Цена знания

Камень под ногами. Темный, старый, выщербленный за века камень. Великий Собор снаружи - творение света и магии, Великий Собор изнутри - творение пыли, тьмы и грязи; самое грязное же бережно спрятано в сердцах его обитателей, в их фальшивых улыбках, поклонах, взглядах, в слишком громком шепотке, в невзначай забытых записках, в сорванных встречах. Ее Святейшество Виктория, Верховная Жрица Андрастианской Церкви, с детства знакома с правилами этой смертельной игры, где не бывает победивших. И иногда - лишь иногда - признается себе в том, что смертельно от нее устала. Факелы на стенах здесь не гаснут - их огонь порождается магией, той же магией, что поддерживает жизнь в Негасимом пламени Андрасте, объекте поклонения и паломничества для тысяч верующих. «Какая ирония, - презрительно кривится ее Святейшество. - Капли, жалкие крохи силы. Этому фокусу обучаются зеленые юнцы, едва принятые в Круг». Белая Жрица идет по каменной анфиладе, дрожащий свет факелов пляшет на черном надменном лице. Пухлые темные губы сложены в брезгливую гримасу, ресницы дрожат, а крылья ноздрей трепещут, как у гончей, почуявшей кровь. Сердце ее предательски сжимается от боли и гордости. Последнее восстание подавлено. Подавлено кровью, потом и лириумом, подавлено сотнями жизней солдат, наемников и храмовников, подавлено, не затронув мирных жителей. Круги магов сомкнули свои железные объятия. Виктория знает - мало кто из цепляющихся за слово «Круг» заметит сейчас, как много свободы получили маги; Виктория знает, как близки Круги к завещанному Невестой Создателя порядку. Виктория знает также, что ей необходимо прожить долгую, очень долгую жизнь, ненавидимым магом на церковном престоле, живой издевкой, объектом насмешек, презрения и бесконечных покушений. Она увидит, как вырастет новое поколение магов и храмовников, в чьей памяти не останется печати рабского мышления. Вот что еще знает Виктория - как больно ломать себя. Как невыносимо тяжело смотреть в глаза собственной неправоте. Как пусто и одиноко становится, когда понимаешь: все твои убеждения основаны лишь на диком, иррациональном страхе, и подобны неумело возводимой стене, которой ты пытаешься защититься от мира, на самом деле лишь отрезая себя от истины. Каарас Адаар, васгот, прозванный Вестником Андрасте, маг-отступник, исключение из всех мыслимых и немыслимых правил, перевернул с ног на голову весь мир, и Виктория, тщетно пытаясь понять, как он мыслит, увязла в его заразительном безумии, словно в болоте. - Цветик мой, - говорила она ему, улыбаясь снисходительно. - Вам ли не знать, как мы опасны? Дать магам свободу - все равно что усыпать землю слоем гаатлока и кидаться угольками с крыши, наивно полагая себя непричастным. - Кунари зашивают своим магам рот и водят на поводке. - Адаар разговаривал короткими, рваными фразами, и в раскатистом голосе не слышались, а лишь угадывались эмоции. - Мой отец был саирабазом. Он так и не научился говорить. Я маг, Вивьен. Я Инквизитор, - почти рычит он. - Именно я стану тем, кто покажет миру истинное лицо магии. - Сколько патетики, дорогой мой, - почти смеется чародейка. - Капля в море. Вы неглупы, и как вестник воли пророчицы нашей Андрасте, должны бы понимать, что ни к чему идти против Ее указаний. Не только люди нуждаются в защите от магии, - голос ее наполняется обманчивой лаской. - Но и магам нужна защита от людей, если, конечно, вы нашли в себе терпение поинтересоваться жизнью той, чьим посредником так смело назвались. - Андрасте была магом. - За такие слова сжигали на костре, мой дорогой Инквизитор, - притворно хмурится мадам де Фер. - И все же ты согласна. Это хорошо. Тогда подумай вот о чем, Вивьен: как вернуть Круги прошлого. Только маг вправе решать за других магов. Не перебивай, - вновь переходит Адаар на рык. - История меняется здесь и сейчас. Я сведу тебя лицом к лицу с твоим страхом магии, столкну лбами и заставлю бороться. И если ты окажешься сильнее - взойдешь на Святой престол. - Вы слишком уверены в себе, цветик мой. - В себе - да. Разочаруешь - выпущу кишки. *** Покои Ее Совершенства отличались претенциозной роскошью, призванной производить нужное впечатление на тех, кто мог в них оказаться: обилие алого и золотого, тяжелый бархат портьер, пугающе реалистичные полотна батальных сцен, шкафы ломятся от обманчиво-доступных книг в потрепанных переплетах, за один взгляд на которые иной историк, не раздумывая, отдал бы жизнь. Подобные комнаты