Тот день, в который...

Я никогда не забуду тот день. Даже старея и рассеивая в унылой повседневности остатки великой памяти, забывая лица и имена, уверена, тот день навсегда останется со мной, и в самый последний миг своего земного существования я закрою глаза и снова окажусь там, в том дне, когда мы узнали, что победа за нами. Я помню, как бежала, и камень горел под моими ногами. Как скрипели подошвы моих сапог, как хрустели под ними мелкие камушки, как птицы, растревоженные нарастающим рокотом голосов, вспархивали с нагретых солнцем орудий и с криком взмывали в небеса. Наши небеса, навеки свободные небеса и земли. До самого горизонта и дальше, там, где мы не бывали никогда. Башня за башней, лестница за лестницей. Я помню, как горячий воздух врывался в легкие, как тяжело я дышала, как пот тек по моему лицу, а я всё бежала, бежала, всё искала его. Донесение облетело стену в минуту, хоть, думаю, и минуты для этого было много. Мы победили! Человечество будет жить. Об этом сообщил гонец, прискакавший от самой разрушенной некогда Шиганшины, об этом, не веря, боясь верить, мечтая верить, кричали рядовые и капитаны, я собственными глазами видела, как встал у самого края командор Пиксис и, задрав голову к небу, тоже что-то кричал. Я помню, от быстрого бега у меня заложило уши, и я не слышала, что именно он кричал своим гарнизонным. Это был чужой командир, а я искала своего. Помню, как разум подбрасывал благоразумные мысли остановиться, прислониться к какой-нибудь башенке, присесть в тени, перевести дух. Наверняка, Майк тоже ищет меня, говорила я себе. Что если мы уже разминулись, что если бежим в разные стороны и теряем время? Я понимала, что лучше остановиться и ждать, что Майк сам найдет меня, где бы я не стояла, но не могла перестать бежать, как будто стоило только на мгновение встать ровно и глубоко вдохнуть, как остановится сердце. Я солдат и не припомню, чтобы хоть раз пожалела своё сердце до того дня, но тот мальчик, тот молодой рядовой, что прискакал с вестью о победе от самой Шаганшины, навсегда изменил очень многое. Не только во мне, во всех нас. С той минуты я стала беречь своё сердце, потому что с той минуты его было зачем беречь. Я не забуду этот день так же, как не забуду никогда имени того мальчика — Конни Спрингер, так его звали. Маленький, с большими слишком усталыми и пустыми для его юных лет глазами, бритый налысо, он прискакал с бумагой, подкрепленной подписью Ханджи Зоэ, и навсегда изменил нас всех. И я скорее забуду своё собственное имя, чем его. И вот я бежала, опасаясь, что сердце моё разорвется раньше, чем я увижу того, кого ищу. И сколько буду жить, я буду помнить тот миг, когда увидела его. Майк бежал по стене мне навстречу, и пыль вздымалась под его тяжелыми сапогами, и дышал он так же тяжело, и пот катился градом по его растерянному лицу, стекая по носу, собираясь на усах. Полудикий от этой новости и растрепанный, — уверена, я выглядела ещё хуже, — он даже не сбавил шаг. Он снес меня, сшиб с ног, обхватил обеими руками и поднял в воздух, как была — с приводом, клинками, пыльными сапогами и рвущимся наружу сердцем. Я помню, как его тяжелое и большое сердце стучало в груди, и как я не могла различить, его ли это сердце или уже моё. Я помню, какие у него были соленые губы, от пота, от слез, от литров пролитой нами крови. Пролитой ради этого дня. Пролитой всеми нами. Пальцы мои свело судорогой, я впилась в его плечи и разрыдалась, как маленькая, хватая воздух раскрытым ртом, будто голодный птенец или рыба, выброшенная на берег, а он всё хотел что-то сказать мне, но не мог вымолвить ни слова. Мы шли по стене, взявшись за руки. Наплевав на взгляды, впервые в жизни так нагло и открыто, не скрывая от других ничего. Я помню, какая горячая у Майка была рука и как сильно она дрожала. Помню, как дрожал он весь той ночью, как задыхался и впивался зубами в моё плечо, одаривая меня ощущением реальности, чтобы не смела, не вздумала решить, будто прошедший день и мальчик Конни Спрингер приснились мне. А я кусала его в ответ. Сейчас, глядя на Майка по утрам, я думаю иногда, был ли у него такой день, когда он не вспоминал дня нашей победы? Думаю, не было. Я знаю, что он, как и я, помнит о нем, ещё даже не разомкнув глаз, помнит, как, задыхаясь, бежал по стене Розе и думал, не стоит ли остановиться, чтобы я сама нашла его, помнит, как пот стекал по моему лицу, и какие соленые у меня были губы. Как много воспоминаний хранит моя пока ещё верная память: важных и не очень, больших и мелких, полезных и совершенно ненужных. Всё это навалено кучей, перемешано, перепутано, как в старом чулане, но каждый день я кропотливо расчищаю в нем отдельную полку, смахиваю пыль прошедшего времени и бережно ставлю воспоминания о том дне. Дне, когда мы победили.