Some people are born. Others become.

Дела Микки шли плохо. Не просто плохо, а ОЧЕНЬ плохо. Даже, пожалуй, до безобразия отвратительно. Последние пол года он только и делал, что слонялся по дому с электронным браслетом на ноге, сдыхая от тошнотного ощущения скуки, потому что вылазки в город раз в неделю на пару часов, ради посещения долбаных собраний с дамочкой-психологом, нельзя было считать развлечением, как ни крути. Даже работать толком было нельзя - мудаки различного сорта прямо с порога его холостяцкой берлоги бесили и нарывались на кулак - Микки вызывали в суд трижды, и последний раз штрафом Милкович уже не отделался - условный срок, домашний арест, обязательные посещения собраний раз в неделю без возможности избежать этой нудной мутотени. В случае малейшего нарушения смело можно было заказывать оранжевую робу и просить Мэнди таскать передачки на двенадцатый уровень. Отличный способ похерить свою жизнь на ближайшие полгода. На нары Микки очень не хотелось. Он без лишних колебаний устроился "вышибалой" в интернет-салон, в котором сексоботы развлекали задротов по вебке, - работа была нужна позарез. К компаниям, предоставляющим подобные услуги, полиция претензий не имела: андроиды людьми не были, так что за проституцию их было не привлечь - все законно и чисто. А главное, платили хорошо: за день на сайт набивалось от семи до десяти тысяч извращенцев, которые не жалели последние юани, ради возможности поглазеть на трахающихся кукол. "Нет монетки - нет конфетки", - вся суть его работы в двух словах. Рекордные шестнадцать тысяч посетителей на памяти Микки были лишь однажды, когда привезли близнецов Илая и Джордан - брата и сестру альбиносов. Мик тогда в первый и в последний раз дрочил на "работу", радуясь халявному доступу, и дофапался до того, что пропустил увеличение бесплатного трафика на сорок процентов - оргазм накатил такой оглушительный, что он минут пять пытался унять гул в ушах, а когда пришел в себя, принялся спешно "вышибать" любителей халявы. Штраф ему тогда впилили немаленький, да еще и увольнением пригрозили, так что, озлобленный на начальство, трахоботов и весь белый свет, Микки больше на андроидов не глядел, надолго затаив обиду. Будильник показывал 04:12. "Блеск", - подумал Микки. Ему вставать надо было часа через четыре, чтобы успеть отзвониться своему офицеру по надзору, принять душ, позавтракать, перехватив соевого творога и апельсинового сока из концентрата, собраться и приехать по "Ривер Левт Сайд, 12", что, между прочим, было на другом конце города - последнее посещение группового мозготраха. А после останется лишь взять подпись у "психушки" и отнести документы сержанту в участок. Зато потом можно было смело рвать когти в "Алиби", и нажираться в сракотан, возмещая себе полгода гребаного воздержания ромом и задушевными беседами с Кевом. Можно было даже тупо слоняться по городу, или бить бутылки на пустыре, совсем как в беспутном подростковом возрасте, или снять шлюху с нижних ярусов - без чипа на лодыжке он становился полноправным, чтоб вас всех, членом общества, не рискуя получить полную задницу стволов и маски шоу, если не прибудет домой до комендантского часа. Но часы упорно твердили, словно издеваясь, что Милкович проебался, проснувшись слишком рано. Микки поднялся, натянул на голую задницу спортивки и прошелся до кухни, где на столе, в сахарнице, была нычка с сигаретами. Курить ему, конечно, никто не запрещал, но бывшая - Энди Заго - пилила, как ржавая циркулярная пила. Микки в глаза не видел эту самую пилу, но толстозадая медсестра Заго, наверняка, смотрелась точь в точь. Милкович-старший крупно задолжал ей, когда она выходила его в тюремной больнице. Сам он ее трахать не хотел, предпочитая спускать в молоденьких проституток весом килограмм под пятьдесят. Но долги надо было отдавать: батя, поигрывая пистолетом, заявил, что все дырки одинаковые, а он, хлюпая разбитым носом, не посмел не согласиться - идти против Терри было равносильно самоубийству. По своей воле Микки вообще никогда на нее не посмотрел бы: Заго была той еще жиробасиной. Так что он не сильно-то и жалел, когда