freedoms what you want, freedoms what you get

      Гарри нажимает на курок.       Кровь и мозговая жидкость брызжет на стены и одежду. Его руки трясутся, пока он смотрит, как тварь падает в кучу на земле. Половина её головы отсутствует, густая красно-малиновая кровь лавиной вытекает из дыры и рта.       Он понимает, что уже слишком поздно. Его глаза наполняются слезами, грудь тяжело вздымается, и он чувствует, что скоро упадет в обморок. Он понимает, что уже слишком поздно.       Всё должно было закончиться не так. Они прошли так далеко, так чертовски далеко. Они должны были выжить, выжить вместе.       Пистолет падает на землю у его ног. Он бешено трясет головой, чувство рвоты подступает к горлу. Этого не должно было случиться.       Найл смотрит на него, кусая нижнюю губу так сильно, что Гарри может видеть кровь, стекающую с нее. Рука Найла сжимает ткань джинс, на его лбу выступает пот. Гарри не знает, что делать.       — Нет, нет. Найл, нет, — он падает на пол и карабкается к Найлу, который кое-как перебрался в сидячее положение. Гарри хватает край его тонких штанов и отрывает половину, оголяя ногу блондина вплоть до колена. Гарри задыхается, его легкие сжимаются, и он буквально не может дышать.       Он видит тёмные очертания инфицированной крови Найла, постепенно распространяющейся от укуса. Они идут вверх по ноге чертовски быстро. Гарри в ужасе.       — Что мне нужно сделать?! — кричит он, чувствуя, как разрывается сердце внутри него, и тянет блондина за волосы. Найл смотрит на парня, словно это их последний раз.       Это действительно их последний раз.       Найл пытается осмотреться и тянется за пистолетом. Инфекция уже в его колене, вся голень уродливо серая, и, обоже, Гарри сейчас вырвет.       — Ты знаешь, что нужно делать, Гарри, — Хоран осторожно вкладывает пистолет в дрожащие руки кудрявого, его собственные трясутся от боли.       Гарри не может это сделать.       Он трясёт головой, потому что, он, блять, не может это сделать.       — Гарри, эй, Гарри! Посмотри на меня, милый, — хватается Найл за его лицо липкими руками и аккуратно, кончиками пальцем, проводит по линии подбородка парня. Он бродит ими по его губам, внезапное желание разрыдаться становится просто невыносимым.       Наклонившись, он прижимает свои губы к губам Гарри, двигаясь медленно и осторожно; надеясь, что Бог показывает ему, как сильно голубоглазый любит своего мальчика. Гарри, сжимая в кулаке его рубашку, тянет блондина ближе. Он нужен ему ближе. Найл бубнит что-то в его губы, Гарри не разбирает, но уверен: это молитва.       Они отстраняются, и минута спокойствия с губами Гарри на губах любимого исчезает тоже. Они снова здесь, кожа блондина снова серая, а инфекция подбирается уже к его животу.       — Давай, Гарри, — он смотрит глубоко парню в глаза, и тот не может ничего, кроме как позволить вырваться смазанным рыданиям с его губ. — Я люблю тебя так чертовски сильно, — кудрявый сжимает пистолет в одной руке, а второй опускает Найла, чтобы он лежал на спине.       — А я люблю тебя. Люблю больше, чем чертовски сильно, — пальцы Гарри дрожат. Он прижимает руку Найла к своим губам, оставляя небрежный поцелуй на его ладони. Найл улыбается и убирает волосы со лба зеленоглазого, его пальцы путаются в спутанных от пота и грязи локонах. Он обнимает Гарри за талию и притягивает как можно ближе к своей груди.       Гарри оставляет мелкие поцелуи по всему его лицу; его нос, его глаза, его подбородок, его лоб, снова его губы. Когда он отстраняется, то может видеть ставшие черными, как смоль, вены под воротником футболки Найла. Он еле ощутимо касается этих мест и смотрит Найлу в глаза.       — Я люблю тебя больше, дорогой, — Найл пытается говорить, но вырывается только шепот. Гарри дарит ему водянистую улыбку и делает глубокий вздох. Блондин задыхается, его спина выгибается, пока инфекция распространяется по всей шее. Внезапно руки крепче сжимают спину Гарри, и тот понимает, что должен сделать это сейчас.       