Шаг в Легендариум

Когда она появляется рядом с ним, без предупреждения или приглашения, Эшерон лишь нервно сглатывает. Женщина в ответ ему хищно улыбается. А мужчина в очередной раз отмечает, что она притягивает к себе взгляд. Её чёрные, цвета вороньего крыла, волосы, забранные в высокий хвост, оттеняют бледную, почти молочную, кожу, и глаза, медово-янтарные, кажутся на этом фоне слишком выразительными. Чересчур выразительными. И губы, накрашенные ярко-красной помадой, придают её лицу кровожадности, делают похожей на вампира. На одного из тех земных кровососов, которые боятся крестов и чеснока. Но Эшерон знает: эта женщина не боится ничего. Она смотрит на него прямо, не отводит взгляда. Становится страшно в такие моменты, ладони потеют, по спине непослушными жуками разбегаются мурашки. А она всё смотрит на него, пристально, открыто, и Эшерону приходится отвести взгляд. Он просто не может иначе, он всегда проигрывает ей в эту игру. А женщина в ответ лишь смеётся. Глухо, отстранённо. Так, что смех начинает отбивать в голове Эшерона набат. А женщина сидит властно так, по-королевски, закинув ногу на ногу, и лодочка чёрного цвета раскачивается на её пальцах. Она вообще сегодня странно одета. Слишком открыто. Не так, как обычно. Юбка-карандаш, которая сползла чуть выше колен, образуя на бёдрах складки ткани, и багряно-красная блузка с рукавами фонариками и глубоким вырезом. Слишком открыто. Эшерон знает: она всегда предпочитала скрывать своё тело. По ряду известным лишь немногим причин. Но сегодня что-то изменилось. И Эшерон лицезреет её почти всю. Со всеми видимыми из-под одежды уродствами. А уродств этих очень много. Они тянутся тонкими серебряными лентами по рукам, ногам, лезут в глаза, исчезают в чёрных волосах, касаются ключиц, целуют локти и коленки. Писмена. Заклятия. Слова. Она называет их по-разному, но от этого они не становятся менее уродливыми, остаются такими же пугающими и ужасающими. Если бы не они, то женщина, что сидит сейчас перед Эшероном, была бы прекрасна. А она улыбается. Хищной, нечеловеческой улыбкой. И слово у самого уголка её губы ползёт куда-то вверх. Это просто омерзительно. Эшерон за все те года, что он знает её, до сих пор не смог привыкнуть к подобному. Он восхищается ей, он боится её, она вызывает отвращение в нём. Буря эмоций, скитание из крайности в крайность. Она пленит его невидимыми узами, окутывает нерушимой паутиной. Она манит к себе, словно зовёт. Эшерон знает, что эта женщина непобедима. А еще он знает, что если она когда-нибудь проиграет, то заберёт его с собой в пустоту. - Ну привет, - её голос режет слух, кажется, что из ушей сейчас красными потоками хлынет кровь. Эшерон нервно сглатывает. - Здравствуй, - как он не старается, звуки выходят глухими, голос - испуганным, не его. Эшерон ведь давно признал, что боится эту женщину, всеми клеточками разума, всеми пылинками своей тёмной души боится. - Давно не звал меня, Эшерон, - его имя она выплёвывает, словно яд. Потом и вовсе поднимается с дивана, на котором сидела, и подходит. Поднимает на мужчину глаза. И несмотря на разницу в росте, эта женщина смотрит на Эшерона сверху вниз. Она всегда так на него смотрит. Её губы дрожат в лживой полуулыбке. - Я, может быть, соскучилась. Эшерон вновь нервно сглатывает. А женщина тем временем начинает расстёгивать свою блузку. Через пару мгновений ненужный предмет одежды уже лежит у её ног. Эшерон, громко дыша, всё же опускает взгляд вниз. И к горлу в этот момент подкатывает рвотный комок. Её грудь, достаточно большая, сочная, прикрытая чёрным кружевным бюстгальтером, изувечена письменами. Здесь не только серебристые ленты, но и багряно-красные, как её блузка, полоски. Кое-где ещё видна запёкшаяся кровь и краснота. Эшерон знает: эти заклятия выжжены недавно, на днях. Вот значит, где она пропадала всё это время. Искала новых тварей для себя, чтобы изувечить ещё больше своё некогда идеальное тело, чтобы