who is the man i see?

Who is the man I see Where I'm supposed to be? I lost my heart, I buried it too deep Under the iron sea. © Keane - Crystal Ball

Когда Том Куинн возвращался к себе, над Лондоном едва занимался рассвет. Человек, открывавший медленно дверь, входивший в пустой, неприветливый даже дом, был уже действительно лишь Томом Куинном, остальные личины были отняты у него всего несколько часов назад и теперь уже навсегда. Странно… У него ведь забрали всего лишь его фальшивые имена, а казалось – что самую его суть. Наверное, это оттого, что Тома Куинна уже давно не существовало вне призрачной его работы; всякий раз, когда он прежде возвращался в этот дом на краткий миг отдыха, он не отдыхал, а исчезал. И где же тогда теперь найти себя? Мелькнула шальная мысль – объявиться у Элли на пороге, сказать: «Вот он я, бери, если хочешь, я больше не шпион, тебе ведь так противна была моя работа, ну что ж, она и мне теперь противна, только вот, как жить без неё, я не знаю, но ты не бойся, я научусь…». Такая соблазнительная мысль, мечта о счастье – и всё же Том лишь невесело усмехнулся ей. Он бы сделал так, если бы не прошло уже столько времени; если бы он не понимал, что это по крайней мере жестоко по отношению к ней – ждать от неё, от Элли, того, что она всё ещё ждёт его. Он бы сделал так, если бы Элли была последней, кого он любил и должен был отпустить, но последней была Кристина, и этот рубец был свежее, и ныл по ночам и в холодную пору больше, чем тот, старый. А Кристине, несмотря на её заверения, был нужен Том Куинн-призрак, Том Куинн-шпион, тот, с кем так занимательна была игра в Ромео и Джульетту. Ей не нужен был Том, у которого больше ничего не осталось, кроме пустого дома и «большой пенсии»; он сам бы не смог ей себя такого предложить. И, наконец, он бы сделал это, если бы не выгорело у него в душе что-то, что-то важное очень, без чего и, быть может, именно поэтому он и сорвался, словно в пропасть, без права сохраниться и продолжить игру ещё раз, с обрыва. И той пустоте, что теперь заполняла его и порой завывала протяжно сырыми ветрами, не нужны были ни Элли, ни Вики, ни Кристина. Потому что глупо заполнять себя кем-то ещё, когда у тебя и самого себя – нет. Глупо надеяться, что кто-то увидит в тебе тебя, когда ты сам видишь лишь выгоревшее плато и завывающие над ним ветра. И, он, имевший имя, но ничего за ним, знал то, что заставить призрачного Тома обрасти плотью – задача не из лёгких, и, если он действительно хочет того, битву придётся вести за каждый ошмёток, каждую кость, каждый нерв… Но, пожалуй, раз есть новая битва, значит, можно попробовать жить. Хотя бы и лишь для того, чтобы вести её… а там, кто знает. Может, ему понравится? Человек, сидевший на диване, не снимая ботинок и пальто, едва заметно и пока не вполне веря самому себе, но всё же улыбнулся своим мыслям. Над Лондоном наступил рассвет.