Белки глаз Найла краснеют, кудрявый может видеть затягивающуюся на них пелену. Он приставляет дуло к виску блондина и закусывает губу. Затем наклоняется, чтобы поцеловать того ещё один последний раз и прижимает свою голову к его груди к месту над сердцем.       Он слышит легкое тук тук, тук тук, которое становится с каждым разом всё слабее, а скоро и остановится вовсе. Хватка Найла становится крепче, чем тиски, и Гарри знает, Гарри знает, что должен сделать это.       Гарри нажимает на курок.       Он хочет кричать, он хочет оторваться от Найла, он хочет ударить что-нибудь. Он хочет выломать эту чертову дверь и разорвать всех до единой этих чёртовых тварей своими чертовыми руками. Но он не делает ничего из этого.       Вместо того он испускает сдавленные рыдания и зажмуривает глаза. Он никуда не смотрит, просто закапывается головой теснее к груди Найла. И не слышит больше ударов. Руки блондина больше не сжимают спину Гарри, но они всё ещё вокруг его талии.       Гарри задыхается, Гарри пытается встать, Гарри тошнит. Он ушёл, единственный, ради кого стоит жить в этом грёбаном мире, ушел. Гарри со всей силы ударяет в поникшее плечо Найла.       — Я ненавижу тебя! — он и сам не понимает, на кого кричит: на Найла, потому что тот не успел убрать ногу в нужный момент, на эту тварь, которая укусила его любовь, или на Бога, который позволил этому случиться. Его голова гудит, он может чувствовать напряженные вены на собственной шее и лбу, а еще он вспотел, но ничто не может причинить столько боли, как это.       Он плачет так сильно, но изо рта не вырывается шума, только маленькие случайные всхлипы. Больно. Так чертовски больно.       Всё его тело трясётся, словно находится в середине землетрясения, и он слышит различные звуки стонов и воя, приближающихся к маленькой хижинке, которую он и Найл сделали своим домом.       Но Гарри, кажется, плевать.       На ощупь он пытается найти плечо Найла, но вместо этого, давясь, натыкается на склизкий болотистый объект, которым, скорее всего, оказывается часть головы зомби. Затем он наконец находит, что искал, и позволяет себе полностью расслабиться, лёжа на нём.       Опускает руку на грудь Найла, теребя материал его майки, и позволяет себе ненадолго вернуться в прошлое.       Он лежит на диване спиной на подлокотнике, а Найл — между его расставленных ног, носом он уткнулся в плечо Гарри, глядя старый фильм про супергероев, идущий по телеку. Гарри улыбается, глядя на него сверху вниз, и крутит часть волос блондина между пальцами, не обращая никакого внимания на фильм.       Он бродит пальцами по всей его голове, останавливаясь на затылке, и легонько тянет за один локон, чувствуя пробегающую по спине Найла мелкую дрожь. Нежно целует в лоб. Он любит смотреть на Найла. Он любит быть с Найлом. Он любит Найла.       А затем резко раздавшийся неподалёку звук возвращает его к реальности. Гарри видит руку, торчащую в отверстии их лачуги, что сделала другая тварь.       Гарри улыбается.       Он уверен, что сходит с ума. Он с небольшим интересом наблюдает, как одно из созданий протискивает голову в отверстие. Половина его челюсти замазана кровью, и что-то, подозрительно похожее на кусок мяса, свисает с его рта.       Гарри смеется, да, блять, он смеётся, лихорадочно трясясь всем телом и прижимая Найла ближе к себе.       Да, он сходит с ума.       — Тебе меня не достать, — он улыбается, глядя, как тварь яростно трясет головой взад и вперед, и упс, кажется, Гарри слышит треск. Это на четвереньках проползает в трещину, пока одна из его ног не застревает в дыре, но оно просто дёргается сильнее. Гарри вздрагивает, слыша звук сломанной кости.       Гарри держит пистолет у своего виска, как делал это с Найлом. Палец на курке, и парень позволяет себе посмотреть на это создание, эту женщину, с небольшим сочувствием.       Кем она была до этого, кем она работала? Она была замужем, имела детей? Кто-то из её семьи сделал это с ней?       Он кивает сам себе. Не понимая зачем, но кивает. Он ощущает это. Свободу. Он чувствует свободу. Он не чувствовал себя свободным так долго, что, кажется, это чувство чуждо ему. Он чувствует себя хорошо.       Гарри нажимает на курок.