Седьмая.

      Она ощутила жар. Вначале это было единственное, что она ощущала. Жар становился все сильней и сильней. Вот он уже нестерпим и, кажется, что кожа начинает гореть и слезать клочьями. Но волна жара спадает и не остается ничего. Потому что это единственное, что существовало в мире. Сколько проходит времени – минута или год, но жар возвращается. Опять по нарастающей - от легкого напоминания о себе, до ужасного адского пекла. В эти моменты, когда тело начинает уже чувствовать, но еще огонь не захлестнул его полностью, рождаются мысли. Мысли непонятные, неуловимые, неосознанные.       Боль. Как же она не замечала ее раньше? Боль в груди теперь занимала первостепенное место. Резкая, возникающая рывками, она была почему-то очень важна. Она помогала разбегающимся мыслям собраться вместе. Теперь они вращались вокруг этой боли в груди. Боль была острая – она возникала, усиливалась и обрывалась, чтобы снова возникнуть. Но нет, боль была тупая, давящая, ни на миг не прекращающаяся, но лишь усиливающаяся волнами. Как будто в грудь кто-то воткнул кол и ворочает им внутри. Или, как будто в груди у нее сидит чудовище, которому тесно и оно хочет выбраться и давит на грудь изнутри, пытаясь сломать ей ребра. Чудовище!       Мысль о чудовище помогла ей забыть о боли. Теперь оно являлось точкой опоры для ее сознания. С чудовищем было связано что-то важное! Боль все еще была где-то рядом, но теперь она уже не была такой сильной. Чем меньше становилось ее, тем больше появлялось новых мыслей. Точнее это были даже не мысли - обрывки. И образы, странные и непонятные ей, но она не осознавала этого, лишь просматривала вихрь картинок в голове.       Нежность, любовь, забота. А еще страх потерять.       Что это? Кого можно любить в этой пустоте, окружающей ее? Может быть, она любила раньше? Но разве у нее было прошлое?       Все настойчивее в ее памяти возникал образ маленькой девочки. И лишь лицо никак не хотело становиться отчетливым. Имя - как же ее звали. Это очень важно, ведь именно к ней относились любовь и тревога. Кто она, как ее зовут? Как?       Словно молотом по наковальне мысль ударила в мозг – Аманда. Имя оглоушило ее и прогнало прочь все иные мысли и образы. Эхом оно отскакивало от стенок сознание и кружило в бесконечности. И ударившись, однажды, оно рассыпалось, и родило новое слово. Ньют! Видение девочки раздвоилось, и каждая из них обрела свои черты.       Эллен Рипли закричала.       Она не могла шевелиться и с трудом ощущала свое тело выше пояса. Нижней же части как будто не существовало. Голову она, наверное, смогла бы повернуть, если постарается, но с большим трудом. Сейчас же перед ее глазами был только белый потолок.       Монотонный шум, как только она на него обратила внимание, стал распадаться на отдельные голоса, а потолок отдалился, на его фоне появилось какое-то оборудование, лампы. Она поняла, что лежит на больничной кровати, а рядом стояли люди в белых халатах.       -Где я? Что со мной случилось? – слова давались с трудом, но она знала, что произносит их вслух, - скажите, моя дочь здесь?       Трое стоявших, не обращая внимание на вопросы, продолжали говорить между собой.       - По крайней мере, эта – живая – уже прогресс!       Они смеялись и говорили о чем-то еще. Рипли смотрела на них и не понимала что происходит.       - Вам я вижу весело! Седьмой провал, а вам весело?       Люди в белых халатах расступились, и Рипли увидела подошедшего человека в военной форме. Он остановился у кровати и посмотрел на нее. С усилием повернув голову, Эллен увидела этот взгляд и прочитала в нем что-то, что больше всего походило на отвращение.       - Что-нибудь с этим номером сделать можно? Хоть как-то приблизится к нашей цели?       - Боюсь нет, генерал. Но мы и так уже близки, еще один-два опыта и мы сможем их разделить.       - Я бы на вашем месте очень постарался. Постарался бы оправдать доверие, и очень, очень большие деньги, потраченные на вас. Это, - Рипли увидела, как палец генерала тянется вдоль линии ее взгляда прямо к ней – уничтожить. И так тут черт знает что устроили. – Генерал развернулся и пошел к выходу.       Рипли услышала, как кинувшийся следом за военным ученый начал что-то возбуждено говорить про наблюдения и эксперименты.       Ее не убили, как она ожидала после слов генерала, видимо ученым надо было провести над ней еще какие-то опыты. По нескольку часов в день они проводили рядом с ней, втыкая в нее иголки, беря анализы, подключая что-то к голове. Рипли пыталась поначалу задавать вопросы, но потом перестала - их игнорировали.       Рипли очень смутно помнила свое прошлое. Больше всего Аманду – дочь и Ньют. Кто такая Ньют, она не знала, но любила ее тоже. Иногда она вспоминала отдельные моменты из своей жизни. Благо на это время у нее хватало. Допустим, она уже точно знала, что работала раньше в космосе. И еще она знала, что с ней случилось что-то очень страшное, что необходимо обязательно вспомнить. Тогда она, возможно, поймет происходящее вокруг в настоящем.       Она пыталась рассмотреть свое изуродованное тело, и когда это ей удалось, несмотря на ограниченную подвижность, она целый день пролежала, словно в оцепенении. Не было даже ощущения ужаса. Просто она поняла, что чтобы не произошло, для нее нет будущего. Она, Эллен Рипли, никогда уже не встанет с этой кровати и не покинет эту комнату.       Уже несколько дней к ней вообще никто не подходил. Именно тогда она почувствовала это в себе. Она сама не могла понять, как это произошло, но Рипли словно ощутила, что она это не только Эллен Рипли, а что-то еще, такое же беспомощное, не осознающее себя, но существующее внутри нее в виде кусков воспоминаний и сигналов. Это были какие-то странные воспоминания – холодные и не человеческие. Чуждые человеку в принципе. Рипли и хотела и боялась понимать, что с ней происходит. И все же осторожно она попробовала коснуться этого своим сознанием. И тогда словно чужая часть была недостающей, а теперь вернувшейся её, она обрела всю себя. Память вернулась к ней и вместе с ней воспоминания о множестве смертей – знакомых, друзей, близких, её самой.       И она почувствовала только облегчение, когда к ней пришло огненное избавление от рук той, кем она когда-то была, и по-прежнему кем себя считала.       Все-таки огонь настиг её.       Эпилог:       - Не делать чего?       Всю жизнь Рипли пришлось потратить на войну с чудовищами. Ей так много лет, но так мало она жила. И почему-то всегда самые страшные чудовища оказывались людьми.       Но было кое-что еще.       Черт побери, но она – восьмая, помнила. Помнила, как Эллен Рипли зашла к ней в ту проклятую комнату и сожгла ее – беспомощную и желающую смерти. Она помнила.