могли бы принадлежать орлейскому императору, лидеру антиванских воронов, представителю правящей династии из гномьих Домов, но никак не Белой Жрице. Ее Святейшество устало смотрит в окно, на бесконечный серый камень, согретый солнцем, и наливает себе вина. Всем в Великом Соборе известна маленькая традиция Виктории - ровно час она посвящает себе самой, и никакие события не в силах изменить привычный ей распорядок. Ох, сколько же слухов ходит о том, как именно проводит Верховная Жрица этот час. Читая донесения, Виктория искренне смеется над безграничностью человеческой фантазии. Истина же была совсем не интересной. Строго говоря, истины не было вообще. Большинство покушений на ее жизнь случается именно в это время, и это чертовски удобно, считает Ее Совершенство. «Стань предсказуемой, - учил ее Адаар. - Обзаведись привычками и слабостями - не для себя, ни в коем случае не для себя, для них. Ты должна быть прозрачной, как вода на ладони, нет, как камушек на озерном дне». Высокомерно улыбаясь, бывший придворный маг орлейской императрицы отвечала безродному оборванцу, что он напоминает ей страуса, вздумавшего научить почтового ворона летать. «Страус? Это что?» - озадаченно переспросил Инквизитор, вызывая у Вивьен - тогда еще Вивьен - вздох злости и обреченности. Спустя год после неслыханного скандала - единогласного избрания мага главой андрастианской Церкви, Инквизитор Адаар исчез. Смял вспыхнувшие восстания, оказал нужную поддержку, подавил бунты, помог реформировать Круги и возродить орден храмовников - и словно растворился в воздухе, не оставив после себя ни единого незавершенного дела. «Создатель призвал своего пророка на небо» - дружно, хоть и с подсказки Церкви, решил народ. А еще через пять лет Белая Жрица, устало глядя на тоскливый серый камень Великого Собора за окном, нальет себе вина, красиво опустится в обитое красным бархатом кресло, придирчиво изучая ароматные дольки почищенных яблок. Мир, оставшийся за каменной толщей стен, больше не будет казаться ей странным, безумным и пугающим. Виктория точно знает: где бы ни был сумасшедший Инквизитор, он доволен творением рук своих. - Я очень, очень, очень недоволен тобой, Вивьен, - раздается вкрадчивый, обманчиво-мягкий голос, и Ее Святейшество, едва поднявшись из кресла, застывает, как статуя, не в силах поверить в реальность происходящего. - Верховная Жрица, изучающая «Черный дневник»*... Как скоро ты пожелаешь личной встречи с Недозволенными? На последнюю и единственную копию «Черного дневника» придворная чародейка охотилась ровно половину жизни: само ее существование несло угрозу миру. От руки переписанная книга, ветхая, невзрачная, в немарком черном переплете, хранила в себе знания, сравнимые с теми, что позволили Корифею проделать брешь в Завесе. Книга рассказывала, как появилась магия крови. Книга раскрывала запретные имена, навсегда врезающиеся в память: Гаксканг, Имшэль и Зибенкек. Книга лежала на изящном малахитовом столике, теплая на ощупь от равнодушной солнечной ласки. Вивьен не знала, что ей делать с искусительным знанием. Виктория же была готова им воспользоваться. Ради истины, разумеется ради истины. Всегда ради нее. - Надеюсь, что тебе хотя бы хватило ума никому не рассказывать о «Дневнике»... цветик мой? - холодно спрашивает Адаар, и всемогущая глава церкви чувствует, как разжимается невидимый ледяной кулак на ее горле, позволяя говорить. - Никому, - надсадно кашляет она. - Но знание не может быть злом, Инквизитор, уж вы-то должны понимать, вы... Адаар улыбнулся. Длинный обоюдоострый кинжал бесшумно скользнул в его ладонь, мягко, почти ласково вошел в подреберье, вызвав у Ее Совершенства удивленный стон, прочертил вниз идеально прямую линию, безжалостно вспарывая внутренности. Опустив взгляд, васгот полюбовался на дело рук своих и дополнил картину еще одной ровной линией, превращая фигуру в крест, толчками выплевывающий грязную кровь. Удерживаемая руной паралича Вивьен была еще жива. Брезгливо, двумя пальцами взяв ее за подбородок, бывший Инквизитор прошептал в приоткрытые безмолвные губы: - Я же предупреждал: разочаруешь - выпущу кишки. Согретые палящим солнцем яблочные дольки так восхитительно пахли, что нашедшие Жрицу клирики не устояли перед соблазном вкусить их медовой плоти. Она была упоительно, божественно хороша. ______________________________________________ *Хоук может найти эту книгу во втором акте Dragon Age 2, в финале квеста "Запретные знания".