Волны черной памяти

Каллен Стентон Резерфорд, генерал Инквизиции, бывший рыцарь-капитан славного города Киркволла, ненавидит магию крови со всей яростью и страстью, на какие только способна его черная, выжженная дотла душа. - А правда ли, - спрашивает Каллена Стентона Резерфорда его друг, инквизитор Каарас Адаар, Вестник воли пророчицы нашей Андрасте, невесты Создателя, - Правда ли, что ты знал спасительницу Ферелдена, когда она училась в Круге магов? «Правда ли», - спрашивает он хриплым, опасно мягким голосом, чуть грассируя. Прищуривается, точно сытый виверн, облизывая черным языком пересохшие губы, и делает глоток вина. Каллен Стентон Резерфорд не находит правильного ответа. «Да», - хочет сказать он, - «Мы были знакомы, и знаешь, Каарас, я не встречал и не встречу человека светлее и добрее нее». Он закрывает глаза, запрокидывает голову вверх. Винные испарения ласкают разум, затуманивая сознание, и Каллен вспоминает – вот нежная, теплая и отзывчивая Солона Амелл улыбается, вот откидывает с лица непослушные светлые волосы, вот сосредоточенно грызет кончик пера, а нос ее испачкан чернилами. А вот демон в облике нежной, теплой и отзывчивой Солоны Амелл, наклоняется над взахлеб кричащим от боли храмовником и целует в не прикрытую доспехом шею. Потом Солона Амелл, демон в облике Солоны Амелл, медленно поднимается и смотрит Каллену прямо в глаза, слишком пристально, слишком внимательно. Во рту ее кусок вырванного храмовничьего горла, а в руке – обгрызенное перо. Каллен начинает молиться еще истовее, и демон шипит от боли. Или... «Нет», - хочет сказать он ждущему ответа инквизитору, - «Ты же понимаешь, Каарас, маги и храмовники не слишком ладят». Каарас Адаар прищуривается, оскаливает острые зубы в улыбке, что снится по ночам половине слуг Скайхолд в кошмарах, пьяно откидывается на спинку кресла. Разумеется, маг Солона Амелл не ладила с храмовником Калленом Стентоном Резерфордом, чьи крупные ладони всегда слишком грубо обхватывали ее талию, пока она плавно двигала бедрами в одной ей известном ритме. Каллену кажется – Адаар читает его мысли; он краснеет, опускает взгляд, но не может перестать вспоминать. Вот Солона Амелл, так и не сказав ни слова, поднимается с узкой церковной лавки, а по внутренней стороне ее бедер стекают последние кровавые воспоминания девственности. Вот Солона Амелл, нежная, теплая и отзывчивая Солона Амелл улыбается, игриво прижимая к губам испачканный чернилами пальчик, и пустые взгляды стоящих навытяжку охранников становятся растерянными и живыми. Вот Солона Амелл, осунувшаяся, бледная и словно на полвека постаревшая, смотрит на запертого в клетке Каллена и кривит белесые, слишком тонкие губы. «Убей их, - яростно шепчет Каллен. – Убей малефикаров, ведь они опасны, я прошу тебя, убей, убей их, я умоляю, убей». Серебряный, солнечный смех Солоны Амелл отдается эхом под потолком башни Кинлох. - Нет, - говорит наконец генерал Инквизиции Каллен Стентон Резерфорд, лаская огрубевшими пальцами винный бокал, - Я совсем, совсем ее не знал. В памяти его почти вспыхивают воспоминания о девушках, чьих имен он никогда не спрашивал, девушках, чем-то похожих на нежную, теплую и отзывчивую Солону Амелл, девушках, бьющихся в предсмертной агонии, пока Каллен яростно двигается на их сведенных судорогой телах, вспыхивают и тут же гаснут. - Я понимаю, о чем ты, - хрипло шепчет порожденный магией и драконьей кровью Вестник Андрасте, и властно обнимает подошедшего тевинтерского магистра. – Я очень хорошо тебя понимаю. И пока Каарас жадно, пьяняще целует Дориана Павуса, по спине лириумного наркомана Каллена Стентона Резерфорда томительно долго катится огненная волна наслаждения.