засветил ей под глаз и по губам - заколебала учить жизни и верещать сиреной, когда Мик не обращал на нее внимания. В конце концов, секс оставался сексом, а Микки был мужиком - его не слишком заботило, куда совать свой член. Трахать кого-то - не обязательно значило быть с ним в отношениях, хотеть его, любить... Спросите любого. Серьезно! Кого угодно! Ну, кроме Микки Милковича - у него вставало не часто. "Импотент гребаный! " Собственно, именно поэтому Заго получила по лицу, а Мик на пол года выпал из жизни. Прежде он никогда не опускался до того, чтобы бить женщин, пусть даже таких страшных, как Энди. Поэтому, когда бывшая отшатнулась, прижимая к лицу пухлые пальцы, Микки и сам не поверил тому, что сделал - пораженно уставился на свою ладонь, которую пекло, как от ожога, и молчал, пока та вызывала копов, захлебываясь в трубку неправдоподобными рыданиями. Все прежние драки в барах казались шуткой, потасовки в подростковом возрасте - очередным этапом взросления, а заявление педика, которого Милкович приложил носом о барную стойку в клубе, когда тот решил подкатить к Мику свои яйца - нелепостью. Ровно до того момента, когда врач в светлом халате не сообщил, что у Милковича психопатический синдром, сопряженный с возможным расстройством сознания. Это грозило возникновением спонтанных агрессивно-насильственных проявлений в будущем и тремя месяцами дурки в настоящем. Ну или полугодовым домашним арестом с обязательным посещением штатного психолога. Микки, как любой нормальный человек, добровольно в психиатричку не пошел бы ни за что, потому и выбрал браслет на ногу, еженедельные долбанные анализы и воскресные собрания в здании старого спортзала. Спустя месяц безделья, он посмотрел в зеркало и испугался сам себя - его мучила жажда, ему хотелось ярости, а в доме уже не осталось ни одной целой вещи, которую можно было бы расколошматить. Микки запрятал свой страх глубже, привел квартиру в порядок и на каждом ебаном собрании говорил, насколько ему лучше от их групповой терапии. Врать приходилось много, и под конец Мик втянулся так, что заливался соловьем о том, что Кэш, муслим из магазина продуктов возле дома, давно нарывался на грубости, и раньше он, Микки Милкович, не побрезговал бы спереть из чужих запасов модифицированный батончик snickers и хорошенько навешать Кэшу, но теперь он бы, скорее, сделал какое-нибудь дохрена обидное граффити, или разбил бы витрину, но пачкать кулаки об этого мудака уж точно не стал бы. Микки знал, что бывает с теми, кого лечат от избытка агрессии - начитался во всемирной сети о том, как здоровые парни превращались в тупоголовые овощи - такой судьбы для себя не хотелось. Накопившуюся злость он вымещал на работе - вышибал неплательщиков, когда у тех заканчивался лимит, выбрасывал дрочеров из приват кабинок, посреди трафика, списывая на баги в системе, и особенно злостно банил извращенцев, которые по ту сторону экрана выпрашивали трахоботов сделать с собой что-нибудь гнусное, что могло бы повредить дорогостоящие игрушки. Андроидов Мику было не жаль - богатые ублюдки бесили гораздо сильнее. В спальне будильник пискнул, оповещая загробным голосом о том, что время в Новом Чикаго пять утра. Микки затушил окурок о крышку сахарницы, встал, похрустев косточками, дотянулся до верхней полки и достал коробку с домашней кофе-машиной. Сильнее его самого в их семье кофе любила только Мэнди - она-то и подарила ему лет шесть назад это барахло на Рождество. Древняя, как дерьмо первого китайского президента, рухлядь варила на удивление хороший кофе, но шуму от нее было столько, что Микки не решился оставить ее на столе - соблазн выпить чашку американо был слишком велик, а начинать утро с зубодробильного грохота не хотелось. Поэтому кофе-машина триста шестьдесят дней в году пылилась наверху, и доставалась только в особых случаях, или когда черномазый громила Мэнди играл со своими корешами в покер, а сестра с подбитым глазом приезжала к нему из Вест Тауна с коробкой маффин на всю ночь. Они доставали эту громыхалку, и неизменно цедили черный кофе без сахара. А потом шли в бар и напивались в хлам - дань традициям, чтоб