Другая сторона

Я просыпаюсь от жестокой боли в левом виске. Первой моей мыслью была: "Пит". Где он? Что с ним сделали? Я пытаюсь вспомнить хоть что-то, но помню только Джоанну, катушку, Брута и Энобарию. Открываю глаза и вижу перед собой белый потолок и белые стены, я пытаюсь встать, но кто-то ударяет меня по голове и я теряю сознание. Не знаю, как долго я была без сознания, но я снова просыпаюсь, на этот раз стены и потолок были серые. Холодно. Я замечаю, что лежу на голом полу и на меня надета обычная сорочка, как у пациентов в больнице. Пытаюсь встать, на этот раз меня никто не бьет. Оглядываюсь, и замечаю, что я сижу за решеткой. И кто-то, кто находится за стеной кричит, а голос показался мне очень знакомым. - Сейчас же выпустите меня! - кричит Джоанна Мэйсон, - ни то вам будет только хуже! Я слышу тяжелые шаги, и, кажется, человек, которому они принадлежат направляется к камере девушки. - Заткнись, - сказал незнакомый, грубый мужской голос. Следом за ним последовал глухой звук удара. Кого еще схватили? Мысленно молюсь, чтобы Пит не был в этом списке. Хеймитч должен сдержать свое обещания, он должен был спасти его. Я задумываюсь и не замечаю, что мужчина подошел к моей камере. Замечаю, что он высокого роста, накаченный, и в форме миротворцев. Да, от такого не убежишь. - Выходим, - приказывает он мне властным голосом. Да кто он такой? - Где я? - спрашиваю я, будто не услышала его приказа. Похоже, он решил, что говорить что-то бесполезно, и, грубо схватив меня за локоть, потащив в неизвестном направлении. Мы достаточно долго шли по коридору, пока не зашли в небольшую белую комнату, которая была заставлена множествами приборов и инструментов. Миротворец грубо посадил меня на стул и привязал руки. Как мило. Из соседней комнаты вышел мужчина лет 50-ти, среднего роста, в белом халате, и, увидев меня, улыбнулся. - А вот и Вы, мисс Эвердин, - с такой же улыбкой сказал он, а голос показался мне очень даже приятным. Не забывай, эти люди - враги. - Где я? - снова повторяю я. Возможно от него я дождусь наконец ответа. - Вы, дорогая моя, в Капитолии. - Что произошло? Почему я здесь? Где Пит Мелларк и остальные? - быстро спросила я. Мне нужно знать все. - К сожалению, я не знаю. Сейчас подойдет президент Сноу, и, возможно, все вам расскажет, - с этими словами он удалился в другую комнату, не забыв закрыть за собой дверь. Сноу? Ну конечно. Он, безусловно, будет мне мстить, мучать и в конце убьет меня. Но это неважно. Главное, чтобы он не трогал Прим, маму, Гейла и...Пита. Мои мысли прерывает скрип двери. В комнату зашел никто иной как президент Сноу. - Здравствуйте, мисс Эвердин, - со змеиной улыбкой произносит он и садится за стул, который стоит напротив меня. Я снова чувствую этот резкий запах роз. - Что с Питом? Что произошло на арене? - сквозь зубы спрашиваю я. Как же мне хочется стереть с этого гадкого лица эту улыбочку, огрев его по голове чем-нибудь тяжелым. - К сожалению, повстанцы сумели прорваться и спасти некоторых ваших...друзей. В том числе мистера Мелларка, - слава богу. С разу отлегло от сердца. - Но...что произошло? - Ваш возлюбленный, если вы не против, разрушил арену, - Сноу больше не улыбался, и смотрел задумчиво в пол, - Но это не так важно. Мисс Эвердин, вам предстоит дать интервью перед всем Панемом. Они должны убедиться в том, что Вы живы, - он снова натянул эту идиотскую улыбку и встал со стула и пошел к двери, - Пожалуйста, приготовьтесь, - кивнув мужчине, он удалился за дверью. И что это значит? Не успела я опомниться, как мужчина снова схватил меня и бросил на пол. Тут же из комнаты неторопливо вышел тот доктор со шприцом, наклонился ко мне, и вставил его в мое горло. Я почувствовала жгучую боль как...как после укуса ос-убийц. Он начал что-то шептать мне, сначала я не смогла разобрать слов, но потом стало понятней. - Теперь ты с нами, и ты должна убедить повстанцев сдаться, если ты этого не сделаешь, пеняй на себя. Пит Мелларк - не друг тебе, повстанцы - твои враги, - шипел он мне в ухо. Моя голова очень сильно кружится, и я не понимаю, что происходит. Как? Пит? Враг мне? Нет. Или... Доктор кивнул мужчине. Тот поднял меня за локоть и потащил. Я снова оказалась в камере. Миротворец бросил меня на пол и я потеряла сознание. Через какое-то время я снова пришла в себя. Он сказал...