Алый зверь и Белый агнец

Стальные прутья раскалены... Или это просто нежное тело раскалилось настолько, что стал плавится окружающий мир. Но это больше не имеет значения, ведь вечность стирает рамки ожиданий. Горячий терпкий, солоноватый сок испивается словно вино, и безупречно алый окрашивает ослепительно-белый, но агнец не может остановиться. Стиснутый пальцами металл скрипит и прогнутое тело дрожит, а натянутая цепь всё продолжает тянуться из тёмной бездны. Глухое рычание над ухом, и протянутая рука, чтобы успокоить обезумевшего зверя. Запутавшись в растрёпанных волосах, ладонь слегка натягивает пряди, но прикосновение чуть замедляет темп. Прикосновения дарят сладкую боль. Чуть резкие прикосновения, и нежная кожа трескается под сильными пальцами, расползается, кровоточа в местах укусов, но это всего лишь дополнительные оттенки наслаждения. Нежный шёлк уже просто не может остановить кровь и, прилипнув к телу, ласкает тело, очерчивая контур. Прутья всё же прогибаются, и под лязг металла о камень два тела падают на пол. Цепи всё ещё стягивают тонкое тело. Звенья растирают там, где особенно кожа тонка, выпуская на волю капли крови и впиваясь в слишком огненную плоть. Прогнувшись, прижимаясь сильней к искорёженному металлу, почти прекращается доступ кислорода в лёгкие, ведь горячее тело почти раздавливает своей мощью. Сдавливая бёдра, зверь впивается когтями, впивается клыками, и сладкий стон разлетается, чтобы утонуть в той же беспросветной тьме, где рождаются оковы. Снова и снова. У вечности нет пределов. У вечности нет границ. Это безумие всего лишь страсть в её чистом, первозданном виде. Нет тех примесей, что придумал человек. Здесь нет правил людей. Есть только оковы, но они не держат - они всего лишь помогают найти границу. Границу, где белый смешивается с алым, чтобы вырос прекрасный цветок страсти, и две плоти вскармливают его, не думая о том, что это уже не реальность. Просто незачем задумываться над этим. Есть только два прекрасных цвета, которые смешаются в огне терпкого сока семени. И сталь плавится, не в силах противостоять жару пары тел. И тьма становится бархатом, ловящим громкие стоны и глухое рычание. Уже не важно, сколько прошло времени. Тем более не важно само понятие "время". Есть только два тела, сплетённые в омуте страсти. Есть два цвета, растворённые в медном запахе крови и насыщенные белесым, вязким соком. Сильные пальцы разрывают шёлк, ведь зверю не терпится вкусить свежего тела цвета зимы. Ткань слетает, обнажая нежную кожу, чтобы одарить её сладкой истомой, чтобы вывести узоры по старым шрамам и впитать вибрацию излишне громкого стона. Алая грива слишком густа, и тонким пальцам не распутать её, но можно насладиться усиливающимся ароматом. Можно прижать к груди голову дикого зверя и попытаться стереть поцелуями слёзы бессильной ярости, можно прошептать что-то, но лучше прикоснуться к искусанным губам и позволить искусать свои, и вместе испить горячие струйки прекрасного алого цвета. Самое главное - вновь забыть, что существует время и пространство. Стонать от прикосновений, грозящих сломать шею, но горячий язык вновь залижет все следы, спустится на грудь, пройдётся по животу и заставит кричать от наслаждения. Дрожь разольётся по телу, и камень потрескается от жара желания. Воздух не может прикоснуться и сгорает на подлёте, путаясь в шёлке, и ткань покрывается огненными всполохами и оседает пеплом на коже зверя, полностью прикрывшего собой белоснежного агнца. Нельзя не повиноваться этой безудержной мощи, нельзя не покориться собственному желанию. Всё правильно. Всё так и должно быть. Ведь давно уже забыты все правила. Давно стёрто понятие "человек", и нет смысла вспоминать правила рода людского. Подставить свою плоть под горячие прикосновения и сойти с ума от влажного языка. Не обращать внимания на оттенки боли, приносимой когтями, исследующими податливое тело изнутри, и просто самому обезуметь от разрядов электрических уколов страсти, пронзающих не только тело, но и всё сознание. Задохнуться от твёрдой плоти, заполняющей нутро и прогнуться, подставляя шею острым клыкам. Поощряя грубую звериную страсть, утонуть в собственном желании. Тёплый бархат мрака выпустит новые цепи и скуёт два тела вместе, не забыв напомнить о том, что есть вечность, и что пространство, орошённое спермой, - всё же существенное понятие.