их. Иногда, в особенных случаях, навроде последнего дня условного срока, Микки пил кофе сам, без Мэнди, вбухивая в чашку шесть ложек подсластителя - это был особенный ритуал, рассчитанный на одного. - Спасибо всем, увидимся на следующей неделе, - психолог, улыбчивая тетка средних лет, сама, как видно, на шизе, дежурно улыбнулась и принялась собирать свои записи в сумку. - Доктор, блять, как вас там? - Милкович остановился аккурат перед ней и протянул бумаги на подпись, выразительно приподнимая брови. - Доктор Шейла Джексон, - поправила она, пропуская наигранную грубость мимо ушей. - Что-то хотели? - Чт... Хот... Кто, я? Естественно, блять. Заключение подпишите... Пожалуйста, - добавил Микки скривившись. - Заключение? - доктор мельком взглянула на протянутые бумаги и снова принялась распихивать свои ручки-маркеры-стикеры по карманам сумки. - А вы на что рассчитывали? Думали, я вас на свидание, блять, зову? О, серьезно? Да пиздец! - морщинки на лбу Микки сложились ромбиком от искреннего удивления. - Я рассчитывала, что вы будите искренни на собраниях и не станете врать о пользе групповой терапии, тогда как она не слишком-то вам помогла. - Да ладно вам. Бросьте, - Мик растерялся - доктор Джексон отложила сумку в сторону и теперь глядела на него, уткнув руки в бока. - Одна сраная роспись, и вы меня больше не увидите. - Я буду настаивать на продлении посещений еще на три месяца, - заявила она безапелляционно. - Чего? Какие три месяца?! - взвился Микки. - Я итак чуть не рехнулся в вашем дурдоме! - Я не подпишу, - упорствовала доктор, лишь раздражая, - ярость красной волной поднималась от самых ребер. - Вам нужна помощь. - Мне нужно выходить на улицу чаще, чем раз в неделю, жрать китайскую еду в бумажных пакетах, сидя на пожарной лестнице, выпивать в "Алиби", и знакомиться с кисами! А как я, по-вашему, смогу этим всем заниматься, сидя в своем сраном лофте?! - возмутился Мик, борясь с желанием пнуть ближайший стул. - Я понимаю, эти полгода дались вам нелегко. Но вы должны принять, как истину, - человек несет наказание за свои проступки. Ограничение свободы - лишь один из методов воздействия. Все познается в сравнении - частичная изоляция - это полумера. Гораздо безопаснее для общества было бы просто закрыть вас в лечебнице на два месяца. - Я не псих, чтобы запирать меня в психушке! - Никто этого и не говорил. Но вы стали бы другим человеком, пройдя курс психокоррекции под наблюдением врачей. - Черта с два! - Микки страшился одной мысли о том, что его мозги все еще могли поджарить, - Черта... С два... - Я понимаю, что в четырех стенах можно одичать, поэтому я поговорю с вашим офицером по надзору, чтобы к вам приставили андроида. С ним вы сможете перемещаться в пределах городской линии, ваше личное время увеличится с четырех часов в неделю до шести часов в день, при условии, что андроид будет отсылать ежечасно данные о ваших перемещениях. - Надзирателя мне дадите? - снова начинал кипятиться Микки. - Увы. В вашем случае, скорее, няньку, - доктор Джексон похлопала его по плечу - Милкович многозначительно хмыкнул, показывая всем своим видом, что он думает и об андройде, и о старой карге, и о такой вот фамильярности. - Если ваша принудительная адаптация пройдет успешно, то... - То, что? Что мне это даст, кроме возможности шататься по улицам? - Микки был скептичен и совсем не рад перспективе проторчать еще девяносто дней в четырех стенах. - Может быть, нам повезет, и от агрессивно-депрессивной психопатии вы перейдете в стадию социально активного социопата. Тогда, через три месяца, я подпишу вам бумаги. - Зашибись, - резюмировал Милкович ёмко. - Сменю бешеного на помешенного. Ладно, черт с вами. - В таком случае, по стопроцентной предоплате, вы вполне можете позволить себе б/у бота. Какой модельный ряд предпочитаете? - Да насрать мне: хоть Санта, хоть пигмей - без разницы. Главное, чтобы эта херня не дышала мне в затылок все три месяца. - Что ж, я подберу вам андроида из доступных, - доктор Джексон сделала несколько пометок в планшете и вновь вернулась к разговору о насущном. - Запомните - решите покинуть дом дольше, чем