стать ещё более могущественной. Куда уж больше? - Почему ты не звал меня, Эшерон? - её голос пугает, но в тот же момент манит, притягивает к себе. А женщина тем временем касается его, Эшерона, верхней одежды, та противно шипит и растворяется, обнажая торс мужчины. Эшерон нервно и шумно сглатывает: нельзя ожидать ничего хорошего в такие вот моменты. Бежать тоже уже поздно. А женщина тем временем что-то шепчет, и в её руке через пару мгновений серебром блестит лезвие кинжала. Она хищно улыбается, смотря на Эшерона. Мужчина делает шаг назад, упирается в стену и замирает. Женщина лишь смеётся. А потом зажимает лезвие в зубах и, надавив на нож, разрезая губы, вытаскивает оружие. По подбородку тут же начинает течь чёрная жидкость. Эшерон знает: кровь этой женщины уже давно перестала быть человеческой. - Хочешь попробовать, - утверждение, а не вопрос. А кровь по-прежнему стекает по её подбородку, шее, груди, переливается через лиф, залезает в пупок и тёмными пятнами пачкает юбку. Эшерон подходит ближе. Ему противно, но противиться этой женщине просто невозможно. Мужчина встаёт на колени около неё и языком слизывает кровь, обводя пупок, чувствуя, как жидкость пачкает его лицо. Женщина улыбается. Отчего новый поток крови бежит по её подбородку. А Эшерону противно. Женщина пальцем касается его подбородка. Заставляет подняться на ноги. Смотрит на него медово-янтарными глазами, а потом целует. Её раздвоенный язык скользит в рот Эшерона, и мужчина еле сдерживает рвотный позыв. А тем временем женщина подставляет остриё кинжала к его груди, в районе сердца. Эшерон напрягается, а она проводит лезвием в бок, оставляя глубокий порез, из которого в тот же миг начинает литься багряно-красная кровь. Глухой смех, хриплый, словно у человека, что курит уже полсотни лет, набатом отдаёт в ушах Эшерона. Ему противно, а ещё больно и почему-то немного обидно. А кровь по-прежнему течёт по его боку. А женщина смеётся, в перерывах целуя каждый миллиметр раны, что сама только что нанесла. И от этих поцелуев становится плохо. Тело нагревается. И кажется, будто кровь сейчас закипит в жилах, а мозги вытекут через уши. Ещё чуть-чуть, и настанет конец. Неожиданно отпускает. Но потом становится только хуже. Всё тело в мгновение леденеет, кожа синеет. Эшерон чувствует: сердце качает кровь медленнее, замерзая. Если это не остановить, он точно умрёт. А женщина всё целует. И смеётся. - Хватит, - больше похоже на предсмертный хрип, - умоляю. Женщина отстраняется, смотрит на Эшерона, который старается не стучать зубами, а затем улыбается. Довольно так, немного хитро. И мужчина понимает: лучше сдохнуть прямо сейчас. Лучше сдохнуть и не знать, каким ещё способом она будет его унижать. А женщина уже стоит на ногах и смотрит Эшерону в глаза. Касается своей грудью его. И мужчина чувствует, как бьётся её сердце. Удар. Ещё. И ещё один. Слишком медленно для нормального человека, слишком быстро для неё. - Я нашла новых зверюшек, - зубы Эшерона стучат, уже не от холода. От страха. - Пойдём со мной. В её словах нет мольбы или просьбы. Она никогда не спрашивает, лишь утверждает. Эта женщина давно считает его, Эшерона, своей собственностью. И даже сейчас, в подтверждение своих слов, она касается кровавым кончиком кинжала ложбинки между ключиц. Любимая игрушка должна знать своё место. Эшерон нервно сглатывает. А потом смотрит в её глаза. А там плавится янтарь. Словно мёд переливается, будто солнце полуденное горит. Мужчину это манит. Он не может ей сопротивляться. Это подобно гипнозу, когда жертва сама лезет в пасть к хищнику. - Впусти меня в себя, - взгляд, глаза в глаза. И нет сил оторваться. А женщина улыбается совсем другой улыбкой. Эшерон же этого не видит: слишком манят янтарные глаза. А она целует его, будто забирая остатки жизни, последние частицы души. И Эшерон падает в неизвестность. Мужчина знает: когда он в следующий раз откроет глаза, вокруг будет лишь пустота.

