Восемь на чёрный день.

Это всё. Конец. Обвожу взглядом горящую комнату. Языки пламени уже начинают лизать потолок. Огонь то вспыхивает, то затихает, словно рассказывает историю. Но слишком поздно слушать. Пора уходить отсюда. Одно движение, достаю из комода пачку «Ричманда». Вот они. Мои восемь на чёрный день. Дом горит – а с ним и последнее, что связывало меня с этим миром. В том же ящике у дальней стенки нащупываю что-то стальное и холодное. Вот он. Мой последний путь. Достаю пистолет и выхожу из комнаты. Жар греет, но не обжигает, а дым стелется по полу. Как будто они знают, что мне не суждено умереть в этом пожаре. Как будто они знают, что я ещё не всё сказала. Выхожу на улицу, сажусь на каменное крыльцо. Это всё. Достаю сигарету и закуриваю. Бросаю взгляд на пылающий дом. Первая. Вот оно. Всё, что осталось у меня – сейчас сгорело дотла. Все воспоминания и мысли. Всё это поглощает одинокий буйный огонь. И больше в этом мире нечего терять. Вторая сигарета помогает вернуть мысли в привычное русло. Прижигаю об руку. Больно. Но не больнее, чем внутри. Третья сигарета. Шон. Единственный, кого я смогла по-настоящему полюбить. Человек, который был рядом всё это время, который принимал меня и слушал. Никогда не забуду тот вечер… Вернувшись домой чуть раньше обычного, я бегом взлетела по лестнице к Шону в кабинет. Он сидел так, как обычно, в своём кресле. Он сидел там и не видел меня. И даже не пошевельнулся когда я подошла. И эти пустые глаза, эта кровь на столе, и этот человек, убегающий в ночь. Его смерть опустошила меня. Ни чувств, ни эмоций, ни мыслей. Словно их и не было никогда. Они не поверили мне. Четвёртая отзывается в горле хрипом. Конечно, они мне не поверили. И вот уже перед глазами только решётка. Бессчетное количество дней и слёз. Только одно меня волновало тогда. Ричард. Мой маленький сынок, оставленный бабушке до моего выхода. В тюрьме я жила только надеждой на то, что увижу его глаза. Красивые, небесные глаза. Папины… От пятой сигареты уже начинает тошнить. Ничего, подожди, осталось немного. Выйдя из тюрьмы через четыре года, я тут же бросилась на вокзал. Бессчётное количество колёс и воспоминаний. Доехав до дома матери, я остановилась, как вкопанная. Всё как обычно. Ухоженный сад. Недавно покрашенная калитка. Но было что-то ещё. Что-то ещё, что заставило сердце остановиться на долю секунды. Свежая могила посередине огорода. Белое надгробие, золотые слова. Здесь скончался в возрасте трёх лет Ричард Уилодон. Нет, слёзы застилают глаза, и всё как во сне. Воспоминания вновь уносят меня в ту безумную ночь. Просто выбежав на шоссе, я упала на придорожную, примятую траву и залилась слезами. Я не знаю, как они там оказались, и сколько их было, я успела лишь различить горький отвратительный запах алкоголя и похоти. Шестая. Они взяли то, что им было надо. Они оставили меня там совсем одну. Без одежды и шансов на спасение. Моя жизнь уже не имела смысла тогда. Не надо было меня спасать. Но он сделал это. Он был таким особенным. Он знал, что я люблю и знал как это преподносить. Он буквально вернул мне жизнь. Это было так. Но я не знала самого страшного. Веки уже не открываются, мне остаётся только сидеть и видеть эту жизнь с закрытыми глазами. Он был особенным. И вот однажды ночью я всё узнала. Седьмая сигарета, и дым становится алым. «Мне понравился вкус крови твоего мужа» И в нём я узнала человека, убившего Шона. Достав восьмую сигарету, я не плакала тогда, нет. Кадры проходят один за другим. Поднимаю дуло пистолета и приставляю к горлу. Это всё не настоящее. Не бывает столько боли, слышишь? Не бывает столько боли! И больше некуда идти, и больше не от чего бежать. Кровь смешалась с утреней росой. В траве осталась тлеть сигарета. Вот они – мои восемь на чёрный день. Прощай. И до встречи в Аду