на час, а "няньки" не окажется рядом - накроется ваше "условное". Так что, да: придется вам смириться с тем, что эта, как вы выразились, "херня" еще долго будет дышать вам в затылок. - пластиковый ультра тонкий экран пискнул и замерцал, оповещая о входящем сообщении. - Многие ждут своих андроидов неделями! А вы - счастливчик: в системе есть свободный бот на списание, и вы вполне укладываетесь в стоимость. Это же чудесно. Микки мысленно застонал, потому что по дамочке, с ее дебильными жестами и неторопливой речью, уж точно психушка плакала. Его аж передернуло от мысли о белых халатах, так что он поспешно достал из кармана кредит-идентификатор, хотя Мик как раз не был бы против отсрочить приобретение высокотехнологичной няньки. Через двадцать невыносимо долгих минут кругленькая сумма слетела с его активов, а сам он стал "счастливым" обладателем андроида модели GLLGR. - Бота доставят завтра. Не пытайтесь внести изменения в его матрицу - показатели сверяются постоянно. Если ваш офицер по надзору заметит хоть малейшее нарушение протокола... - Шейла улыбнулась, но от этой улыбки у Микки мурашки сиганули от лопаток к заднице: "Ну точно, - подумал он. - Двинутая на всю голову!" - А потом мне с ним что делать? - спросил он, ошалев от реакции собственного тела на безобидную, с виду, леди. - Что угодно. Через три месяца он - ваша собственность. Перепродайте, отключите, утилизируйте. На ваше усмотрение. - Жизнеутверждающе, док, - хохотнул Милкович. - Увидимся на следующем сеансе, - доктор Джексон вновь проигнорировала колкость в свой адрес, подхватила сумку и поплыла к двери. - Ебаная феечка, - пробормотал Микки, глядя на документы в своих руках. - Вот же... пиздец! Понедельник начался более чем внезапно - в восемь утра в дверь принялись колотить так, будто Микки вновь затапливал соседа снизу, забыв после бурной попойки закрыть кран горячей воды. Взъерошенный, сонный и слегка обалдевший, Мик на пути к двери завернул в ванную, проверил: все краны были закрыты наглухо - даже сливной бачок в стене не журчал. - С утра-пораньше, блять?! - рявкнул он, дергая тяжелую железную дверь. На пороге стоял совершенно незнакомый ему рыжий детина, придерживая на плече большой армейский рюкзак. - Какого хера надо? Призывной пункт в космофлот - два квартала вниз по улице, - Микки собирался закрыть дверь - начало недели явно не задалось. Он еще даже не позавтракал, а настрой съебал, как будто его и не было. - Микки? - позвал рыжий хрипловато и придержал дверь рукой. - Клешни к телу прижми и проваливай, - буркнул Милкович, понимая, что сегодняшнее утро просто обязано быть поганым у всех - мысль достать грохочущую кофеварку согревала его босые ступни. - Я - Йен, - пояснил тот и уставился темными, серо-зелеными глазами. - О, так ты Йен? - Мик вздернул брови: как будто "я - Йен" все объясняло. - Да. Могу я...? - Конечно, чувак! Давай, заходи, располагайся, - Микки махнул рукой себе за спину, но, как только рыжий сделал шаг навстречу, схватился за стальную биту. - Ты что, блять, серьезно решил ко мне в гости зайти? - искренне удивился он. - Приятель, не знаю, что у тебя с башкой, но еще шаг, и, клянусь, я тебя уделаю, - признался Мик, охреневая от бесхитростной растерянности на веснушчатой морде. - Я что, похож на ебаного волонтера армии спасения? На мой двери висит табличка "Ночлежка"? - незнакомый парень пожал плечом. - Нет, ты проверь-проверь! Висит? Рыжий сделал два шага назад, внимательно оглядел дверь и стену рядом и отрицательно покачал головой. - Не висит, - сказал он ровно. - Так какого хера ты штурмуешь мою крепость, солдафон? В понедельник, в восемь утра. Когда аванпост спит на всю катушку, - Мик приопустил биту - руки начинали уставать. - Я - Йен, - терпеливо повторил рыжий. - Модель GLLGR. - Кто ты? - дошло вдруг до Милковича. - Я - Йен. Модель GLLGR, - без устали и раздражения повторил андроид. - Ох, чтоб меня! Модель GLLGR сидел на диване, скинув пыльный армейский рюкзак у ног, сгорбился, свесив кисти между колен, совсем как человек, и поглядывал на Милковича из-под светлых ресниц. Микки думал, что бота, обмотанного проводками, доставят