***

Он прав: вокруг лишь всепоглощающая тьма. Открывать глаза Эшерон даже не собирается. Он всё равно ничего не увидит. Пустота не давит, как раньше. Теперь Эшерон лишь прислушивается к ней, пытается заметить малейшие изменения в пространстве. Это может спасти его жизнь. Ну или отсрочить её конец. Его грудь медленно поднимается при каждом вздохе. И хотя здесь нет воздуха, Эшерон всё равно вдыхает, прогоняя через лёгкие мутное вещество. Это помогает чувствовать себя более живым. Помогает не поддаваться раньше времени панике. А ещё Эшерон прислушивается. И ждёт. Он не знает, какими именно "зверушками" обзавелась эта женщина в период своего отсутствия. Они могут оказаться безвредными или смертельно опасными. Эшерон ещё слишком ярко помнит манящий голос Сирены, из-за которого он чуть не утопился в холодной воде. Или же Румпель - маленький мерзкий проказник. Он чуть было не лишил Эшерона души, ссылаясь на то, что это единственное ценное, что у мужчины есть. Но самой любимой тварью для Эшерона стал Каменный Голем, которого эта женщина откапала на какой-то маленькой планетке, колонии Эраклиона, где основным занятием была добыча железный руды. От воспоминаний об этой "зверушке" по телу мужчины разбегаются мурашки, а сердце, похолодев, вновь уходит в пятки. Эшерон рефлекторно тянется к длинному шраму, который пересчитывает все рёбра с правой стороны и напоследок касается косых мышц. Этот его изъян женщина вылечить не смогла: ведь тут постаралась не она сама, а прирученная легенда. Эшерон слишком ярко помнит, в каком страшном гневе женщина тогда была. Задумавшись, мужчина пропускает тот момент, когда в пустоте появляется ещё одно существо. Осознаёт подвох Эшерон слишком поздно. Всё вокруг уже наполнено чем-то новым. Теперь невозможно различить даже самые сильные колебания в пространстве. Он словно окутан мягким ядовитым облаком. Вроде и приятно, но понимаешь, что скоро сдохнешь. Неожиданно кто-то обнимает его сзади. Эшерон вздрагивает, но не шевелится. Нельзя. Уже научен горьким опытом с вампирами. А чьи-то руки обнимают его сзади. Женские руки. Проводят по идеальному прессу, перескакивая аккуратными ноготками с кубика на кубик. И едва касаясь шрама, останавливаются. Обладательница рук тяжело вздыхает. Эшерон тут же понимает: она его обманула. Не будет никаких тварей. Только она. Только он. А руки тем временем перехватывают поперёк живота. И женщина прижимается к Эшерону сильнее, сжимает крепче, словно боится потерять. Такие действия всегда вводили его в ступор. А она прижимается сильнее, и Эшерон чувствует горошинки её сосков. Она обнажена. Как, собственно, и он сам. В этом мире, в этом месте, здесь всё в её власти. Даже одна человеческая душа. Его душа. Неожиданно она проводит своим раздвоенным языком между лопаток, пересчитывая каждый позвонок грудного отдела. - Идеальная, - Эшерон выдыхает. И хотя она говорит это тихо, уткнувшись лицом ему в спину, мужчина всё прекрасно слышит. Эшерон уже привык, что эта женщина называет его так. Только нельзя забывать, что к этому слову необходимо всегда добавлять одно единственное слово: "игрушка". Он не больше для неё. Эшерон об этом прекрасно знает. А женщина отстраняется и исчезает. В собственном мире она - повелительница. Здесь нет границ для разума, для тела. Всё в её власти. Но вещество вокруг Эшерона сгущается, забирается в лёгкие. Дышать становится всё тяжелее. И разум