Калибр 7.62

Подходил к концу последний день обучения очередного набора учебной части морской пехоты. Полгода из зелёных ребят, которые ещё вчера совали свои нежные ручонки девчонкам под розовые трусики, выбивали всё дерьмо, выжимали все соки, создавая убийц. Труднее всего было рядовому Леонарду Лоуренсу по кличке «Куча». Имея плохую физическую форму, неуклюжесть, ему всегда по полной доставалось унижений как физических, так и моральных от инструктора по боевой и физической подготовке. Лишённый ума контузией дрилл-инструктор Хартман грудью вперёд рассекал свежесть казармы. Солдаты сидели на своих зелёных рундучках. Кусочек простыни накрыл горлышко бутылочки со смазкой, и трансформаторное масло понемногу впитывалось в ткань пожелтевшего от старости хлопчатобумажного изделия. Грубые мозолистые руки «Кучи» гладили отполированный до блеска тканью затвор. Оружие манило теплом дерева и настораживало холодом металла. Винтовка прошла с Леонардом всю учебку. Её звали «Чарлин». Она обливалась потом на занятиях по строевой подготовке, послушно глотала пыль на маршах, захлёбывалась грязью на полосе препятствий, дышала порохом на стрельбах и проводила ночи в постели со своим напарником. Сегодня особый день. Сегодня рядовой Лоуренс получил направление в часть номер 0300 стрелком и в скором времени отправится во Вьетнам. Каждая деталь винтовки М14, выложенная на белой простыне, сияла чистотой. Каждая деталь пахла смазкой. Затвор с лёгкостью поплыл в затворную раму и издал резкий щелчок, за ним прожурчала возвратная пружина. Крышка плотно накрыла весь механизм винтовки. — Ты идеальна, «Чарлин», ты прекрасна, — «Куча» провел рукой по поверхности оружия, от кончика ствола до упора приклада. Он разговаривает со своей «Чарлин» давно. Иногда делится секретами, жалуется и делает комплименты. Ребята с осторожностью воспринимали разговоры «Кучи» с винтовкой. Уже почти десять вечера. Дневальный истерическим криком оповещает: «Отбой»! Рота разбегается по своим койкам в ожидании желанных восьми часов отдыха. «Куча» аккуратно заправил ремень оружия на быльце кровати. Нежным и спокойным голосом он пожелал ей спокойной ночи и поцеловал деревянный приклад. Все уже в койках. Хартман своим обычным разговорным криком пожелал: «Спокойной ночи, выблядки»! Шёл третий час ночи. В казарме стояла мёртвая тишина, иногда прерываемая одиноким храпом, сопением и сонными вскрикиваниями. Рядовой «Шутник» сегодня дневальный. Он тихо крадётся по центральному проходу казармы, пытаясь не разбудить своих сослуживцев. В конце помещения слышен непонятный шум. То ли щёлканье, то ли лязг. «Шутник» подошёл к двери комнаты дрилл-инструктора и прислушался. Нет, тишина, звуки исходили из-за двери напротив с табличкой "гальюн". Осторожно он открыл дверь резиновой дубинкой, данной ему как дневальному для поддержания порядка. На толчке сидел «Куча» в нижнем белье, заряжая в магазин по одному накопленные с каждых стрельб патроны. За ним на стенку опиралась его «Чарлин». Он сумасшедшим взглядом улыбнулся «Шутнику». Дневального это испугало. Никогда "Куча" настолько осознанно не нарушал порядки. Да, он нелепо нарушал указы инструктора, забывал закрывать рундучок и прятал в нём пончики, но сейчас его пальцы один за одним снаряжали магазин боеприпасами. -- Леонард, это боевые?, -- осторожно, спокойным голосом спросил «Шутник» -- Калибр семь целых, шестьдесят две сотых, облачённые в цельнометаллическую оболочку, -- с нездоровой улыбкой «Куча» вставил 20-й патрон в стальную коробку. -- Леонард, если сейчас нас тут застукает Хартман, то мы оба окажемся по уши в дерьме. Улыбка рядового Лоуренса переросла в яростный оскал. Глаза широко открылись, рука резко выхватила «Чарлин», обронив магазин. «Куча» начал громко и чётко командовать и после этого точно выполнять строевые приёмы с оружием. -- На правое пле-чо! К но-ге! На изготовку! "Куча" крепко держал винтовку, туловище и голова были неподвижны, все движения выполняли руки. Наконец «Чарлин» замерла под углом 45‘, на расстоянии пяти футов от груди. Глаза «Кучи» загорелись, он поднял с пола магазин, примкнул его к оружию и на весь гальюн начал орать «Молитву винтовке» -- священный ритуал каждого морпеха. -- Это моя винтовка! Таких много, но эта моя! Без моей винтовки я - ничто, без меня... Крики «Кучи» доносились в спальное помещение, разбудив спящих ребят. Они повыходили на центральный проход в надежде узнать причину дикого крика. Дверь комнаты инструктора резко открылась и на проходе появился Хартман. В солдатских вьетнамках, трусах, майке и, главное, фуражке - неотъемлемом его атрибуте. -- А ну, уроды мамины, по койкам разбежались! Рота послушно улеглась в постели и укрылась зелеными одеялами. Инструктор твердым шагом направился в гальюн к эпицентру шума, посмевшего нарушить покой и порядок в подразделении, а главное, развеять сладкие сны, где он пулемётными очередями косил узкоглазых «гуков» пачками. На его глаза попался рядовой «Шутник» и дочитывающий молитву «Куча». -- «Шутниик»! Че за хуйня тут происходит? Какого хуя «Куча» не в постели и стоит тут посреди ночи?! Какого хуя ты ничего не делаешь, уёбок?! -- Сэр, моя обязанность как дневального доложить вам о том, что винтовка рядового Лоуренса полностью заряжена боевыми патронами. Хартман опешил. До сих пор в его храме железной дисциплины не творилось такое дерьмо. -- Спокойно, «Куча». Не делай этого и ты избавишь себя от того дерьма, что тебя может ожидать, -- медленно, необычно ослабив голос, говорил дрилл. Леонард Лоуренс направил на своего командира ствол оружия. Резким движением правой руки передёрнул затвор. Хартмана это взбесило, каждая мышца напряглась, зубы со скрежетом сжались, глаза налились кровью. -- Ты, блядь, совсем охуел, сукин сын?! Может тебя в детстве родители роняли?!! «Куча» нажал на спусковой крючок, прозвучал оглушительный выстрел. Пуля прошила грудь инструктора, моментально лишив его жизни. Хартман упал замертво на пол. Из ствола выходили тонкие струйки дыма. Очумевший рядовой направил оружие на дневального. -- Спокойно, Леонард, спокойно. Я тебе ничего не сделал. Взгляд сумасшедшего прошивал насквозь дрожащего «Шутника». Он был единственным, кто помогал ему, никогда не кричал, самостоятельно передавал ему опыт "от и до", тащил его на марш-бросках, тренировал его на строевых занятиях и даже учил правильно зашнуровывать берцы. Леонард опустил оружие, сделал пару шагов назад, ехидно засмеялся и сел на толчок. Его «Чарлин» была направлена ему в рот. Мозги «Кучи» заляпали белоснежный кафель отдраенного гальюна. Тело истекало кровью, а в сжатой ладони покоилась винтовка.