в каком-нибудь стальном ящике, как тренажер, или, как холодильник, в бумажной коробке, доверху наполненной противоударным наполнителем. Он весь остаток воскресенья давил в себе рвотные позывы, представляя, в каком состоянии могут привезти модель б/у - собирать андроида, как конструктор, прикрепляя руки-ноги к обрубку тела, Мик не хотел. - Я думал, тебя доставят, - признался он, потягивая кофе у противоположной от GLLGR стены. - Упс... - равнодушно пожал плечом рыжий. - Где твоя капсула сна? Ты ведь должен заряжаться. - Все в рюкзаке, - андроид кивнул на сумку у ног. - Чистые вещи и силовые батареи. Надеюсь, у тебя нет проблем с розетками? - С каким, нахрен, розетками?! Ты шутишь? - Микки вылупился на андроида - не хватало еще свернуть себе шею, запутавшись ночью ногами в проводах, если вдруг долбаная железяка решит дозаправиться. - Да, - фыркнул рыжий. - Я шучу. Расслабься, крепыш. - Дерьмовая шутка, - буркнул Милкович. - Дерьмовое чувство юмора, - парировал бот, и улыбнулся. Ебать, блять, всю вселенную! Улыбнулся. И продолжал скалиться нахально, совсем по-человечески, ехидно пялясь наглыми светлыми глазами. - У тебя же, вроде, темнее были? - спросил он удивленно. - Я сам видел полчаса назад. - Чем светлее радужка, тем ниже заряд батареи, - ответил Йен, поднялся с дивана и огляделся. - Где мне можно разложить свои вещи? - Место в шкафу я, конечно, выделю, но кладовки для тебя у меня нет. Только прачечная внизу. - Кладовки? - рыжий уставился на него с наивным удивлением. - Я, видишь ли, надеялся, что тебя доставят вместе с твоими "апартаментами" - ты стоял бы в своей железной поебени, не мешая мне спать, заряжался бы себе спокойно и не отсвечивал. - Я не буду стоять в твоей подсобке, - рыжий заметно напрягся. - Даже не надейся. Я, - он оглядел небольшой лофт и кивком указал на старый диван, небрежно закинутый выцветшим пледом, - буду спать здесь. - Очень охренительно. Прачечная ему моя не понравилась, видите ли... Дрыхнуть собрался? Ага, как же?! - принялся недовольно бубнить Милкович, пока GLLGR расхаживал по квартире, везде засовывая свой веснушчатый нос. - Может тебе еще завтраки готовить, эстет ху... Куда заперся, жестянка? - проорал он, подрываясь следом, потому что рыжий открыл дверь и бесцеремонно зашел в комнату Микки. - Выметайся, давай! Зона моего комфорта для осмотра закрыта! Хрена ли ты делаешь? Но андроид уже уставился на огромный стеклянный монитор: в четырнадцати приватных кабинках были сексоботы - вдвоем, втроем или поодиночке - трахались, ласкались, раздевались, игриво поворачиваясь перед камерами. - Тебе это нравится? - спросил GLLGR равнодушно. - Ты извращенец? - Пошел ты! - Мик проскочил в дверь следом и взмахнул рукой, мигом сворачивая все окна. - Это работа. - Ты сутенер? - удивился рыжий. - Сис-админ - все легально. Тебе-то какая забота? - фыркнул в ответ Милкович, подпирая задницей рабочий стол, заваленный счетами. - Это были андроиды? - GLLGR продолжал пялиться в монитор, словно развратные боты все еще трахались на экране. Микки, на всякий случай, даже обернулся проверить - действительно ли он все окна свернул, или в спешке пропустил парочку - Угу, - было непривычно разговаривать с кем-то в своем доме - слишком Мик отвык от диалогов. Теперь каждое слово казалось инородным и лишним. - Мда, - весомо высказался рыжий. - В чем проблема? - удивился Милкович. - Это ж трахоботы - бездушные машины были созданы для того, чтоб трахаться. - Бездушные машины? - спросил GLLGR и поморщился, словно чужие слова его обижали. - Я ведь тоже андроид. - Ну... да... - Но я не бездушный, - насупился рыжий. - Конечно, ты бездушный, чувак, - фыркнул Милкович и направился вон из комнаты. - Ты не прав. - Ага... Я не прав, а ты стареешь, саморазвиваешься и в выборе руководствуешься не статистикой и логикой, а внутренним голосом. Уникум, епт, - "соседство будет то еще", - подумал Мик. Хоть что-то. - Ты ничего обо мне не знаешь, - сообщил ему GLLGR, сел на диван и принялся разбирать свои вещи, доставая из рюкзака аккуратно сложенные футболки. Микки не нашелся, что ответить - спорить с машиной было дико.