сначала туманится, потом плавится. Слух притупляется. И кажется, что с каждой секундой жизнь уходит из его тела быстрее. Эшерон уже ничего не чувствует. Он не осознает, когда эта женщина появляется рядом. А ещё мужчина не понимает, что вещество больше не окутывает его тело, что дышать становится легче. Жизнь постепенно наполняет его тело вновь. Эшерон открывает глаза и сразу же их закрывает: глаза не привыкли к такой темноте. Через пару мгновений он делает ещё одну попытку, на этот раз замечая перед собой женский силуэт. А она хищно улыбается, словно голодный зверь, и мурашки бегут по спине Эшерона в рассыпную. Светает. И вновь становятся видны уродства на её идеальном теле. Но Эшерона другое волнует сейчас больше. - Ты не звал меня, пока я отсутствовала, - в этот момент в её руках материализуется флогер. - За это, Эшерон, - имя - ядовитый плевок, - ты будешь наказан. Мужчина вздрагивает, хочет отойти, но ему сложно передвигаться в пустоте. Всевышний. А женщина, чувствуя себя свободно в этом пространстве, приближается. Нарочно медленно, словно дразня. Эшерон сглатывает. Он боится. Уж лучше встретиться с сотней тысяч Каменных Галемов, чем испытать на себе злость этой женщины. Эшерону уж точно. А она всё приближается, дурманя янтарными глазами мужчину. Флогер разрезает воздух со свистом, и первый удар приходится на правое бедро. Эта женщина не может быть нежной: если бьёт, то со всей силой, до полусмерти. Эшерон шумно и коротко вдыхает. Бедро горит. Мужчина уверен: игрушка, что в руках у женщины, магическая, чтобы добавить ещё больше боли сабмиссиву. Чтобы принести ещё больше удовольствия доминанту. И во взгляде этой женщины явно читается эйфория. - Ничего не хочешь мне сказать? - второй удар, и шрам горит огнём Создателя. Эшерон неожиданно осознает, что ядовитый дым, что убивал его несколько минут назад, на самом деле создан, чтобы повышать чувствительность тела. А женщина всё ждёт. Эшерон не любит унижаться, тем более перед ней, но прекратить "наказание" можно лишь так. Приходится засунуть мужское самолюбие в задницу. Туда же, где находится сейчас его жизнь. - Простите мне мою беспечность, великая госпожа, - мужчина склоняет голову и слегка наклоняется вперёд. Эшерон затылком чувствует, как женщина ухмыляется. Но нет в этой эмоции ничего хорошего. Это Эшерон тоже чувствует. Нет, это он знает. Флогер третий раз разрезает воздух, удар приходится на спину. На этот раз терпеть боль просто невозможно. Эшерон жмурится, сильно прикусывает щёки изнутри, чтобы не закричать. - Ты не моя легенда, так что не имеешь права называть меня так, Создатель, - она и правда раздражена, раз обратилась к нему не по имени. Сердце Эшерона пропускает удар. Только не это. - Посмотри на меня. Скажи моё имя. Слова - не просьба. Это приказ. И не выполнить его просто невозможно. Наказание - смерть в страшных муках. Эшерон сглатывает, но всё же поднимает на женщину туманный взгляд. Боль огнём расходится по всему телу. А янтарные глаза женщины смотрят мужчине прямо в душу. Страшно. Кажется, будто ещё пара секунд, и от него останется лишь оболочка, тело, не более. Природные инстинкты кричат, что необходимо отвернуться, сердце то бешено стучит в груди, то замедляет свой ход, намереваясь остановиться. Секунда. Вторая. Третья. Пустота. Разум летит в небытие. И прежде, чем провалиться в блаженный сон, Эшерон одними губами шепчет: "Легендариум".