой перемотке кадров из кинофильма воспоминания и действия сменяли друг друга. Схватить меч и парировать атаки - на автомате, рефлекторно. Услышать, даже нет, скорее почувствовать на уровне инстинктов просьбу ученика. Найти в разрухе его отца, пока Ямамото отвлекает внимание, взвалить на плечи и вытащить. Схватить какой-то чертов мобильник в руку и проорать идиоту Саваде, что им нужна срочная помощь, потом повернуться к дому и... Вместо быстрой перемотки резко остановиться, затормозить и понять, что вот она - акулья смерть. Наступает мгновенно, в отличие от чертового японского дома, который рушится после предыдущих взрывов слишком медленно. Будто Скуало недостаточно прошлой гонки, сейчас время, черт бы его побрало, замедлилось, чтобы мечник сумел понять, прочувствовать всю боль мгновенной смерти до последней, самой маленькой капли. А после медленного уничтожения провалиться в забытье, чтобы позже прийти в себя в руках Реборна, понимая, что еще никогда так сильно не вырывался из чужих рук. Понимая, что домашняя глупая футболка, подаренная ему Такеши, руки, лицо, волосы, завязанные в хвост - все в крови, не в своей, в чужой, той самой семьи, что рискнула на них напасть. Про меч лучше вообще не вспоминать, он стал, наверное, уже бурым. А перед глазами все плывет, в голове каша. Скуало не до конца понимает, почему он так вырывается. И лишь когда взгляд фокусируется, до него доходит, что человек, которого вытаскивают из-под камней, смутно тебе знаком. И именно тогда на миг остановится, замерев, понимая, что акула умерла. Акула - хищник, который нигде не должен останавливаться, у которого нет хозяина и привязанностей, который всегда одинок и резок. Но любому существу нужна ласка и забота. Бред? Да, скорее всего... Но не может же акула умереть только из-за какого-то существа, с которым ее ничего, по сути, не связывает. Не может акула в момент своей смерти вспоминать чужие, светящиеся добротой глаза, теплые руки, которые греют хладнокровного хищника в своих объятьях. Просто не может... И непонятно, как из такой резкой остановки можно оказаться через две секунды рядом с этим мелким японцем, расталкивая все и вся в стороны, и когда его полностью вытаскивают из-под завалов, упасть на колени, ощущая, как сердце перестает биться, правда... Правда жить Скуало почему-то продолжает, хотя внутри что-то оборвалось. Не обращая внимания на взгляды других мелких существ, наплевав на такое почти истерическое проявление чувств с его стороны и сфокусировав все свое внимание на одном объекте, который, кажется, уже не дышит. Суперби опускает голову, отчего-то не в силах смотреть на это, и закрывает глаза, игнорируя предстающий перед ним образ. Голову сразу укутывает плотный кокон, внутри вдруг чья-то рука словно больно сжимает все внутренности, выворачивая мечника наизнанку, а мыслей почти и в помине нет. Через этот кокон не пробиться чужим голосам или посторонним звукам. Но он вдруг рушится, когда тишину, словно меч, разрезает чужой кашель, а чужая грудь тяжело вздымается. Вариец резко поднимает голову и не сразу понимает, что судорожно сжимает руку бейсболиста, не желая его никому отдавать и никого подпускать к нему, но все же позволяя врачам подойти близко, позволяя положить Ямамото на носилки, но ни на секунду, ни на шаг не отставая, забираясь в машину скорой, игнорируя возмущенные, а местами серьезно удивленные возгласы, не сводить взгляда с лица, не отрываясь, думая о чем-то своем. И эта надежда заставляет акулу медленно двигаться. И лишь в больнице Скуало кое-как удается прийти в себя, когда он смывает с себя чужую кровь в грязной раковине. Переодеваясь в одежду, которую каким-то непостижимым образом достали друзья Ямамото, этот вонгольский мусор, который не мог действовать быстрее, мечник все еще думает о нем. Не смея остановиться, он ходит по коридору из стороны в сторону под взглядами Савады и Хаято, который выкуривает уже черт знает какую пачку, просто боясь начать думать о чем-то другом, молясь всем известным ему Богам, хотя раньше не был особо верующим. Но сейчас он только это и делает, словно мысли и молитвы каким-то чудесным образом смогут помочь Такеши. Вариец засыпает на неудобном кресле просто потому, что организм не смог больше стоять на ногах, а не потому, что устал ждать. И он вздрагивает буквально через пару часов, когда из операционной выходит врач, говорит ожидающим о состоянии японца, а в голове Суперби бьется лишь одна мысль: "Жив". И пускай он пока не просыпается, он жив! И от осознания этой мысли впервые хочется плакать от счастья. Акула вновь может жить, пускай пока и не в полную силу. Скуало не выходит из больницы ни на секунду, словно стоит ему сделать хоть один шаг за порог, как Ямамото вдруг очнется, или же еще, не дай Бог, хуже, случится что-то необратимое. Врачи поначалу сопротивлялись такому посетителю, но, поняв, что его ничем не переубедить, смирились с этим. Через два дня компанию мечника разбавляет приехавший и до одури взволнованный Луссурия, который примчался, лишь получив новости от Вонголы и разрешение у Босса. Он пытается уговорить мужчину пойти домой, отдохнуть, но тот лишь отмахивается. Как настоящая мамочка Солнце Варии ухаживает за Суперби, приносит ему еду, дает ему забыться на два-три часа беспокойным сном, наблюдая вместо него за Ямамото. Скуало же не покидает свой пост ни на секунду, будто от этого зависит его жизнь. Акула замедляется, но все еще не сдается, гонимая надеждой. И все это ради того, чтобы одним вечером, уже слегка задремав против воли, услышать тихое, немного удивленное и сдавленное: - Скуало?.. - вариец дергается, не решаясь открыть глаза. Ему страшно. Он боится, что ему просто померещился голос бейсболиста, что это очередная игра его измученного подсознания. Но через несколько секунд Скуало все же распахивает глаза и облегченно выдыхает, когда ловит на себе взгляд Такеши. Мужчина двигает стул ближе к японцу и устало, но облегченно роняет голову на больничную койку, глупо улыбаясь и кожей чувствуя, что японец тоже улыбается в ответ, когда поднимает и опускает пока еще слабую руку на голову мечника, однако не ощущая чужого, тяжелого, мимолетного взгляда из-за окна, ведущего в коридор. Хищник снова может жить. Если остановить акулу — она умрет. Но иногда все же попадаются особо живучие особи, которые пересиливают себя и продолжают двигаться снова, пусть и пережив сильное потрясение.