что Пит - мой враг. Я этому не верю...возможно. Он сказал...чтобы я убедила повстанцев. Как? Что он мне вколол? Они что, промывают мне мозги? Миротворец вернулся, поднял меня и мы пошли в неизвестном направлении. Но мне уже все равно, пусть они хоть пускают по мне ток, пусть издеваются надо мной сколько хотят, главное, что Сноу не тронет мою семью. Не должен. Эта мысль греет мне душу, и я могу свободно вздохнуть. Через некоторое время мы приходим в большую, украшенную по вкусу комнату с красными оттенками. Всюду стоят столики, на которых лежит много косметики, а по углам - манекены с красивыми нарядами, и я вспоминаю Цинну. Грустные воспоминания вновь нахлынули на меня, и непрошеная слеза потекла по моей щеке. Сейчас не время плакать как ребенок, Китнисс! Наконец миротворец освободил мою руку от цепкой хватки, и ушел, закрыв за собой дверь. Я так и осталась стоять на месте. И что дальше? Я стояла там до тех пор, пока перед собой я не увидела ярких и необычных людей. Их я узнала сразу. Это были Флавий, Вения и Октавия. Почему-то я была рада их видеть. Увидев меня, они все разом сочувственно улыбнулись. Не нужно меня жалеть. Я сажусь на стул, и они начинают свою работу. Целый час прошел подозрительно тихо, никто не тараторил над моим ухом как обычно. Что-то тут не так. Я обернулась назад, и увидела Октавию, лицо которой не выражало никаких эмоций. - Октавия, - тихо обратилась к ней я, - что случилось? - но та лишь вздохнула, не поднимая глаз и продолжая заплетать мне косичку. - Флавий? Вения?, - почему-то я надеялась, что мне ответят. Но ответа не последовало. Я поняла. Я все поняла. Он добрался и до них. Но они ни в чем не виновны, за что? Конечно, Сноу любит мстить, и делать боль людям. Но что бы так. Кто-то слегка дотронулся до моего плеча, значит работа закончена. Вения берет меня за руку и подводит к моему платью. Оно напоминает мне платье, которое я надевала после моих первых игр. Такое же короткое и воздушное. Только это красное, и к нему в некоторых местах пришиты желтые и оранжевые пайетки, и это напоминало мне огонь. Точно. Я же огненная Китнисс. Хорошее напоминание. Мне помогают надеть платье, и оранжевые туфли на среднем каблуке. Я смотрюсь в зеркало. Раньше рядом со мной всегда стоял Цинна. Теперь я одна. И нам с Питом не нужно будет притворяться на камеру, и мне не нужно будет убеждать Сноу в том, что я люблю Пита. Но я не должна показывать свою слабость. Не сейчас, когда мне промывают мозги. И я не должна плакать. Я вздыхаю и отворачиваюсь от зеркала. В комнате осталась только Вения, я вижу, что ей искренне жаль за меня, и по ее щекам текут слезы. Мне хочется обнять ее и успокоить. Но дверь открылась и на пороге появился тот высокий миротворец, он подошел ко мне, грубо взял за локоть и потащил меня к двери. Я лишь на секунду смогла бросить взгляд на Вению. Когда мы дошли до коридора, ведущего к сцене, он резко остановился и повернулся ко мне. Мне впервые стало страшно. - Надеюсь ты все поняла, что тебе сказали? - грубым басом спросил он меня. - Я не собираюсь этого делать, - шиплю я. Ну уж нет. Миротворец замахнулся и ударил меня кулаком по лицу. Больно. Невыносимая боль пронзила мое лицо. Мне нужно сидеть перед камерой, а он тут кулаками замахивается! Следующий удар пришелся на живот, и еще раз. Из меня вырвался слабый писк. Нет, ты не должна показывать слабость. Стиснув зубы я пытаюсь встать, но чья-то рука взяла меня за шиворот. - А теперь...все поняла? - гневно спросил хозяин этой руки. Я даю ему пощечину. И, кажется, зря. Его лицо искажается сильной яростью. А рука тянется за палкой и бьет меня по спине. Больно, но можно и потерпеть. Следует еще удар, и еще. Они что, решили сломать мне позвоночник? - Ну так что? - удовлетворенно шепчет он мне на ухо. - Я поняла, хватит, - с болью в голосе отвечаю я. Тот победно ухмыльнулся и поставил меня на ноги. Не успела я встать, как рядом со мной выросли Флавий, Вения и Октавия. Они пришли скрыть результат побоев. Я слышу голос Цезаря, он приветствует зрителей. Он все тот же, такой же веселый и беззаботный Цезарь. Слышу свое имя. Это значит, что нужно выходить. Я не быстрым шагом поднимаюсь к сцене, меня приветствуют овациями, свет софитов направлен на меня. И я уже знаю, что скажу Питу и повстанцам.